Монахиня Адель из Ада

— У вас, как я погляжу, произошли большие перемены в обстановке! Даже кушетка появилась! И ширма! Всё это за казённый счёт, как я понимаю? Кто распорядился оплатить эти расходы?!

Врач изо всех сил пытался казаться удивлённым.

— Неужели вас так сильно взволновало появление маленькой смотровой кушетки в кабинете врача? По-моему, это вполне естественно! А вот отсутствие её до сей поры, бросавшееся в глаза всем и каждому, нельзя было назвать естественным!

— Меня волнует не так кушетка, как особа, которая в данный момент может на ней находиться…

Директриса подошла к ширме и, как бы случайно, толкнула её. Та меделенно завалилась, обнажив пикантную картину: на кушетке, свернувшись калачиком, одетая в своё обычное платье, спала Курятникова. Директриса всплеснула руками.

— Ах! Так вот откуда шёл этот непревзойдённый аромат, победить который не удалось даже целой бутыли чистого медицинского спирта! Более мерзких духов мне в жизни нюхать не приходилось! Дешёвка! Впрочем, как и её хозяйка…

Перепалка директрисы и врача разбудила мадам Курятникову. Та, наконец, проснулась и с испуганным видом уселась на кушетке. Стала тереть глаза. Затем бросилась застёгивать полурасстёгнутый верх платья.

— Не прикрывайтесь, милочка, не надо! Помните: в глубоком декольте намного больше шарма, нежели в мелком… Правда, доктор?

Директриса подмигнула медику, тот нервно закурил.

— А вот курение никого ещё не красило, — сказала директриса, — да и вреда от него больше, чем от мимолётного дружеского соития! Не вам ли это лучше знать, господин доктор?

Дежурная дама пулей выскочила из кабинета, оставив дверь распахнутой. Директриса расхохоталась ей вслед.

— Что же вы так стремительно нас покидаете?! Остановитесь! Мы ведь ещё толком и не поговорили!

Доктор не выдержал.

— Вольно вам потешаться над слабыми людьми, мадам…

— Это она-то слабая, эта лошадь?!

— Но ведь вам давно известно о её пристрастии?

— Впервые слышу, что у этой кислой мумии есть пристрастия!

— Неужто ваши осведомители вас не просветили?

— «Осведомители»?! У нас тут не полицейский участок! И не охранка! Какие у меня могут быть осведомители?

— Извините, если чем обидел…

Директриса призадумалась.

— Ах, да! Осведомители! А ведь вы правы — они у меня есть!

Доктор вздохнул с видимым облегчением.

— Вот видите! Если хорошенько подумать и вспомнить…

— Вот-вот! Я тут как раз подумала и вспомнила! Ко мне недавно приходили целых трое осведомителей!

— Трое?

— Вернее, то были не осведомители, а осведомительницы. Восьмилетки из числа «кофейниц»…

— Вот как? И что же они вам… сообщили?

— Весьма неприятные вещи, весьма! И весьма недетские…

— И что же ваши юные разведчицы, эти героини, донесли вам?

— С их помощью я ничего особенного не узнала, услышала лишь то, о чём давно догадывалась…

— О чём именно?

— О ваших постоянных шушуканьях в этом кабинете и о том, что некоторые дамы выходят от вас пьяными…

— Это ещё доказать надо!

— Доказать сие — не проблема, ибо в свидетелях недостатка нет.

Доктор пошёл к окну, отворил его.

— Думайте, что угодно, только я ни в каких заговорах против вас не замешан…

Директриса усмехнулась.

— Хорошо! Допустим, я не совсем здорова психически и у меня врождённая мания преследования, допустим! Допустим, тема заговора не имеет под собой никаких оснований, но… Есть и другие темы, имеются и более серьёзные вопросы к вам, нежели вопросы моей личной безопасности!

— Какие же?

— Существуют ещё и вопросы морали! Вы работаете в женском заведении, и тот факт, что даже маленькие девочки, вольно или невольно, посвящены в ваши шашни с мадам Курятниковой, а также знают о её «вполне естественном» пристрастии к бутылке, уже за одно это вас обоих стоило бы уволить!

— Как хотите… За то мизерное жалование, которое мне здесь платят…

Директриса взялась за ручку двери.

— Моё дело вас предупредить! Это самое последнее предупреждение вам и вашей… даме сердца!

— Как угодно!..

Глава 30 Еженедельный белый конверт

Шёл всего лишь первый день неофициального дежурства директрисы на посту следователя, а сколько жертв! Курятникова в пьяной истерике, дворник просто пьян и невыспамши, а доктор…

О докторе следовало бы упомянуть отдельно. Сия малоприметная персона, если и позволяла себе лишнее, то лишь руководствуясь сознанием собственной защищённости. Защищённость эта равнялась полной неприкосновенности и безнаказанности, но не все про это знали.

Доктор тоже ходил в осведомителях, но не у директрисы. Мадам занимала пост директора института не так давно — всего полгода, а посему пока не имела времени, да и желания, поинтересоваться судьбой своих предшественниц и предшественников. За последние несколько лет их сменилось немалое число, и всех их отправил в отставку именно доктор. Негласно. Пётр Сергеевич сначала тоже побаивался хозяйку, но когда понял всю зыбкость её положения…

Свои наблюдения тайный граф ни в коем случае не ограничивал слежкой за боннами и дворней, и его скрупулёзность была вознаграждена. В один прекрасный день он увидел, как из кабинета доктора выходил весьма почтенный господин, а из кармана господина — по неосторожности! — торчал белый конверт.

Через пару дней Пётр Сергеевич снова видел того господина — снова выходящим из кабинета доктора, хотя по внешним данным больным назвать его было нельзя. Да и не работал он в институте — просто захаживал, раз в неделю.

Проследив за пациентом, бывший сын помещика Болотникова, нынешний граф Скобелев, выяснил, что от здания института тот господин бричку никогда не брал, а всегда ходил пешком, на очень большую дистанцию, конечным пунктом которой являлся Зимний дворец.

Жаль, не мог проникнуть тайный граф в стены дворца, а то бы узнал, что там тоже имеются секретные комнаты, и не одна. Именно в такую комнату неизменно проходил с доносами почтенный господин.

Ещё до скандала, учинённого директрисой в докторской, вышеозначенный пациент успел принести рапорт государю: