Моран дивий. Стезя
Шрифт:
Мужчина, кривясь от боли, потянул изрезанной рукой из напоясных ножен узкий длинный стилет.
– Княгиня, сделай это, - сказал он хрипло.
– Пусть Макона направит твою руку, дабы не дрогнула она...
Свенка взяла стилет.
– До скорой встречи у Маконы, воин, - сказала она и, примерившись, быстрым и точным ударом прервала мучения раненого.
Потом она вытерла нож о его одежду и, покрутив в руках невиданное ею доселе оружие, решила прихватить его с собой.
Закрыв глаза погибшему и закидав его тело колючими ветками лоха, Свенка пристроила у груди младенца в тканевой люльке, удобно подтянув её постромки у себя на плече, взяла коня в повод и отправилась по сухому дну ерика, всё более удаляясь от Зборуча и мерного гула вражеского лагеря.
* * *
С
Крепло и моё намерение после дембеля остаться на какое-то время в этом благословенном краю, подарившем мне свободу от сводящего с ума диссонанса между свойственным мне рациональным восприятием действительности и ворвавшейся в неё несколько лет назад непонятной, пугающей мистической реальностью. Я не хотел её, не принимал. Я, что уж греха таить, её боялся. Но ей, правда, не было до этого никакого дела. Она просто была - признавали её или нет. И считала, что я должен с её существованием смириться. Смиряться я не хотел. Я хотел от неё бежать. Сейчас мне казалось, что бегство моё удалось. Ну, или, по крайней мере, я на верном пути.
Дома меня не ждала трепетная невеста, любимое дело или незаконченное образование. Поэтому, уволившись в запас, я отправился ещё дальше от родных мест и всего, что с ними связано, - в порт Южноморский, где нанялся на рыболовецкий сейнер.
Здесь Моран меня и настиг. Он пришёл неожиданно - новым сном и уже позабытыми чувствами и ощущениями.
Утром я проснулся и застонал. Господи, неужели опять! Ну, что делать? Куда бежать? В Америку теперь?
Я доработал сезон, купил старенькую, но крепкую "Сузуки" и вывел её на трассу, капотом к заходящему солнцу. В этот же ветреный майский день я начал свою длинную дорогу домой. Трёхмесячный путь через всю страну, наполненный опасностями, необычными встречами, людской взаимопомощью, потрясающими пейзажами, - казалось, станет самым удивительным приключением в моей жизни. Ну что ж, долгое время так оно и было. Я до сих пор люблю вспоминать те дни, так непохожие на мою нынешнюю жизнь. Сейчас мне, правда, кажется, что происходило всё это как будто не со мной, как будто я прочитал когда-то давно интересную, но уже почти позабытую книгу. Её образы встают передо мной в тишине воспоминаний, я перебираю их как драгоценные камни и складываю в самые укромные и закрытые для всех уголки своей памяти.
... Проваландавшись в родительском доме до зимы, я засобирался в город на поиски работы, не имея совершенно никаких предпочтений и наклонностей, и ни к чему не стремясь. Просто - не сидеть же у родителей на шее. Взяли меня в автомастерскую помощником механика - меня это вполне устроило.
* * *
Однажды мне позвонил Геша - единственный приятель со студенческих времён, с кем мы продолжали общаться:
– Дмитрий Алексеевич, затусить не желаете вечерком?
– осведомился он.
– Геш, бухать в такую жару - удовольствие, прямо скажем, сомнительное...
– Ну, так мы не будем насиловать организм! Начнём с лёгкой разминки - пляжа и холодного пива. А уж дальше у кого как пойдёт...
Вот же змей-искуситель. Вообще-то я был сегодня настроен мирно - на тихую идиллию с Асей. Мы с ней давно не виделись. А вчера я ей таки позвонил и осчастливил надеждой на свидание. Можно, конечно, свидание отложить и отправиться куролесить с друзьями, чтобы при следующей нашей встрече моё совестливое сердце терзалось её укоряющими взглядами и грустными вздохами. Да уж...
С Асей я встречался около полугода и, честно говоря, раздражала она меня всё больше. Это не значит, что бедняжка была в этом виновата.
Ася, и я всегда это признавал, была замечательной девушкой - симпатичной, неглупой, заботливой и понимающей. Она прощала мои редкие звонки, моё ограниченное к ней внимание, моё нежелание ни развивать, ни прекращать наши отношения. Меня устраивало, что она есть в том формате, в каком есть. Иногда, правда, моя совесть, встрепенувшись, задавалась вопросом - а всё ли устраивает Асю? Но я быстро разъяснял своей совести, что девушку никто на цепи не держит, и если её что-то не устраивает, она всегда может встать, отряхнуться и поискать вариант более для неё приемлемый.– Соглашайся, Димыч!
– завопил Геша в ухо, дабы прервать мои колебания.
– У меня есть для тебя сюрприз! Ты обрадуешься!
Геша заехал за мной к вечеру на своей понтовой, недавно приобретённой белой "бэхе". Салон был полон громогласных полузнакомых парней и весёлых загорелых девчонок в шортах. Мне удалось кое-как втиснуться, усадив одну из них к себе на колени, и мы, сопровождаемые оглушительным грохотом сабвуфера, рванули за реку на пляж.
На улице стояла одуряющая сорокоградусная июльская жара. От неё, при таком количестве набившегося в машину народа, не спасал даже кондиционер. Но снаружи было ещё хуже: в тени - раскалённая ватная духота; на солнце - незабываемые ощущения плавящегося и истекающего воском тела и пощёлкивающие от жара волосы на макушке. Хорошо хоть не было ветерка, который в таком пекле создаёт полную иллюзию обмахивания веником в раскалённой парной.
Высыпав из машины и скидывая на ходу одежду, подпрыгивая и ойкая на обжигающем песке, мы ринулись в воду. Река встретила нас ласковыми объятиями. Пожалуй, чересчур ласковыми. Могла бы быть с нами и чуть попрохладнее. Но всё равно она была спасением для полуварёных и хорошо прожаренных горожан, в конце рабочего дня заполнивших все пляжи по обоим берегам.
Спасительного заката не пришлось долго ждать. Яростное, раскалённое до красна солнце рухнуло, остывая, за реку, оставив на ней ослепительно сверкающую дорожку. Она, казалось, сама по себе источает жар и освещает реку. Потом исчезли её последние блики. В воздухе повисли душные сумерки.
Погрузившись тем же составом, но уже в две разные машины, что не могло не радовать, мы рванули на хату к какому-то Лёхе, обещавшему весёлое продолжение вечера.
– Геш, рассказывай - что за сюрприз?
– я упал на сиденье рядом с водителем.
– А вот щас у Лёхи всё сам и увидишь...
– Знаешь что, давай без приятных неожиданностей. Терпеть их не могу. Я должен заранее знать, чем же так сильно меня хотят порадовать.
Геша не стал ломаться:
– Помнишь Тимоху Бадарина? Ну, да помнишь, конечно. Вы же с ним друзьями были, и в общаге жили вместе.
– Ну?
– Приехал он вчера из Москвы в родные пенаты погостить. Сегодня должен у Лёхи быть. Так что почеломкаетесь...
Геша нажал на кнопку громкости и раскалившуюся на солнце машину затопил грохот "Smells like teen spirit".
* * *
В табачном чаду галдящей, смеющейся, музицирующей и звенящей бутылками квартиры я сразу нашёл Тима. Он сидел на подлокотнике кресла и, размахивая банкой пива, что-то увлечённо рассказывал хохочущим девчонкам. Когда он почувствовал на себе взгляд и поднял глаза, я увидел в них удивление и... Может быть, некоторое замешательство?
Тим широко улыбнулся, поднялся со своего насеста, мы пожали друг другу руки и обнялись, как положено старым друзьям после долгой разлуки. Что-то ёкнуло у меня в груди. Ну надо же! Не замечал раньше в себе подобной сентиментальности.
– Как же давно мы не виделись, - сказал Тим, рассматривая меня.
– Ты сильно изменился за три года.
– За десять лет изменюсь еще больше, - улыбнулся я.
– Это не достижение. А вот у тебя, я слышал, есть чем похвастаться - вполне успешно покоряешь столицу. Хорошая работа с хорошим доходом, семья с ребёнком. Двадцать пять - а ты уже всего достиг...