Монстры на орбите [= Чудовище на орбите]

Джин упаковала коробки и нерешительно посмотрела на тело Гема. Не слишком хорошо оставлять его здесь, на чердаке… Ничто, связанное с Гемом, не могло быть слишком хорошим. Он может проваляться здесь неделю, месяц… Она почувствовала тошноту, которую сердито подавила: «Будь разумной, ты, дура».

Надо бы вытереть отпечатки пальцев…

Раздался грохот в наружную дверь. Хриплый голос позвал: «Гем!… Гем!..» Джин побежала к двери. Пора уходить. Кто-то, наверное, видел, как Гем входил сюда.

Она соскользнула вниз по лестнице, вылезла меж деревяшек жалюзи на крышу сарайчика, поставила их на место, соскользнула на землю и поднырнула под покосившуюся ограду, выходившую в тупик Алоха. Через десять минут Джин оказалась в своей комнате в «Сунхаузе». Сбросив одежду, она стала под душ.

Лоснящийся ленивый клерк в здании суда заворчал, когда Джин скромно обратилась к нему со своей просьбой.

– О, прошу вас, – сказала Джин, улыбаясь чуть в сторону: эта старая уловка придавала ей вид мечтательного очарования, магической дерзости и немыслимой, невообразимой красоты.

Клерк облизнул багровые отвислые губы:

– Ладно, ладно… Такая маленькая девушка, как вы, должна сидеть со своей мамочкой. Ну?

Джин не считала умным сообщать ему, что именно мать-то она и искала.

Они стали вместе просматривать записи, пропуская ленту за лентой на экране.

– В тот год мы трудились как пчелы, – пожаловался клерк. – Но мы должны найти это имя, если… ну, вот Молли. Молли Саломон. Это она? Арестована за бродяжничество и употребление наркотиков двенадцатого января, пребывала в Доме Реабилитации до первого февраля. Залог внес Джо Парле, человек, который владел салуном на Райской Аллее.

– Это она, – сказала взволнованно Джин. – Когда ее освободили?

– У нас таких сведений нет. Наверное, когда подавили ее пристрастие к наркотикам, через год или два.

Джин принялась вычислять, пожевывая губу маленькими острыми зубками и хмурясь. Молли должна была вернуться к активной жизни где-то очень незадолго до ее рождения. Клерк смотрел на нее как старый серый кот, но молчал. Джин неуверенно спросила:

– Я думаю, что эта… Молли Саломон живет сейчас где-нибудь рядом?

Клерк, вертя пальцами декоративную эмблему на лацкане, обнаружил признаки смущения.

– Ну, молодая леди, в том месте вам едва ли стоит показываться.

– Где она живет?

Клерк поднял голову и встретился с ней взглядом. Он тихо сказал:

– Это за городом, на дороге Меридианов, за Эль Панатело. Трактир «Десятая Миля».

Дорога Меридианов вела в верхние земли, она кружила вокруг трех вулканических конусов, которые формировали профиль окрестностей Ангел Сити, затем ныряла как колибри в каждую из старых шахт и оканчивалась в конце в долине Плагханк. Десять миль по дороге – это шесть миль по воздуху, и через несколько минут после «Сунхауза» кэб посадил Джин рядом с ветхим домом.

Когда люди работали в суровой враждебной глуши, производили продукцию, делали деньги, появились дома Десятой Мили. Когда были построены города, когда явилась цивилизация со своим комфортом и умеренностью, дома Десятой Мили стали тихой заводью, утопавшей в янтарном полумраке. Раньше здесь могли заметить только человека, который оставался молчаливым, теперь же комнаты покрылись пылью и даже шаги казались громом.

Джин бодро взбежала по ступенькам из каменной пены. Салун был пуст. Вдоль черной стены с зеркалом располагалась стойка бара, на полках разместились сотни сувениров прошлых лет: отборные кристаллы «звук-свет», окаменевшие останки Троттеров и других вымерших обитателей Кодирона, буры, композиция из шести шахтерских касок с надписанными на них именами.

Чей-то голос, полный подозрительности, проскрежетал:

– Что вы хотите, девушка?

Джин обернулась и увидела старого человека с орлиным носом, сидящего в углу. Глаза у него были голубые и пронзительные, гребень седых волос придавал ему сходство со старым белым попугаем, которого внезапно разбудили.

– Я ищу Молли, – сказала Джин. – Молли Саломон.

– Здесь нет никого, кого бы так звали. Что вы от нее хотите?

– Я хочу поговорить с ней.

Челюсть старика сначала пошла вверх, затем вниз, словно он жевал что-то очень горячее.

– О чем?

– Если она захочет, чтобы вы узнали, она скажет вам сама.

Подбородок старика сморщился.

– Девушка, а вы прекрасная нахалка, не так ли?

Сзади прозвучали мягкие шаги. В комнату вошла женщина в неряшливом вечернем платье и встала, глядя на Джин с очевидным выражением голода и зависти.

Старик рявкнул:

– Где Молли?

Женщина указала на Джин.

– Она пришла работать? Я этого не вынесу. Я устрою скандал. В ту же минуту, когда такая молодая шлюха как эта разместится здесь.

– Я всего лишь хочу поговорить с Молли.

– Она наверху… чистит ковер, – женщина повернулась к старику. – Пейсли сделал это снова. Если вы выгоните раз и навсегда отсюда этого старого пьянчугу, я искренне буду вам благодарна.

– Деньги есть деньги, – сказал старик.

7

Джин осторожно начала взбираться по лестнице, но проход загородила массивная женская фигура. Женщина несла ведро и щетку. Когда она появилась на светлом месте, Джин узнала в ней женщину с фотографии Джо Парле. Правда, облик ее несколько изменили двадцать лет плохого здоровья, отвратительный характер и сотня фунтов прокисшей плоти.

– Молли? – Отважилась спросить Джин. – Вы Молли Саломон?

– Я. Ну и что?

– Я хотела бы поговорить с вами. Наедине.

Молли резко взглянула на нее и бросила злой взгляд в сторону салуна, где старик и женщина прислушивались к ним с нескрываемым интересом.

– Ладно, пошли отсюда.

Она толкнула расшатанную дверь и заковыляла наружу, на боковую веранду в унылом крошечном садике из черных гремучих кустов, странствующей лозы, ржавых грибов. Она плюхнулась в плетеное кресло, которое чуть не развалилось под ее весом.

– В чем дело?

Воображение Джин никогда не рисовало ей именно такую картину встречи. Что говорить? Глядя в пухлое белое лицо, ощущая кислую женскую вонь, Джин почувствовала, как слова застревают у нее в горле… В ней внезапно возгорелась злость.