Монах Андрей. Жизнеописание. Воспоминания духовных чад. Молитвы и советы

Жизнь идет, жизнь летит быстротечно,И в пути нашем важно понять —Ничего в этом мире не вечно,Лишь вопрос: что в нем сможешь создать?След какой в этой жизни оставишь?Иль не сможешь, проделав свой путь,Мир наш к лучшему в чем-то исправитьИ смысл жизни понять, ее суть?Да, не всем это счастье дается,Это избранным лишь по плечу —Тем, кто к Богу душой обернется,Зажигая с молитвой свечу.Только Верой открыть горизонтыПомогает Господь бытия,Смысловые расставить акценты:Для чего на земле ты и я?Кто с Надеждой по жизни шагает,Несмотря на соблазны вокруг,И от сердца другим помогает,Тот содержит высоко свой дух.Кто с Любовью ко всем отзовется,Даст Любви в своем сердце приют,Тот за Божие дело возьмется —Самый верный молитвенный труд.Редко в жизни встречаются люди,На душе от которых теплей,Кто менял многим к лучшему судьбы, —Был им Батюшка светлый Андрей!Он молился с Надеждой и Верой,Сердцем искренне всех нас любя,И Любовью делился без меры,Помогал, не жалея себя.Счастлив я, что Господь как наградуДал его мне в пути повстречать.На душе постоянная радость —Встречи с Батюшкой вновь вспоминать.Жаль, что встреч этих было немного,И хотелось бы время вернуть,Чтоб приехать хоть раз, но надолго,И к рукам его добрым прильнуть.У кровати тихонечко рядомСесть, дыханье свое затаив,И ловить каждый жест с Вашим взглядом,Слушать голос Ваш, тембр и мотив,Как Вы звали: «А где моя Матушка?!»С превеликой любовью всегда.А в ответ: «Я иду, милый Батюшка!»Не забыть ваших слов никогда.Это было не просто общение —Душам нашим заблудшим приют.Вспоминаются все ощущения,До мурашек от первых минут.Ваша искра зажгла наши души,И гореть этой долгой свече.Наставления помнятся Ваши —Человека с большой буквы «Ч».Помним Вашу молитву, смирение,Вашу к ближним и дальним Любовь,Вашу ясную память и пение,И стихи как читали Вы вновь.Вы оставили след в жизни каждой,Вы посеяли Веры зерно.К нам весна подоспеет однажды —Прорастет в наших душах оно.Очень важно нам всем, знавшим Батюшку,Все заветы его сохранить,И те зерна, что в нас, – светлой памятьюВ поколеньях младых прорастить.Навсегда Вы для нас – сама благость,Ваше первое всходит зерно:Слава Богу за скорбь и за радость!Говорим: «Слава Богу за всё!»Дмитрий Кожушко, г. Харьков

Жизнеописание монаха Андрея

В Брянском полесье

Слабым безпомощным ребенком родился я в мир, но Твой Ангел простер светлые крылья, охраняя мою колыбель. С тех пор любовь Твоя сияет на всех путях моих, чудно руководя меня к свету вечности. Славно щедрые дары Твоего Промысла явлены с первого дня и доныне. Благодарю и взываю со всеми, познавшими Тя:

Слава Тебе, призвавшему меня к жизни;

Слава Тебе, явившему мне красоту вселенной;

Слава Тебе, раскрывшему предо мною небо и землю как вечную книгу мудрости;

Слава

Твоей вечности среди мира временного;

Слава Тебе за тайные и явные милости Твои;

Слава Тебе за каждый вздох грусти моей.

Слава Тебе за каждый шаг жизни, за каждое мгновение радости;

Слава Тебе, Боже, во веки.

Из Акафиста благодарственного «Слава Богу за всё». Икос 1

Духовные истоки в родной семье

Василий Петрович Пантюхов, будущий духовный врачеватель и молитвенник, монах Андрей, родился 11 января 1929 года на Брянщине. Деревенька Зимницкая Слобода, где он появился на свет, когда-то относилась к Преображенскому церковному приходу села Рековичи Брянского уезда Орловской губернии. До 1917 года в тех краях действовало около десятка монастырей, и некоторые из них, например древний Свенский Успенский и Иоанно-Предтеченская Белобережская пустынь, известны далеко за пределами своей епархии.

В семье Пантюховых до рождения Васи было четверо детей. Следом за старшим сыном Степаном рождались подряд только девочки, а их отцу, Петру Степановичу, хотелось еще сына. После Василия появились еще двое – Анатолий и Валентина. Старшие сестры, Анастасия, Надежда и Ксения, к тому времени уже нянчились с малышами.

Имя младенцу нарекли по Святцам: 14 января Церковь празднует память святителя Василия Великого. Происходит оно от греческого «василевс» – царский, царственный.

Отец Васи так обрадовался рождению сына, что решил съездить в районный центр Дубровку за бутылкой – дома такого не водилось. Стояли рождественские морозы, смеркалось рано, да еще завьюжило, и на обратном пути Петр Степанович сбился с дороги, заблудился. Хорошо, что лошадь сама вывезла сани к дому, а то бы расти Васе без отца.

Петр Степанович все умел делать своими руками, был левшой и отличался недюжинной физической силой. Он был заправским пекарем и сам, вручную, вымешивал тесто, да так, что пот с него катился градом. Имея семь классов образования, с легкостью высчитывал в уме, сколько брать муки и сколько влить воды, сколько обычных хлебов он испечет и сколько – с припеком. Когда Василий стал подрастать, отец, как бы проверяя себя, научил его так же быстро считать в уме, благо ребенок на лету схватывал устный счет. Отец сам плел лапти на большую семью, но липовая обувка быстро снашивалась: день плетет – неделю носят. У Петра Степановича – бати, как его называли дети, с возрастом испортилось зрение, так что на войну его не забрали.

Семья Пантюховых. Сидят слева направо: отец Петр Степанович, младшая сестра Валентина, мать Анисья Киреевна. Стоят слева направо: Василий и младший брат Анатолий. Конец 1940-х гг.

Уже в преклонных годах монах Андрей говорил, что его отец был человеком святой жизни. Будучи хлебопеком, Петр Степанович питался скромно, а с годами и вовсе перешел на постную пищу – на хлеб с квасом, который готовил сам, в деревянном бочонке. Любимой едой бати был ломоть хлеба, присыпанный солью и политый растительным маслом.

Анисья Киреевна, мать Васи, работала звеньевой в колхозе. Труд хлебороба так изматывал ее, что, приходя на обед, она клала под голову кирпич, чтобы сон не одолел ее, и спала считаные минуты. А к вечеру, вернувшись с колхозных полей, только успевала спросить у старших дочерей, подоили ли корову, управились ли по хозяйству, и тотчас проваливалась в сон. Завтра ей надо было подняться на зорьке: колхозные работы начинались рано. Мать несла непомерную ношу, везде нужны были ее руки. Как лучшую звеньевую в 30-х годах ее премировали поездкой в Москву, и она побывала на Красной площади. А что касается семерых ртов, так в то время многие семьи поистине соответствовали смыслу слова «семь-Я». Младшие дети подрастали, старшие уже учились. В Зимницкой Слободе была своя начальная школа.

До четырех лет Вася рос как все деревенские, резво бегал и не болел. Но однажды поздней осенью его забыли спящим во дворе и он, проснувшись, не смог встать с подстилочки – одна ножка, лежавшая на земле, онемела, перестала слушаться. Этот недуг остался с Василием на всю жизнь. Мать начала было лечить его и, по совету фельдшера, накладывала на больное коленце лепешку из теста с медом. Но когда мед в доме кончился, то и лечение закончилось.

Васе было трудно ходить в школу, особенно зимой. За другими детьми он угнаться не мог, опаздывал к первому звонку. Учителя, которые жили при школе, порой, в зимнее время, оставляли его ночевать, а иногда дружок Коля Красный за копеечку отвозил его домой на салазках. Лучшим его товарищем по играм был двоюродный брат по матери Ваня Семинищенков. Этот мальчик рос сострадательным, добрым. Когда все деревенские ребятишки, наигравшись на улице, бежали в лес, Ваня сажал Васю к себе на плечи и догонял ватагу.

Василий Петрович всегда вспоминал свою любимую тетушку Марию, родную сестру отца, и молился за нее. У Марии Степановны не было мужа, но был ребенок. Что-то побудило мать-одиночку продать родительский дом и остаться без крова. Зимы на Брянщине были холодные и голодные. Мария скиталась по чужим дворам, чем питалась – Господь знает. Жила как птичка, сама делилась последним, что у нее было, но чаще всего делиться ей было нечем. Придет, бывало, к дому брата Петра, сядет с ребеночком на лавочке, посидит, погрустит, да так и уйдет. Подать-то было нечего, у самих семеро по лавкам. Но когда Мария добывала где-то немного муки, она пекла лепешки и относила их прямо в школу, зная, что Вася часто уходил на учебу голодным.

Бабушку и дедушку по отцовской линии Василий почти не помнил: бабушка умерла рано, в детской памяти остался только облик дедушки Степана. Дед принадлежал к сельской интеллигенции, работал в Дубровке почтовым служащим и ходил с тросточкой. В форменной одежде он выглядел нарядно и строго, как все почтальоны того времени. Родоначальником фамилии Пантюховых в XVIII веке был казацкий полковник Пантюха Кривонос, соратник Богдана Хмельницкого, родной брат Максима Кривоноса. Пантюхе и его потомкам принадлежала деревня Кривоносовка, расположенная у границы нынешней Брянской области, где сходятся земли России, Украины и Белоруссии. Позже, в XIX веке, Пантюховы породнились со шведскими Кноррингами, а через них вошли в родство с Голицыными и Нарышкиными.

Родителей матери Василий знал хорошо. Дедушка Кирей был вроде странника, все куда-то уезжал. Бабушка Акулина никогда не говорила и, казалось, не знала, где он бывает, а среди деревенских соседей ходил слух, что он побирается по поездам, просит подаяние Христа ради. Да и сама бабушка Акулина была точно блаженная, прозорливая и смиренная. Как только в семье ее старшей дочери Анисьи начинались какие-то размолвки, ссоры, бабушка тут как тут, сядет на лавочку в уголочек и молится. Повздорят ли внучата, она возьмет за ручку обиженного ребенка и уведет к себе, угостит чем придется, хоть сухой корочкой с вареной свеклой. Бывало, нарежет свеколки, положит на хлеб и подает Васе: «Отведай, какова она».