Морок
Шрифт:
— Да так… Первые впечатления. Судя по квартирке, где ты нас угощал чаем, — это типично холостяцкая берлога.
— Верно. — Вадим поднял глаза. Пока холостякую. Впрочем, моя берлога не всегда была одинока…
Он почесал в бороде и, улыбнувшись, добавил:
— А сейчас, я… Как говорите вы, молодёжь, на текущий момент, в свободном поиске!
Наташа вдруг вновь захихикала.
— Чего ты?
— Да поиск у тебя оригинальный. Ведётся там, где юбкой и не пахнет. Головной рассказывал, ты либо на Севере, либо здесь. А здесь кого ты можешь найти, Вадим? Лосиху? Или медведицу?
— Кто
Наталья уже готовая было ответить какой-нибудь колкой фразой, вдруг замешкалась. То ли от двусмыслия слов (или подтекста?), то ли оттого, что он опять нагло уставился ей в глаза. Так или иначе, вместо слов у неё вышел какой-то кашель смущения. Ладно бы это… Губы предательски расползлись до ушей и никак не хотели возвращаться в исходное состояние. Чувствуя себя последней дурой, Наталья увела свой взгляд в сторону, отчаянно борясь с собой, вернее с тем, чтобы вновь не покраснеть, тем самым окончательно выдав себя. Ещё бы миг и она бы погибла, если бы тут…
Протяжный свист, раздавшийся слева, заставил собеседников повернуть головы в сторону свистевших.
От лесного массива отделилось нечто, напоминающие двух муравьёв, несущих на себе строительные ветки. Шаг за шагом фигурки увеличивались, превращаясь в людей, а груз на их плечах соответственно увеличивался в добротные брёвна.
— А вот и наши лесорубы! — Удовлетворённо крякнул Вадим улыбаясь. — А то уж заждались было!
Лесорубы Головной и Климов о чём-то оживлённо переговаривались, но ветер доносил лишь неясные созвучия, обрывки слов.
— Далеко уж больно ходят. — Заметила Наталья. — А здесь поближе нельзя, что ли нарубить?
— Не-а — Мотнул головой Зорин. — Прямоствольные деревья растут подальше от реки. На плот надо именно там рубить. А здесь на побережье… Короткие да кривые.
— Я-а-сна! — Протянула Наташа, хотя в душе была уверена, что при желании, прямые деревья можно найти и рядом, но решила не выступать.
Голоса стали ярче и слышнее, а вскоре донёсся голос Климова:
— Натусик! Встречай лесных героев! Одному из них треба нежное прикосновение к усталым бицепсам и кружка доброго эля!
Наконец ребята дошли и поспешили сбросить тяжёлое дерево.
— Принимай, Николаич! — Олег тяжёло дыша, вытер пот со лба. — Прямее некуда.
Вадим быстро пробежал глазами по сучковатой и щербатой древесине, вращая стволы, потом молча кивнул, вынося одобрение.
— Очень даже неплохие. — Молвил он. — Теперь ребята вот что… Устали? А сейчас отдохните и… Под основание достаточно, теперь нужны будут коротенькие, небольшие стволы под гребни и ронжины. Их можно нарубить здесь рядом. Лады?!
— Уг-х-м-му — Кратко хмыкнул Головной, закуривая.
Ваня, фыркая как конь, приблизился к Наталье, тут же изобразил в лице усталость. Руки его коснулись девичьей талии.
— Всего один только взгляд, исполненный нежности, поднимет мне дух и наполнит силой мои усталые чресла. Всего лишь благодатный взгляд, мадмуазель…
Наташа щедро улыбнулась, запустив пальцы в растрёпанные вихры Климова.
— Лесоруб ты мой усталый…
Во влажных от пота волосах было много хвойных иголок, по всей видимости, сыпавшейся с верху
сосен, на махавших внизу топорами людей.— Ты весь в колючках! — Наталья стала шустро выуживать хвою из Ваниных волос. — Да, погоди ты! Не крути головой… Прям таки гнездо целое!
Олег, ухмыляясь Вадиму, кивнул в их сторону, комментируя:
— Сладкая парочка Твикс. — И уже громко. — Ната-аш! А у меня тоже на голове гнездо!
— Твоим гнездом жена займётся. — Послышалось в ответ.
— О, как! — Головной пятернёй, как бульдозером прошёлся по коротко стриженой голове, сметая разом ворох мусора. — Ладно, перед походом заколбасился под «ноль», а то бы пришлось бы свой репейник подставлять Люське.
— Дальновидный шаг. — Согласился с ним Вадим. — Избавил супругу от хлопот.
И переглянувшись, засмеялись.
— Смейтесь, смейтесь… — Наталья приняла смех в свой адрес. — Только чистоплотность и гигиену никто не отменял.
— А никто и не спорит.
— Ещё бы вы спорили. — Встал в поддержку Климов. — Если Наталья говорит: соблюдайте чистоту и гигиену, значит быть посему, а не иначе. Да, Натуся?! Хочешь, я ради тебя побреюсь?
— Не-а, не хочу! В тайге это излишне. — Наташа провела ладошкой по Ваниной семидневке. — Вы с Вадимом смотритесь, как два авантюриста-золотоискателя. Так здорово!
Со времени выступления коллектива в поход, никто из мужчин не притрагивался к бритве. Почти никто, так как Олег, всё же смахивал досадливо станком, то, что росло у него на подбородке. Бородой это считаться не могло, так как три-четыре развесёлых волоска, вылезающих, а одном и том же месте, не хотели со временем давать рассаду по всему лицу. С этим Олегу не повезло, не смотря на его мужскую амбициозность. Не дал господь щетины. Ну, не дал…
Передохнув мужчины, взялись за обвязку плота. Зашумели, загалдели, задвигались, кряхтя и поднукавая друг друга, навалились скопом на работу. Наташа почувствовала себя лишней, тем более, что в мужских разговорах, через раз-другой, стали проскальзывать матерки. Не сильно так. Но сопоставимо с нагрузкой и характером труда.
— Я, наверно, больше не нужна? — Спросила она, скорее утвердительно, чем робко.
— Да, Наташ! — Не поднимая головы, ответил Вадим. — Мы тут, мужики, сами справимся.
Спасибо тебе!
И снова этот незатейливый рабочий шумок. Теперь можно уходить. Наташа повернулась к лагерю.
— Люську поторопи с обедом! — Понеслось ей вслед. Голос Олега.
Наталья вздохнула. И то, правда. К чему стеснять мужчин своим присутствием. Повыкаблучивалась, и хватит. Пора возвращаться к исконно бабьим обязанностям. Люська, наверное, её костерит…
Но в лагере было удивительно спокойно. Людмила, вопреки ожиданиям, не бегала взмокшая, с поварёшкой в руке, а тихо-смирно сидела, напротив дымящего котла, уткнувшись лицом в какую-то книжку. Шагов она не услышала, и поэтому вздрогнула, когда Наталья обратилась:
— Что читаем?
— Уф-ф! Напугала… — Люся улыбнулась и показала обложку. — Был такой француз. Писал про любовь и приключения.
— А-а-а! «Королева Марго»?! Знаю! Фильм смотрела.
— В кино всё не так. Нету той глубины. А роман читаешь, прям на слезу пробивает. Это моё любимое произведение.