Монарх lll

Мэр и тыловик явно были не готовы к подобному повороту событий. По мере нашего продвижения на их лицах стали вырисовываться улыбки, что они старательно прятали. Ведь всем же понятно, что с такой скоростью невозможно произвести ревизию, значит все происходящее — простая формальность и бахвальство!

— Ваша милость! За что?! Мы же неукоснительно соблюдали все ранее достигнутые договоренности! — в панике произнес мужчина с залысиной.

— С кем?

— С Нарышкиными… — произнес мэр и лишь потом осознал, что и кому он сказал.

— Правильно ли я понимаю, что вы с господином Зорге сговорились с представителями Высшего княжеского рода Российской империи и разворовывали военные запасы? — сказанные мной слова гранитной плитой обрушились на обвиняемых.

Так и не дождавшись ответа, мэр и тыловик были закованы в подавители магии и отправлены в тюремные камеры.

— Все движимое и недвижимое имущество изъять, счета заморозить. Проверить родственников и ближайших соратников. При необходимости провести аналогичные процессуальные действия. — произнес я, обращаясь к «безопаснику». — Изучить все пути сбыта украденного. Даю право на силовое изъятие незаконно приобретенного военного имущества. Любое неповиновение пресекать в корню. Приказ Десницы. У нас война!

— Будет исполнено! — отсалютовал мне Семенов и быстро направился за казнокрадами.

— Вы знали о происходящем? — обратился я к полковнику.

— Догадывался… В моем столе лежит несколько папок донесений, направленных вышестоящему руководству. Но ни на одно не было получено резолюции… Своими руками гадов хотел удавить! Недавно и вовсе сказали, что сошлют с глаз долой, если не успокоюсь. — произнес Игнат Вячеславович. — За Державу обидно!

Абсолютное зрение, с помощью которого я успел осмотреть окружающих меня людей, выдавало в полковнике почти безгрешного человека. Если не считать убийств, разумеется, но для военного человека это было обычным рабочим моментом. Стоящий передо мной мужчина был невероятно честен и старался во всем следовать лишь одному — уставу! Честь для него была не пустым звуком. Обычно таким людям живется тяжелее всего.

— Теперь все изменится. Даю вам два дня на передачу дел новому командиру части. — после услышанного вояка резко сник. Плечи опустились, морщины отчетливо проявились на его немолодом лице.

— Будет исп… — начал было он, но был мною перебит.

— Назначаю вас главой особой имперской ревизорской комиссии. В ваши обязанности будет входить доскональная проверка боевой готовности частей нашей страны. Всем казнокрадам — высшую меру. — с каждым моим словом взор полковника наполнялся силой и будто начинал светиться изнутри. — Присваиваю вам внеочередное воинское звание генерал-майора, подчиняетесь и отчитываетесь теперь лично передо мной. Никто иной вам более не указ. Официальные документы будут готовы через несколько часов. — закончив, я оперативно отправил сообщение в имперскую канцелярию.

— Благодарю за доверие, Глеб Ярославович! Не подведу! — поклонившись в пол, произнес новоявленный генерал-майор.

— Велите разбудить моего спутника, только аккуратно, лишние жертвы нам не нужны. И выделите машину. Мы выдвигаемся на фронт.

* * *

Со всей ответственностью могу заявить, что мое пробуждение было не лучшим в жизни. Постоянная ночная тряска и беспрестанно пьющий учитель, чьё амбре мгновенно заполнило салон автомобиля, создавали «чарующую» атмосферу.

Взглянув в окно, я обнаружил нас, проезжающими по территории военного лагеря. Вскоре автомобиль остановился, и мы покинули временную пыточную, глотнув свежего утреннего воздуха. Это ли не рай!

Несколько мгновений я наслаждался свободой, а после обернулся к стоящей неподалеку группе людей.

— Глеб Юрьевич, рады приветствовать вас! — слегка кивнув, произнес мужчина с погонами генерал-лейтенанта. — Меня зовут Григорий Миронов, я являюсь командующим западной армии его величества и временным главой посёлка Кардымово.

— Как обстановка на фронте?

— Плохо. — кратко ответил военный, но поняв, что мне этого недостаточно, продолжил. — Смоленск был захвачен вражеской армией, нам пришлось отступить на дальние рубежи. Сейчас генерал Ватутин Федор Сергеевич держит оборону в деревне Синьково и близлежащих окрестностях. В последний раз, когда мы с ним связывались, у него было пять тысяч бойцов.

— Какова численность захватчиков?

— Ударный кулак из тридцати пяти тысяч воинов. Пятнадцать тысяч остались в Смоленске в качестве гарнизона, остальные обрабатывают прилегающие территории. Нам не выстоять. Отступление лишь вопрос времени. — ничего не выражающим тоном продолжил генерал. — Ватутина берут в клещи.

— Возможно… — задумчиво ответил я. — Мне должны были выделить отряд. Где он?

— Это он и есть. — указал мужчина на пятерку людей в камуфляжной форме. — Лучшие из лучших.

— Мобилизуйте всех в течении часа. Полная боевая готовность. Скоро будем отбивать город. Но для начала я должен увидеть своих бравых воинов. — произнес я, двинувшись в сторону выделенных мне людей.

— Малец, ты не в своем уме! — вспылил генерал. — Если ты считаешь, что из-за мальчишеской бравады я пошлю своих людей на верную смерть, то ты ошибаешься! Мы и так потеряли слишком многих…

Потухший взгляд Григория говорил лучше любых слов. Стоящий передо мной человек был настоящим боевым командиром, не желающим отправлять своих людей в бессмысленную смертоубийственную атаку. Но сейчас у меня не было времени его переубеждать.

— Именем императора я беру командование на себя. Выполнять приказ, генерал! — пустив в голос каплю Власти я потряс окружающих людей, заставив мужчину повиноваться.

— Есть. — скрипнув зубами, он удалился, начиная раздавать необходимые команды.

Лучше один раз показать, чем сто раз объяснять. У меня есть лишь месяц на окончание этой войны, и на кону стоит слишком многое.

— Ваши ранги? — обратился я к выделенному отряду, оказавшись рядом.

— Все на стадии Возвышения, я на Первом Пике. — коротко ответил коренастый мужчина.

— Имя?

— Вершинин Кирилл Борисович. Глава данного боевого соединения.

— Слушайте сюда. Вашей единственной задачей на ближайшей операции будет мое прикрытие. Я не должен отвлекаться на защиту.

— Принято, Десница. — произнес Кирилл ровным тоном.

И лишь взгляд в глубину позволил мне заметить ненависть, что он испытывал к самонадеянному глупцу. Отправив армию на верную смерть, юный Десница в первую очередь заботился о собственной шкуре. К таким людям не испытывают уважения.

Но время переубедить их у меня было. Командованию потребовалось меньше отведенного часа для построения всех бойцов на плацу. Это не могло не радовать. Всё же, дисциплина пока еще полностью не улетучилась из твердых лбов «мирных» вояк.