Монах Андрей. Жизнеописание. Воспоминания духовных чад. Молитвы и советы
Шрифт:
Город, в котором Василий учился, уникален не только для Украины – это один из четырех самых длинных европейских городов, он тянется более чем на 100 километров вдоль извилистого (кривого) русла реки Ингулец.
В Старом городе, где находился пединститут, преобладали двух- и трехэтажные дома в «кирпичном» стиле. Казалось бы, странное название «кирпичный стиль» связано с тем, что из кирпича на фасадах криворожских домов создавались карнизы, наличники, порталы, выкладывались цифры – даты постройки. Красный керамический кирпич играл роль украшения на фоне серого шлакового кирпича. Из этого местного высокопрочного кирпича (он был двух оттенков – слегка бежевого и серо-бирюзового) был возведен в 1863 году Свято-Николаевский храм на перекрестке первых улиц – Почтовой и Николаевской. Постройки из шлаковой «серости» были надежными и прочными, могли стоять века. Ведь когда
В Великую Отечественную войну был сожжен и разрушен исторический центр Кривого Рога. Грандиозное здание пединститута – образец сталинского ампира – было превращено в руины. В послевоенные годы вузу предоставили неброское, обыкновенное, построенное по типовому проекту здание бывшей школы, находившейся неподалеку, тоже в центре, в сквере на площади Сталина (ныне площадь Освобождения). Площадь пересекал проспект Карла Маркса (та же Почтовая улица). Ближайшую к площади часть этого проспекта студенческая молодежь, а потом и жители города прозвали «стометровкой». На фотографиях 1910-x годов можно увидеть эту широкую улицу с бордюрами и тротуаром. Такой она оставалась и в 1950-х годах, когда по ней ходил в институт Василий.
Из воспоминаний монахини Феофилы: «Стометровка – улица необычная, пешеходная, очень чистая. Машины по ней не ходили. Дворники сначала поливали ее, чтобы не поднимать пыль, и только потом подметали. Местные бабулечки торговали цветами: букеты они складывали веничком: зелень – с одной стороны, цветы – с другой. Тут же продавалась газированная вода с сиропом и просто «с пузырьками». Здания были невысокие, но очень красивые, с кирпичными балконами, я больше никогда и нигде таких домов не видела, только в Кривом Роге. В них жила местная аристократия. По утрам оживленный поток учащейся молодежи направлялся в институты и горный техникум. Еще раз стометровка оживала ближе к вечеру. Сюда выходили прогуливающиеся пары и компании, но все вели себя чинно и благородно. Тишина, покой, умиление… Перед сеансами в кино и перед началом спектаклей в драматическом театре играла духовая музыка. Вспоминается все это как во сне. В 1950-х годах люди испытывали ностальгию по довоенному городскому уюту, берегли и украшали такие уголки, где рукотворная красота облагораживала душу рабочего человека, но, конечно, не могла заменить Божий храм».
Василий Пантюхов – выпускник Криворожского педагогического института. 1955 г.
Правда, не один десяток лет предприятия Кривого Рога сбрасывали в реку отработанную воду, в этих сбросах – вся таблица Менделеева. При этом город оставался на удивление красивым и одним из самых зеленых на Украине, его и сейчас украшают более 60 парков и скверов. Сохранился и тот милый уголок. Бывшую «стометровку» теперь величают криворожским Крещатиком.
Конечно, Василию нравился город, он полюбил его и, казалось, легко переносил неустроенность студенческой жизни. Правда, к полуголодному существованию добавлялось привычное страдание – больная нога. Кто-то подсказал ему, что ногу можно прооперировать. Ждал ли он чуда от врачей? Надеялся, конечно. А после второго курса активно искал оперативного лечения. Начал с того, что взял путевку в санаторий «Ворзель» в 20 километрах от Киева. Здесь местный фельдшер дал ему адрес клиники, указав диагноз, и с этим, не имеющим никакой силы, «направлением» Василий приехал в Киев в Институт травматологии и ортопедии Академии медицинских наук Украины.
Лечебное учреждение при Академии – одно из известных и старейших в Советском Союзе – открыло свои двери для детей и подростков с ортопедической патологией в 1919 году. Тогда оно называлось Домом увечного ребенка. Василию чудом, по милости Божией, удалось попасть на операцию к светилам науки. В послевоенные годы институтская клиника была переполнена ранеными фронтовиками. Ученые-врачи занимались восстановительной хирургией для инвалидов Великой Отечественной войны.
Когда Василия прооперировали, нога выпрямилась и навсегда перестала сгибаться в колене, ему стало легче передвигаться, но без инвалидной трости было все равно не обойтись. После операции он так торопился выписаться к началу занятий в своем вузе, что совсем не считался
с самочувствием. В палате над ним посмеивались, мол, какой ты быстрый, молодой человек, после подобных операций здесь лежат по полгода. Но Василий готовился к выписке. Каждую ночь, когда еще кровь сочилась сквозь гипс, разрабатывал ногу, пробовал ходить. И всегда потом в отношении собственного здоровья, которое приходилось постоянно «подправлять», он вставал на активную позицию и говорил: «А давай попробуем?» И преодолевал себя, побеждал, укрепляясь духом. Конечно, к началу учебного года в своем вузе и к работе в лаборатории он приступил без опоздания.На занятиях Василий никогда не вел конспектов, чем вызывал недоумение у сокурсниц, – один раз услышанное или прочитанное отпечатывалось в его памяти, он всегда был готов на экзамене или зачете ответить на любой вопрос. С третьего курса Василий Пантюхов получал Сталинскую стипендию, так как учился только на «отлично», и он был единственным сталинским стипендиатом на факультете. Сталинская стипендия равнялась зарплате главного инженера большого завода. Для Василия и его матери это было огромным подспорьем. Кроме отличных оценок, стипендиат обязан был нести общественную нагрузку. Василия избрали секретарем комсомольской организации института. Студенческая жизнь кипела: соревнования, конкурсы, субботники, концерты самодеятельности, поездки – благо фантазии и организаторских способностей новому комсоргу было не занимать. С институтским баянистом Сашей Матвиенко они организовали концертные поездки и на небольшие «гонорары» купили новый баян. Когда Василия избирали комсомольским секретарем повторно, то весь зал аплодировал стоя, – такая популярность у него была среди студентов.
Руководя молодежью, Пантюхов беспокоился и об условиях в студенческом общежитии. Начал с того, что установил бак-кипятильник, чтобы к сухому пайку у всех был горячий чай (своей столовой в пединституте не было). Потом пришел черед более серьезных дел. Здание, где размещался вуз, было маловато по площади, не хватало аудиторий. Встал вопрос о строительстве нового здания. Василий написал письмо генеральному секретарю ЦК КПСС Л.И. Брежневу, и незамедлительно последовал ответ, что новое здание будет построено. Удивительно то, что обещание было выполнено. Вскоре большая институтская стройка началась в новом микрорайоне, в Соцгороде.
Спустя 20 лет во время одной из командировок Василий Петрович приехал в Кривой Рог и побывал в этом здании, отвечающем всем требованиям современного вуза. Рядом построили учебные мастерские, открыли институтский стадион, заложили ботанический сад.
На студенческого лидера «старшие товарищи» возлагали надежды как на будущего партийного работника. Перед защитой государственного диплома Василия Пантюхова пригласил к себе первый секретарь горкома комсомола Кривого Рога и предложил ему работу второго секретаря райкома. Неизвестно, из каких побуждений, ведь предполагались дальнейший рост и перспектива партийной и государственной работы, Василий Петрович отказался от этого заманчивого предложения. Сказал, что хотел бы заняться наукой и у него уже есть тема для будущей кандидатской диссертации – о выработке условных рефлексов у кроликов, что рефлексологией он занимается со студенческой скамьи…
Отказ от должности в райкоме поставил крест на его карьере комсомольского и партийного функционера. Но никакого взыскания не последовало. После государственных экзаменов и вручения «красного» диплома Василия оставили на кафедре анатомии и физиологии. Научно-лабораторная и преподавательская деятельность ему были тогда еще интересны. А в партийной жизни он не видел себя, его внутренний мир не мог принять ложного учения.
Любовь с первого взгляда
Третий год Василий Петрович преподавал в институте, на кафедре анатомии и физиологии, когда произошла в его жизни судьбоносная встреча. Он выбрал себе невесту – будущую супругу, Тамилу. На курсе, где девушка училась, он преподавал анатомию и физиологию человека и животных. Ей запомнилось занятие по анатомии и сложная тема: «шейный отдел позвоночника», по которой она впервые ему отвечала. Педагог принес в аудиторию муляж – не муляж, а незатейливое наглядное пособие: семь позвонков, нанизанных на веревочку, и стал называть «отростки и отверстия» по латыни. Назвав ряд латинских терминов, которые нужно было запомнить, он почему-то именно Тамилу попросил их повторить. Ей многое удалось перечислить, поскольку до поступления в пединститут она готовилась и держала экзамены в медицинский вуз. Таким был первый диалог учителя и ученицы – без тени романтики. Но недолго оставалось им идти разными путями ко дню и часу, когда Господь благословил их союз – «союз прекрасный, на жизнь, на вечность договор».