Монарх от Бога

–  Нынче у нас зима урожайная будет. Эвона, видите три новых лебедя? Таких лебедей стянут к весне на реки тьму-тьмущую. И от Новгорода, и от Пскова.

–  И что же, каждый купец купит себе новую ладью?
– спросил Диодор.
– Дорогая, поди, игрушка.

–  Дорогая, да купцам она в руки не попадёт. Все ладьи великому князю надобны. Он за них и расплатится после похода.

Диодор не спросил, в какой поход собирается великий князь, но ждал от разговорчивого руса очередных откровений. Они уже пришли в Новгород. За долгий путь по мёрзлым дорогам кони стёрли подковы, и нужно было их подковать. Когда расположились на Торговой стороне на постоялом дворе, Диодор спросил Якова:

–  Где тут коней можно подковать?

–  В Новгороде через пять дворов на шестом кузня. Да я вас, тороватых, отведу к лучшему ковалю. А у того коваля- пять горнов и пять кузнецов с подручными.

И повели купцы и Яков коней к лучшему кузнецу. Но он отказался ковать лошадей. Яков ходил за ним из кузни в кузню, уговаривал: «Дядюшка Матвей, серебром заплатят», - но всё было напрасно. Однако узнал причину, почему кузнец Матвей супротивничает. Выполнял он заказ новгородского князя, и было велено ему отковать за зиму двести мечей и наконечников к копьям столько же.

–  Вот и подумай, голова, есть ли моя воля ковать лошадей?

–  Так ведь это же заморские купцы. Они тебя шелками наградят.

–  Шелками, говоришь?!

И вспомнил Матвей о своей дочери, которая уже невестилась. «То-то будет красна девица, как в шелка наряжу»,- подумал он и согласился:

–  Ежели только шелками, то сам встану к горну и сегодня же подкую. Давай заводи коней в стойла.

Чуть позже, пока кузнец Матвей менял подковы, Яков поведал купцам о том, что услышал от него, и со вздохом добавил:

–  Знать, к войне готовится великий князь Игорь. Всю Русь на дыбы поднял. А иначе зачем они, копья, мечи, шеломы…

–  И ты пойдёшь воевать?
– спросил Сфенкел.

–  Я вольный человек, люблю покой и мир. Однако посмотрел бы в охотку, как русичи будут воевать ромеев. Они уже похваляются.

–  Чем тут хвалиться - разбоем, убийствами?
– заметил Диодор.

–  Купцы торговали в Новгороде несколько зимних дней. Их товар горожане покупали охотно. Диодор и Сфенкел были довольны торговлей, но их уже захватила другая забота. Пришла пора уезжать из Новгорода и с Руси убираться. Боялись они, что как только русский князь скажет слово о походе на Византию, так всех торговых византийцев похватают и упрячут в сидельницу. Таковы законы войны. О себе Диодор и Сфенкел забеспокоились, но и о земляках подумали, которых особенно много было в Киеве. Сочли купцы, что их надо загодя предупредить о грозящей беде. Давай, брат, оповестим наших, - сказал Диодор Сфенкелу.
– А чтобы не напугать их, будем говорить, что император Багрянородный справляет день ангела и просит всех торговых людей почествовать его.

–  Светлая у тебя голова, Диодор, Так и станем говорить.

Диодор и Сфенкел трижды обошли рынки на Торговой стороне, высматривая земляков. И нашли семерых, которые торговали узорочьем и тканями. Сказали, что зовёт их император к себе в гости да велит поскорее вернуться в столицу. Купцы прислушались к их голосу, своё добавили. Один из них, бывалый, с умными глазами, так и сказал:

–  Беспокойно тут, того и гляди в ратники заберут. Вон в Детинце каждую субботу молодых ратников бою учат.

Диодор и Сфенкел тоже побывали в Детинце субботним днём и видели, как на площади, близ капища Перуна, молодые язычники учились владеть мечами и копьями, стреляли из луков по чучелам, выставленным у каменной стены в глухом углу Детинца. Слышали, как пожилой воин поучал молодых:

–  На ромеев нельзя ломиться грудью, их надо бить хитростью.

–  Да, брат, нам пора убираться, - молвил Диодор. Давай-ка позовём наших скопом возвращаться в Киев. Там и других предупредить успеем.

–  У нас нет выбора, друг, - согласился Сфенкел.

Прошло ещё два дня, и морозным декабрьским утром византийские купцы покинули Новгород. В Киев они приехали накануне христианских праздников. А вместе с христианами, как заметил Диодор, участвовало в праздниках и немало молодых язычников. На торжищах в эти дни было многолюдно, и торговля у Диодора и Сфенкела завершилась быстро и удачно. Все купцы, что пришли из Новгорода, тоже распродали свой товар и сумели предупредить своих, чтобы вместе с ними возвращались в Византию. Собрался большой торговый караван. Увозили византийские купцы с киевских торгов все, что ценилось в Константинополе: воск, льняное полотно, меха, мороженую рыбу, рыбий зуб и северный жемчуг. Якову не захотелось расставаться с Диором и Сфенкелом. Они смутили его тем, что рассказали, как много русов живёт в Константинополе.

–  Хочу посмотреть, как они у вас прижились. А в Киеве дымом войны запахло, клич дружины брошен по всем городам собирать. К весне потянутся на Днепр.

Диодор и Сфенкел с ним согласились. Видели они, что на берегах Днепра и в устье реки Почайны уже собрано более пяти сотен новых судов. Теперь им один путь - уплыть по полой воде до Чёрного моря, а от него и до Византии рукой подать. И оставалось Диодору и Сфенкелу одно: донести поскорее до императоров всё добытое о приготовлениях к войне на Руси.

Трудным был этот переход из Киева в Константинополь. Донимали жестокие морозы, а потом яростные метели. Пространства казались бесконечными. В Болгарии служители в секрете сменили лошадей и покинули караван. Надо было спешить. И вот наконец-то она, родная земля. В Филиппополе друзья вновь сменили коней и сделали это уже по воле епарха города. Через сеть постов в Константинополь последовал световой сигнал, и в Магнавре узнали о возвращении служителей в секрете. Их ждали с нетерпением.

Диодора и Сфенкела приняли в Юстиниановой храмине императоры Константин Багрянородный и Роман Лакапин. Их привело сюда беспокойство, и Лакапин сказал Диодору:

–  Говори о главном, служитель.

–  Главное то, что Русь готовится к войне. И очень спешно.

–  Против кого?
– спросил Багрянородный.

–  Сами ратники уже знают, против кого. Они собираются на ромеев. Так я слышал своими ушами в Детинце Новгорода.
– И Диодор, не упуская мелочей, рассказал обо всём, что они увидели и узнали в Новгороде, в Киеве и в других местах Руси.

Выслушав служителей в секрете, Лакапин сказал:

–  У меня нет сомнений: русы пойдут на нас. Из Чёрного моря путь только к нам. Амбиции движут князем Игорем. Захотелось славы выше, чем у Олега.

–  Мы их проучим, - спокойно заметил Багрянородный.

–  Я тоже так думаю. Нужно лишь к весне поближе подтянуть тагмы Иоанна Куркуя и к побережью Чёрного моря.

–  Завтра же я отправлюсь в Никомидию. Нам должно знать, всё ли готово у Иродиона.

–  Прости, Божественный, лучше будет, если в Никомидию поеду я.

–  Ради Бога. Ты в военном деле сведущ более моего.

На другое утро Лакапин в сопровождении своего сына Христофора, уже второй год стоящего во главе вооружённых сил Византии, отправился в Никомидию, где в военных казармах учёные готовили секретное оружие. В группе Иродиона не произошло никаких изменений. Всего лишь год назад они вздохнули с облегчением, добившись того, что «дар Божий» превратился в «гнев Божий». И вот уже год, как они наращивали мощь этого оружия, готовили и прятали на хранение амфоры с «греческим огнём». Минувшим летом Роман Лакапин, посетивший учёных во время испытаний, высказал мысль о том, что это оружие лучше всего применять с кораблей против флота противника.