Монстр

– Амелия! – позвал меня Жозеф.

– Что такое? – подошла я к нему.

– Я поговорить с тобой хотел. Садись, – кивнул он на стул рядом с собой.

– И о чём же ты хотел со мной поговорить? – села я на предложенный стул.

– О том, что скоро мы окажемся в твоём родном городе.

– И что из этого? – не поняла я.

– Видишь ли… – Жозеф вздохнул перед тем, как начать. – Я заметил, что с тобой, в последнее время, что-то происходит. Ты стала какой-то нервной, дёрганной… Ты ни с кем не разговариваешь, избегаешь любого общества… Скажи, это связано с тем, что ты думаешь о своём доме? О своей матери и о своём отчиме? Ты не хочешь возвращаться в свой город?

«Если бы ты знал, Жозеф, как ты не прав!» – подумала я, а вслух сказала:

– Возможно.

– Возможно? И это всё, что ты можешь сказать?

– А что ты ожидал услышать, Жозеф? – пожала я плечами. – То, что я хандрю в последнее время – это да. Я этого не скрываю. Причина? Может быть, действительно, возвращение в, так называемый, дом. А может, во всём виновата погода. Я не уверена.

– Значит, не хочешь отвечать?

– Я не сказала, что не хочу отвечать. Я просто не уверена в ответе.

На самом-то деле, в ответе я была уверена. Но… я не могла ничего рассказать.

– Как ты смотришь на то, Амелия, чтобы я освободил тебя от выступлений на то время, пока мы будем в твоём городе? – спросил Жозеф.

– Это ещё зачем?

– Я не уверен, что ты сможешь выступать в таком состоянии. А ты как думаешь?

Сначала, я хотела ответить: «Ты шутишь, Жозеф?! Конечно, я буду выступать! Тут и вопросов быть никаких не может!», но задумалась. А, действительно ли, я смогу выступить? Я не сомневалась в том, что в ближайшие дни Джек будет заставлять меня убивать. Я не сомневалась в том, что он будет мучить меня. И в каком я буду психическом состоянии после этого – неизвестно. А ещё, я помнила о том, что Джек хотел «помочь» мне отомстить всем моим обидчикам. Вряд ли, он забыл про это. И он поможет мне – хочу я этого или нет. М-да, выступать после такого… это просто невозможно!

– Да, наверное, ты прав, Жозеф, – наконец, произнесла я. – Пожалуй, я откажусь от выступления.

– Вот и умница! – с видимым облегчением сказал хозяин «Арлекина». – Отдохнуть тебе надо, Амелия. Развеяться, что ли. В общем, я пока и от репетиций тебя освобожу, до тех пор, пока ты в себя не придёшь. Договорились?

– Договорились, – кивнула я и на этом разговор был окончен.

Но, сама я была не уверена в том, что мне не нужны репетиции. Я не боялась потерять навыки или ещё что-то. Просто, нет репетиций – это, априори, означало, что я буду больше времени проводить в фургоне. То есть, буду проводить время с Джеком. А это совсем не то, что я бы хотела. Но, с другой стороны, я, всё равно, не могла ни с кем общаться. Только пугала бы всех своим, и без того, мрачным видом.

– Наконец-то, дорогая моя! Я по тебе уже соскучился! – радостным возгласом встретил меня Джек, когда я вернулась в фургон. – Ты рада, что мы скоро будем в твоём родном городе? Ну, скажи же, что – да! Что ты рада! Что ты счастлива!

– Я… рада, – произнесла я, так как была уверена, что другой ответ клоуна не устроит.

Клоун рассмеялся, столь ненавистным мне, безумным смехом. Затем, он схватил меня за руки и закружил по фургону, словно, в танце, всё также смеясь. Я не сопротивлялась. Вела себя, как безвольная кукла. Хотя, по сути, я и была куклой Джека. Его игрушкой, которой он играл в своё удовольствие.

– Эй, дорогая моя! – Джек резко остановился и отпустил меня. – А ты не хочешь заглянуть в сон к какому-нибудь своему обидчику и помучить его кошмарами?

– О чём ты?! – испуганно посмотрела я на клоуна.

– О том, что до твоего родного города ехать ещё несколько дней. Должны же мы с тобой как-то развлекаться всё это время! Так, давай заполним сны твоих обидчиков страхом и ужасом! Доведём их до нервного срыва! Заставим их бояться снов и мечтать о пробуждении! Главное, не увлечься и не довести до самоубийства, а то будет не весело!

– Я… я не понимаю… Я не понимаю, что ты имеешь в виду! Какие сны?!

– Я могу воздействовать на сны людей, дорогая. Я могу приходить в их сновидения и менять их, как мне заблагорассудится. Я не мог этого делать, пока был заперт на территории леса. А теперь, благодаря тебе, я свободен! И я, вновь, могу мучить людей кошмарами!

– И сейчас ты хочешь войти в сон к кому-то из моих знакомых? Но, при чём здесь я? Я-то в чужие сны ходить не умею!

– Я могу взять тебя с собой, – просто ответил Джек. – Ты заснешь, и я затяну твоё сознание в чужой сон. Так что, выбирай, дорогая моя – в чей сон мы сегодня отправимся!

– А, может, всё-таки, не надо, а? – сделала я слабую попытку переубедить Джека. – В этом же нет смысла! Ты, ведь, и так собираешься убить всех, кто был причастен к моей жизни (пусть и моими руками)! Так, зачем их ещё и кошмарами мучить до этого?

– Ты, похоже, так ничего и не поняла, Амелия?

Я попятилась от него, услышав, каким злым голосом было произнесено моё имя. Произнесение моего имени Джеком, в принципе, не предвещало ничего хорошего. Я уже успела понять, что по имени клоун меня называет, лишь, тогда, когда ему что-то не нравится. А когда ему что-то не нравится – это означает, что мне сейчас будет очень больно. И я не ошиблась. Джек схватил меня за горло и приподнял над полом. Затем, он начал меня душить! Я стала вырываться, но – бесполезно. Кислород в лёгких начал заканчиваться. Я открывала рот, словно, выброшенная на сушу, рыба, пытаясь сделать, хоть, один глоток воздуха, но… у меня не получалось. Ощущение ужаса, которое я тогда испытала… Это ни с чем не сравнить! Я совершенно забыла о том, что Джек меня, всё равно, не убьёт и что, возможно, я и сама теперь от такого не умру. Была сильная боль; в ушах раздавался какой-то жуткий треск; перед глазами плавали круги… Но, что было хуже всего – это страх. Не физическая боль, а именно страх. Страх от того, что ты находишься на грани жизни и смерти. Что ещё чуть-чуть и тебя просто не станет. Тебя не станет в любую секунду, стоит, лишь, сильнее сжать твоё горло или просто душить тебя ещё какое-то время. А ты не можешь даже бороться за жизнь! Ты просто висишь в воздухе и, время от времени, пытаешься трепыхаться! А Джек смотрел на меня и улыбался…

Наконец, Джек отпустил меня. Я упала на пол, ловя ртом воздух и пытаясь прийти в себя.

– Так, ты говоришь, что не надо, Амелия? – наклонился ко мне Джек. – Или твой ответ изменился?

– Из… изменился! Мой ответ изменился, Джек! – заверила я его. – Я согласна, что мы сегодня должны пойти в чей-нибудь сон!

– Вот так бы сразу, дорогая моя! – клоун поднял меня с пола, обнял. – Тебе надо сразу со мной соглашаться и, тогда, я не буду тебя наказывать! Ты же и сама это понимаешь, не так ли?

– Да, понимаю-понимаю! – поспешно закивала я. – Прости. Я вела себя… неправильно.

Я не знаю, что чувствуют люди, когда так унижаются перед кем-то. Я чувствовала себя… ужасно? Это мягко сказано! Омерзительно? Ещё бы! Даже несмотря на то, что я теперь была, практически, бессмертной, я так и осталась слабой трусливой девчонкой! Девчонкой, которая боится боли. Девчонкой, которая боится страданий. И, самое главное, девчонкой, которая, до смерти, боится Смеющегося Джека. Даже несмотря на то, что он её не убьёт и не собирается этого делать. Ведь, она нужна ему.

– Если ты всё поняла, дорогая моя, то выбирай: в чей сон мы сегодня отправимся!

Я задумалась. Чей сон мне бы хотелось превратить в кошмар больше всего? Матери? Нет, видеть мать мне не хотелось даже во сне! Её образ и так достаточно измучил меня за вчерашнюю ночь! Отчима? Тоже – нет. Его пьяную рожу я бы хотела увидеть только, исключительно, перед его смертью! Кого-то из моих одноклассников, которые всё время издевались надо мной? Но, кого именно из них? «Точно! – вдруг, осенило меня. – Мой одноклассник, в которого я была, практически, влюблена и который, впоследствии, меня предал! Который пошёл на поводу у моих одноклассников из-за страха стать таким же изгоем, как я!».