Молчите рефери!

– Знаю, у нас сегодня намечалась встреча, и я нарушил обещание. – Кажется, даже руку к сердцу приложил, чтобы заверить, - Ольчик, даю слово, мы отметим и это. Обязательно отметим! Ты же в январе будешь здесь, у нас. Димка говорил, будешь. Так я тебя с поезда встречу. Мы ждем тебя – я, Наташа, все мы…

Удержала стон и солгала еще раз:

– Я не смогу приехать в январе надолго, только лишь к маме.

– Вот как?

А я еле подавила горький всхлип, как же все это мерзко. А впрочем, я не врала, я понимаю, теперь придется именно так и поступить. Я не смогу его видеть:

– Извини, у меня планы изменились. Ты же понимаешь?

– Понимаю. – Ответил тихо. Не верит. И кому? Мне? Смешно.

– Но я очень, очень рада за..., за вас! Это замечательно! Мои поздравления вам обоим. И… и привет ей передай.

– Оля, спасибо, милая! Я не думал…

Вот именно – не думал, и думать никогда не начнешь. А я слишком много думала, слишком.

Горло сдавил спазм, с болью произнесла: - Мне пора.

– Что? А, ты спешишь...? Ну, ладно. – Хлопнул в ладоши Леша.
– Все-все не отрываю. Приятного тебе вечера, и еще раз спасибо! Я в долгу. Честно в огромном долгу перед тобой!

– Да… - это было последним, что я смогла произнести.

Слез больше не было, всхлипов, судорожных вздохов, стенаний. Не помню, как оказалась на краю своей кровати, судорожно сжимая телефон, сколько просидела, глядя в одно точку. Опустошенность образовалась внутри, стерев мысли, образы, воспоминания и чувства. Возможно, именно так взирает на окружающий мир пластмассовая марионетка. Она неподвижна, безголоса, пуста.

Отстраненно фиксирую изменения, происходящие вокруг: вот Ричард запрыгнул на кровать, медленно подобрался ко мне, лег и, протяжно вздохнув, положил голову на мои колени, вот на улице проехала машина, а внизу в доме зазвонил телефон, через время на звонок ответили. Приглушенный голос долетал сюда, но я не разбирала слов. Все кажется нереальным, абсолютно все. И тихий скулеж ретривера, и глухие приближающиеся шаги на лестнице, их не существует.

Ни откуда пришла глупость, стоящая высокой оценки: Я ничто.

Дверь открылась, кто-то прикоснулся к моей руке, а затем ответил кому-то:

– Да, она дома. Нет, никуда не поехала. Узнать все ли в порядке? – cверху раздался смешок и тот же голос ответил.
– Узнаю, перезвоню.

Щелчок по кнопке и тишина. Передо мной маячат две ноги в синих брюках и мягкий голос интересуется:

– Оля, что случилось?

Следом за этим вопросом идет еще один более встревоженный:

– Ты что-то выпила?
– чужие руки бережно накрывают мои плечи и сжимают их. Спасибо, что не трясут.
– Оль, что ты приняла?

Его руки спускаются к моим локтям, затем скользят к запястьям, чтобы, проверив пульс замереть, на мгновение.

– Это таблетки? Какие? Не молчи…

– Нет. – Произнесла совсем тихо. И мотаю головой из стороны в сторону еле-еле, почти невидимое движение. Но ему и этого достаточно, заметил. Выдохнул с облегчением. Забрал из моих рук телефон, присел на корточки, так что его лицо оказалось напротив моего.

А вот и Алек. Кажется, я должна была закрыть дом при нем, или провести его, или выпустить из дома, но я этого не сделала. И вот теперь он тут, взял мои ладошки в плен своих рук, нежно.

– Олененок, ты можешь сказать, что случилось? Ты не поехала на встречу, что произошло?

Я смотрю в его внимательные карие глаза и понимаю, что отвертеться простым: «я устала» не получится. Мы проходили это совсем недавно в поликлинике. Я все понимаю, но слова не желают срываться с губ. Что я ему скажу? Что я вообще могу сказать?

Он протянул руку к моему лицу и коснулся щеки:

– Ну? Ты рассказываешь или я использую секретное оружие?

Что-то новенькое. Не знала, что против меня есть секретное оружие.

– Удивлена, а я знаю. Мне младший рассказал. – Он улыбнулся уголками губ и серьезным тоном продолжил. – Или ты рассказываешь, в чем дело, или я вызываю скорую.

Не нужно скорую! Мысль явно отразилась на лице, но вслух не произнесла, ни слова.

– Понятно, скорую вызывать не будем, но и рассказать в чем дело ты не намерена. – Кивнул своим мыслям. – Осечка вышла, не подействовало. Может тебя под душ, холодный. Тебя холодный душ из ступора выводит, а?
– он поднялся и заставил встать меня.
– Что скажешь?

А я стою перед ним и не шевелюсь, молчу, и не дышу вовсе.

– Ничего не скажешь. – Подвел он черту.
– Тогда всю ответственность за происходящее я беру на себя.

Какую ответственность? За что?

А его руки в это время оторвались от меня и принялись за пуговки на блузке. Вот первая выскользнула из петельки, затем вторая… Странно, он расстегивает их, а я ничего произнести не могу и не потому что страшно, а потому что не пугает, вообще. Я не боюсь его рук и отстраненно наблюдаю, за тем, как медленно и тактично расстегивается моя блузка.

Третья, четвертая, пятая…

– Оу! – с этим возгласом он распахнул шелковое изделие, обрадовался как родной и поднял взгляд на меня. – Нательная маечка? А зачем? Ты часто мерзнешь?

Отрицательно покачала головой, еще один малозаметный знак. Но Алек на меня не смотрит. Его куда больше заинтересовало кружевное белье, купленное для придания уверенности. Словно ребенок, разворачивающий подарок, он легко выдернул блузку из юбки.

– Ааа, нет. Не маечка. – Широкая улыбка осветила его лицо.
– Неужели боди?

Оно самое. И лучше не думать какими потайными мыслями я руководствовалась, когда его брала.

– Оль, а можно глянуть?
– бросил пристальный взгляд на меня, затем вниз. – Ну, раз ты молчишь… до сих пор, то можно. Молчание знак согласия, да?

Подождал несколько секунд, чтобы я успела одуматься, одуматься не успела, а потом постановил: - Значит, да.

Мурлыча что-то с хулиганским видом, обвил руками и медленно расстегнул юбку, чтобы затем спустить ладони значительно ниже поясничного отдела. Смешно, я от неожиданности вздрогнула, а он вслед за мной.

– Точно боди, Олененок, шикарный выбор. – Отстранился немного, не убирая рук, и глухо спросил.
– А где оно расстегивается?

Внизу… там две кнопочки…

– А ну да, мог бы и догадаться.

Его ладонь медленно продвинулась ниже, достигла кнопочек и словно обожженная вернулась назад. Глаза закрыл, и на ощупь начал быстро застегивать юбку, ругая меня. Я же отвечала мысленно.

– Оля, где реакция?

Не знаю.

– Я ж не каменный воспользуюсь ситуацией.

Давай, воспользуйся. Хоть кому-то будет хорошо.