Монстр с нежным сердцем
Шрифт:
— А чего их бояться-то, маленькие же мышки-то, — смущенно пробормотал Гикори.
— Ага, они маленькие, — несогласно тряхнула головой Люси. — И такие прыткие, боже мой, ка-ак порскнут каплей ртути из-под ног, прям сердце останавливается! У меня тут, — Люси приложила руку к груди, — так и екает от неожиданности.
— Вообще-то, — поддел пальцем очки Аарон, — страх пещер и подземелий зовется троглофобией.
— Хи-хи, скорей, похоже на боязнь троглодитов, — хихикнула веселушка Гермиона.
Гарри слушал и размышлял, почему ни разу не видел профессора Хирша десять лет назад, когда тот ещё в Хогвартсе жил. Как ни старался, так и не смог припомнить, чтобы хоть раз его видел в зале или где-то ещё.
Где-то на полпути дорога пошла
Школа Хогвуд показалась в полдень. Гарри тормознул на дороге и оглядел некое подобие Петры, высеченное в скалах, по всему фасаду лепились галереи, за оградками которых виднелись темные ходы внутренних помещений. В наружных же можно было разместить целую наполеоновскую кавалерию, с полувзгляда становилось понятно, что это помещения для кентавров. Высокие столы, широкие проходы, отсутствие сидений — всё это указывало на них. Гномьи аудитории располагались, по-видимому, внутри.
Гномятки, высыпавшие наружу, сразу напомнили Гарри хоббитов: такие же маленькие славненькие невысоклики, кудрявенькие и в коротких штанишках. Только ножки не оволосены и обуты в сандалики и сапожки. Девочки были в платьицах. Глаза-а-астенькие!
Гномий город, как и поселение кентавров, располагался неподалеку и частично в толще гор, в то время как поселок конелюдей находился в зоне леса. Местняя Мория не уступала толкиеновской, и была, пожалуй, даже покруче, потому что была настоящей, а не вычитанной со страниц книги. В этом горно-лесном чуде Гарри уловчился погостить три дня и планировал посещать их и в будущем. Гномы его желания одобряли и разделяли, наперебой приглашая молодого друида в гости к тому-другому, в каждом доме его угощали чаем и какао, да так, что выпитое вскоре у ноздрей заплескалось. Обпился Гарри, короче…
Про загадочного мистера Хирша он и подзабыл на фоне гномьих чудес, так что вспомнил о нем только в последний день, аккурат перед отъездом. Не зная, когда он приедет сюда снова, спросил, где найти профессора Хирша? Услышав ответ, что в поздемельях, Гарри эти подземелья отправился искать. Поплутав маленько и оттого слегка сбившись с толку, он набрел вроде на них, во всяком случае, на слизеринские подвалы это было похоже. Наконец его поиски увенчались успехом — он нашел дверь с табличкой «Р. Э. Хирш». Облегченно переведя дух, Гарри постучался. Ответа не последовало, пришлось поскрестись ещё раз. За дверью всё та же тишина. Долготерпением Гарри никогда не отличался и толкнул створку, упорно желая познакомиться.
— Профессор Хирш? — робко позвал он, просунув нос в комнату. Тишина. Начиная испытывать досаду, Гарри вошел и позвал в полный голос: — Профессор Хирш!
И понял — нет в этой комнате профессора. Но были книги. Толстые, в красивых кожаных переплетах, за стеклянными дверцами шкафов. Благородное золото орнамента заманчиво сверкнуло на корочках в теплых лучах полусфер. Движимый понятным любопытством, Гарри покорно подошел к шкафам и принялся всматриваться в титулы. Амвросий Медиоланский, Августин Блаженный, Джонатан Свифт, де Труа, сэр Томас Мэлори, Монмантский…
Рука, легшая на плечо, и вопрос, возникший над ухом — что вы тут делаете, молодой человек? — явились для увлекшегося Гарри полной неожиданностью. Подпрыгнув и резко развернувшись, он отчаянно заорал, будучи ещё во власти средневековой литературы, подкрепленной полумраком. Ибо на него смотрел вампир — красные глаза с потекшими веками, кроваво-алый рот, из которого виднелись остро отточенные клыки, заостренные хрящи ушей и страшенные язвы на щеках подчеркивали жуткую картину в целом.
Мириады мыслей пролетели в голове перепуганного парня, и самой яркой была одна, самая основная: у меня нет с собой оружия! И хорошо, наверное, а то б наделал глупостей…
— Папочка, что тут случилось? — прозвенел нежный девичий голосок, возвращая Гарри рассудок и самообладание.
А ответ «вампира» окончательно успокоил его.— Не знаю, дочка. Что-то с нервами у юноши…
— Это Гарри, папа, — подошла Гермиона. — Он тебя искал, хотел с тобой познакомиться.
— О, понятно. Ну вот он — я! — красноглазый профессор широко оскалился, и Гарри на сей раз рассмотрел, что клыков-то как раз и нет, а были сильно оголенные десны, из-за чего зубы казались редкими и длинными. Профессор Хирш страдал очень редкой формой порфирии. Высокие залысины и фарфорово-тонкая пергаментная кожа подтверждали болезнь, при которой больной должен избегать солнечного света.
— Простите за вторжение, — пробормотал Гарри. Покосился на шкаф. — Очень интересные книжки…
— Понимаю, — снова улыбнулся Рихард Хирш. — Хотите, я подарю вам сочинения Свифта? Лемюэль Гулливер весьма колоритный персонаж.
Отказываться Гарри не стал и получил в подарок пухлый том с описанием странствий Гулливера. И всю дорогу обратно прижимал книгу к груди, ощущая сильную вину за свое любопытство. Стыдно ему стало за свою легкомысленность. Не раз Гарри потом возносил хвалу господу, что у него не оказалось с собой оружия, что Джон накрепко вбил в голову постулат — вампира можно победить только серебром и крестом, ведь благодаря этому он даже о палочке не вспомнил, а то бы точно натворил бед, напав на профессора в его собственных покоях…
А время шло. Подрастали дети, рождались новые каждые год-два, пополняя ряды учеников взамен уходящим выпускникам. Это был бесконечный поток, неиссякаемый ручей: к устью в большой мир утекал счастливый обладатель диплома с аттестатом Мага, а с истока подплывал первачок, с восторгом знакомящийся с буквами.
Среди подростков зарождались и зрели драмы, вспыхивала и расцветала Первая Любовь, разбившая не одно сердце. То и дело профессора натыкались в разных затемненных уголочках на юные парочки Ромео и Джульетт. Мягко пожурив романтиков и разогнав их по постелям, беззаботно шли дальше.
В семьдесят втором по залету женили Монти: двадцатидвухлетний сопляк заделал школьнице ребёнка, и той пришлось рожать в девятнадцать. Нежданного малыша назвали Марволо. Гарри только хмыкнул, приветствуя первого знакомого из будущего — Марволо Мракса… Его родители, Монти и Стефания, женатые насильно вначале, однако, стерпелись и прилюбились друг к другу, зажили вполне мирно, в душе и ладе. Через пять лет назрела новая свадьба — сочеталась браком самая долгожданная для Гарри пара: Персиваль Дамблдор и Кендра Никум. Рам, которому исполнилось семьдесят семь, аж расплакался, проведя свою луноликую принцессу к алтарю и передав жениху. Счастье отца было очевидно — дети выросли вместе, девочка всего на год была младше, но Перси всегда защищал её, закрывая собой от страшных гусей и индюков. Как же уморительно это выглядело: злобно шипящий гусак, распахнув крылья, прет на малышей, напуганная Кендра срывается в плач, а Перси, этот маленький трехлетний рыцарь, грозно топает ногами на гусака и мальчишечьим баском кричит:
— Пошел в суп, дурак!
И что вы думаете? Гусь лысеет! Лишившись всего оперения, полностью деморализованный птиц, раскинув маленькие ощипанные крылышки, с паническим гоготом драпает со всех ног, препотешно виляя лысой попкой… И не только Кендру Перси защищал, а и тех, кто рядом окажется. Шла как-то группа ребят от Хогсмида, да и решили путь полем срезать. Перелезли через ограду и потопали, весело переговариваясь. А у Цезаря, быка племенного, несварение случилось… Слишком поздно дети обнаружили, что на них несется очень раздраженный бык. Но, к счастью, поблизости случился и Перси. Увидев, что сейчас произойдет непоправимое, он, не рискуя применить к зверю магию, кинулся наперерез, подбежал и тараном встретил свыше тонны живого веса. Встретил мягко, ладонью сверху вниз и вбок, направив несущееся животное в противоположную от детей сторону. Этой заминки хватило, чтобы ребята добежали до ограды и очутились в безопасности.