Монарх от Бога

Иродион волновался, как и все его сотрудники. Оставалось только поставить под камеру жаровню с горящими углями. Это был самый ответственный миг, но одолели и его. Жаровня под камерой. Процесс пошёл. Теперь следовало ждать первого конечного результата. Иродион помолился: «Господи, помоги нам открыть новую силу твоего дара».

Никто не мог сказать, сколько прошло времени, когда из конечной трубочки появились первые капли прозрачной, как вода жидкости. И она полилась тонкой струйкой, чистая, как слеза, пахучая, как неведомо что. Иродиона пробила дрожь, и все собравшиеся у аппарата были взволнованы до такой степени, что их лица покрыл пот.

–  Свершилось! Свершилось!
– шептали они.

Когда вновь стало лишь капать из трубочки, серебряный кубок, стоящий под выходным носиком, был наполнен больше чем наполовину. Все принялись за подсчёты. Они оказались несложными. В опытную камеру налили два кубка «дара Божьего», какой стоял на выходе. Иродион подвёл итоги:

–  Летучая часть «дара Божьего» равна одной трети. Плохо это или хорошо, пока никто из нас не знает. Вновь нужно искать то, что удовлетворило бы нас.

–  Надо вскрыть камеру и посмотреть на то, что в ней осталось, - предложил всегда подвижный учёный Филетер.

–  Но, может, испытаем сперва то, что получили?
– заметил флегматичный Орентий.

–  Делаем то и другое, - отозвался Филетер.
– У нас много рук.

–  Верно. Вот ты, Филетер, и вскрой камеру и добудь из неё то, что осталось. А мы с Орентием возьмём лампаду, чистый фитиль, нальём в лампаду три столовых ложки «Божьей слезы», - начал пояснять Иродион, - потом во вторую лампаду выложим то, что добудет Филетер, и попробуем зажечь то и другое. Ещё возьмём лампаду с маслом. Сравним силу огня.

Так Иродион и его товарищи пробивались к конечному результату, идя словно в густом тумане. Но они уже видели какой-то просвет, который пробивался сквозь туман, и надежды их прирастали.

Когда учёные зажгли три лампады, поставленные рядом, с одинаково поднятыми фитилями их охватило великое изумление. Пламя над лампадой с конденсатом взметнулось до самого потолка в сотню раз выше, чем над лампадой с маслом и густой жидкостью остатков «дара Божьего».

–  Чудо!
– воскликнул Филетер.
– И слушайте, слушайте! Оно гудит, оно рвётся ввысь!
– Он взял тонкий прутик, окунул его в конденсат и поднёс к пламени.

То, что случилось дальше, произошло мгновенно. Что подтолкнуло Филетера на роковой шаг, он так и не мог объяснить. Едва прутик вспыхнул, когда он поднёс его к конденсату в лампаде, как прогремел взрыв. Филетера отбросило на пол, всех, кто был рядом, тоже отшвырнуло. На груди Филетера запылала одежда. Иродиону хватило мгновения, чтобы накрыть его своим телом и погасить пламя. Но оно обожгло-таки лицо Филетера, опалило бороду, ресницы, брови, волосы на голове, лишь чудом не тронуло глаза. Но по лицу текла кровь: часть осколков от лампады поразила Филетера.

Взрыв был услышан за стенами лаборатории. Кто-то ломился в дверь, но она была на крепком запоре. Наконец шок у учёных прошёл. Орентий помог Иродиону встать. Вместе они подняли Филетера, начали приводить его лицо в порядок, останавливать кровь, извлекать осколки. Когда эта нелёгкая для них операция закончилась, Иродион спросил Филетера:

–  И как это тебя угораздило сделать неверный шаг?

–  Простите меня. Я и сам не понимаю, что подтолкнуло меня, - тихо ответил Филетер.
– Скорее всего это был азарт. Теперь мы знаем, какая сила таится в «даре Божьем».

–  Какой ценой мы это узнали!
– с укоризной произнёс Иродион.
– Хорошо, что в лампаде было всего три ложки. А если бы весь кубок взорвался… - И он попросил Орентия: - Иди и найди лекаря. Мы с Филетером будем в своих покоях.

Вечером, когда лекарь оказал помощь Филетеру, вынул из его лица ещё три осколка от лампады и наложил пластыри с мазью, Иродион подумал, что ему следует ехать к императору и поведать, чего достигли и что у них случилось.

На другой день ранним утром Иродион в сопровождении двух воинов поскакал к проливу Босфор, чтобы добраться до Константинополя. Через сутки он появился в Магнавре и в тот же час был принят Багрянородным. Встретились в Юстиниановой храмине. Когда Иродион появился в ней, Багрянородный кормил в аквариуме золотых рыбок. Учёный подошёл к императору.

–  Божественный, я явился с докладом.

–  Я готов тебя выслушать, преславный.
– Багрянородный повёл Иродиона к столу и, когда сели в кресла, сказал: - Вижу по лицу, что у тебя приятные вести.

–  Так и есть, Божественный. «Дар Божий» проявил себя в полной мере и красе.

Иродион подробно рассказал Багрянородному, как они проводили опыты и чего добились.

–  И живы мы потому, что кубок с конденсатом стоял поодаль, у аппаратов. Сила удара конденсата удивительна.

–  Спасибо, учёные мужи, за подвиг. Всех вас ждёт награда. И думаю я вот о чём: надо послать в Керебелы с Прохором и Мардарием три сотни воинов и привезти в Никомидию «дара Божьего» в десять раз больше. А пока… - Багрянородный задумался и, найдя верное, как он счёл, решение, произнёс: - А пока ищите способ, как метать «дар Божий», нет, лучше «гнев Божий» во врага.

–  «Гнев Божий» - это хорошо, и мы будем об этом думать.

На столе перед ними стояли два кубка с вином, лежали яства на золотых блюдах. Багрянородный поднял свой кубок.

–  Давай, преславный учёный муж Иродион, выпьем за наш успех. Не зря же мёрзли в пустынях.

И они выпили. Иродион к тому же хорошо поел. Потом поговорили о семьях. Багрянородный рассказал, каким умным подрастает его сынок Роман. Не знал Багрянородный одного: когда цесаревич вырастет и попадёт в среду порочных друзей, то принесёт отцу много хлопот, горечи и печали.

Глава двадцать третья. ВОЙНА С РУСЬЮ

На этот раз купцы Диодор и Сфенкел впервые собирались в торговый путь по осени, и не просто потому, что самим понравилось, а по воле Романа Лакапина. И посылал он их на зимнюю торговлю на Русь. Диодор и Сфенкел, будучи служителями в секрете, слыли и хорошими купцами и на Русь поехали охотно. Знали они, что в том же стольном граде Киеве и глазом не успеют моргнуть, как продадут свои товары. Особенно бойко они торговали шелками и парчой перед Рождеством Христовым и Крещением. Хотя и была Русь в эту пору языческой, но дыхание христианской Византии в ней ощущалось. В Киеве уже была христианская община, и у неё были свои храмы. Русы не скупились на покупку дорогих тканей для своих жён и невест. Выгодно было торговать византийским купцам на Руси ещё и потому, что они не платили пошлины за товар. Олегов договор с Византией ещё действовал и соблюдался.

И всё-таки торговля Диодора и Сфенкела была попутным ремеслом. Главное же их дело было другим: служба в секрете. С риском для жизни они добывали вести о происках соседних держав против их Византии. В этой поездке им надо было подтвердить слухи, которые уже давно достигли Византии и будоражили там всех, вплоть до императора. Купцы появились в Киеве в ноябре, как и положено, товар и свои печати показали приставам. Везли они товар на одном возке. Шёлковые ткани и парча много места в возке не занимали. При купцах слуга, он же и возница. Проведя день-другой в Киеве на постоялом дворе, они уложили часть товаров в перемётные сумы, наняли молодого работника из русов, купили ему лошадь и втроём отправились в Великий Новгород. Яков хорошо знал дорогу к древнему городу Руси. На всём пути ему были знакомы постоялые дворы. Говорливый, весёлый, он всё время что-то рассказывал купцам, но они многое пропускали мимо ушей. Когда же речь заходила о нужном Диодору и Сфенкелу, они ничего не пропускали. Как-то, уже подъезжая к Новгороду, Яков увидел на берегу реки неподалёку от селения три новых ладьи и пояснил: