Молчите рефери!

– Почему же на каталке?
– он улыбнулся, – на своих двоих. И зачем признаваться?

– Чтобы я успела нанять охрану.

Считая разговор завершенным, вновь поблагодарила за щедрое вознаграждение и поднялась из кресла.

– Мне нужно собираться, - сожаление в голосе скрыть не удалось, как не пыталась. Я не хотела ехать в Днепропетровск и не знала, как избавиться от неожиданно свалившихся на меня каникул, а точнее где их пересидеть.

– Оль, я подумал… это мы уезжаем из дома, но ты-то можешь остаться. Главное, чтобы не скучала одна. В середине недели сюда заедет Алек и Елена, а до того можешь пригласить кого-нибудь из знакомых.

– А можно я подругу приглашу?

Сама не заметила, как начала улыбаться, и он тоже ответил мне с улыбкой: - Нужно.

Слишком поспешно согласился, даже не верится, нужно срочно ее пропиарить в выгодном свете:

– Она моего возраста, вредных привычек не имеет и всем прививает хорошие манеры.

– Такая же упертая как ты? – Богдан Петрович сложил все папки и вышел из-за стола.

– Ну, - я смутилась под его смеющимся взглядом. – Да, в этом мы схожи.

– Можно порадоваться, что нас в это время дома не будет.

– Спасибо! – я потянулась и взяла его руку в свои ладошки, чтобы сжать и еще раз поблагодарить. – Спасибо огромное, она не была еще во Львове, обрадуется!

– Хм, это хорошо. – Он посмотрел на наши руки, затем подмигнул мне.
– Все беги, звони ей, пусть приезжает. И не хандри больше.

Кивнула я побежала наверх. – Люсек приедет! Мой Люсек!

Я отчаянно старалась не вспоминать слова Алеши, но время от времени вновь и вновь прокручивала наш телефонный разговор и судорожно вздыхала: «Дурой! Какой же я была дурой! Все это время…»

Он позвонил с утра, явно решил испортить мне воскресенье, и говорить начал с упрека, словно я ему чем-то обязана.

– Ольчик, ты избегаешь меня?

Горло сдавило от одного лишь звука его голоса, слезы затуманили взгляд, а по спине пробежался холод. Здравствуй мой ночной ужас – бессонница. Каким образом мои чувства стали издевкой надо мной, я не понимаю, но боль, которую они причиняют настолько отчетлива, что я еле сдерживаю судорожный стон.

Избегаю ли я его, конечно избегаю и в Днепропетровске и во Львове. И буду избегать, я не хочу испытывать боль, я не буду ее чувствовать. А значит, пора завязывать с его звонками, сообщениями и sms-ками.

– Ау, ты все еще там? – весело интересуется он.

Что ж отозваться соловьем на его песенку у меня не получится. И стоит ли постоянно разыгрывать перед ним стойкую духом? Я выбрала проверенную стратегию общения с ним – говорить правду и недоговаривать.

– Я влюбилась.

– Это замечательно… – я не дала ему более ничего сказать.

– Он женат. – На той стороне провода повисло удивленное молчание. Неужели подумал на себя. А вот зря! Он этого не был достоин, вида не подам, не намекну, не скажу, не признаюсь. Все останется так, как было, пусть и далее воспринимает меня очаровательной сестренкой друга и не более.

– И что? – настороженно спросил Леша. – У тебя с ним сложности?

– Обрывает звонками телефоны. Вынуждена выключать.

– А как же мы, как остальные твои знакомые?

Отстраненно подумала, что Алек, Серега и мой Димка первым делом спросили бы не начистить ли козлу морду, и не интересовались: «а как же мы?», имея в виду: « а как же я?»

– Через интернет сеть.

– А встретиться?

Крепко сжала зубы и досчитала до десяти. Как же просто у него это получается: исчезать, когда захочется и появляться, когда вздумается. А говорить, о том, что он не понят, так вообще, проще простого.

– Я не в том состоянии, чтобы встретиться. – Выдохнула судорожно, но не всхлипнула. Уже хорошо.

– Ясно. Что ж… Я ничем не могу помочь? – формальный вопрос, ожидающий формального ответа: «ничем».

– Можешь. – Позволила себе маленькое ехидство и, помедлив, попросила.
– Позвони мне через шесть месяцев.

– А не много ли?
– какой же он эгоист! Ищет лучшее для себя и только для себя, даже зная, что мне плохо.
– Давай три дня. Зачем так много хандрить?

– Нужно. Три месяца. – Я урезала срок, лишь бы он не продолжал в том же духе.

Где же моя гордость раньше была, где был нормальный навык отказа – говорить «нет», отстаивая себя.

– Оля, много.

– Месяц? – я была готова смеяться над собо, он говорил с укором. Надо же во мне опять заинтересованы. Самое время вновь начать поклонение неизвестному рыцарю в заржавевших латах.

– Знаешь, не оставляет ощущение… - начал он пространно рассуждать вслух.

Я не могу больше его слушать, и играть беззаботную малышку тоже не могу, слезы потекли по щекам, и выдержка дала трещину.

– Пойди мне навстречу ты же можешь.

– Ты меня не бросила, в том состоянии и я…

Красиво звучит, жаль невовремя

– Ты меня не бросишь, ты дашь мне время.

– Тебе нужно время?

– Да. Три месяца. Знаю, ты отнесешься к этому разумно, и не будешь обижаться или…– все-таки всхлипнула, но он не заметил. А зачем ему? Куда проще сделать вид, что все в порядке и нет проблем. Так и выслушивать меня не придется, главное показать какой ты хороший, заботливый и в кратчайшие сроки завершить разговор.

– Что или…?

– Или искать встреч. Я сама тебе наберу.

– Хорошо, буду ждать.
– Судорожно выдохнула и всхлипнула вновь.

– Знаешь, мне тебя сейчас так жалко… очень.

– Верю. До связи.

– До связи. Целую и кре…

Я отключилась и заревела, уткнувшись в подушку лицом. Он меня целует. Да, целует он меня. Целует…и крепко-крепко обнимает. Как же иначе!

***

Мы сошли с маршрутки на проспекте Свободы и теперь медленно брели по Староеврейской улице в сторону Львовской шоколадной мастерской.

– Самовлюбленная сволочь!

Моя бесценная подруга приехала вчера. Вначале не переставая восторгалась домом и теплыми отношениями между мной и членами семьи Краснощек, хвалила Сережино мясо, зажаренное на вертеле. Затем мы с ней болтали до двух ночи, пока обе не провалились в сон. Вчера она не возмущалась, а вот сегодня, нежно поминала Лешу на каждом шагу.

– Знаешь, Оля, я не понимала до сих пор, зачем ты за него держишься, но вот смотрю на твое окружение сейчас… - и неопределенно замолчала.