Морок

Чуть позже Вадим понял, что он готов был поступиться и этим. Совсем не это, послужило причиной отказа от первоначальных планов. Помнится, Наташа его спросила, мол, почему место, где они пройдут, называют Заячьими камнями.

— В этих местах, — ответил Вадим, — происходит естественное выделение солей. Но не настолько много, что бить ключом, как это бывает в районах Красноусольска. Соли лишь налётом откладываются на предгорных камнях и коре близ растущих деревьев. Этого достаточно, чтобы место стало паломничеством зайцев, которые слизывают эти соли с камней. Отсюда и выходит название: «Заячьи камни». Случалось наблюдать целые выводки…

Пока Вадим говорил, Наташа восхищённо хлопала ресницами, а сам он почему-то ощущал душевный дискомфорт.

Заячьи камни, разумеется, место уникальное и ценное для наблюдений. Действительно к солёным камням подтягиваются целые заячьи семьи. Впрочем, и не только зайцы. И лисицы приходят полизать целебную соль. Удивительно, что в момент этой «целебной дегустации», лиса и заяц могут сосуществовать мирно, и находиться в метре друг от друга, не проявляя друг другу никакого интереса. Как-то в одной из передач «В мире животных» Вадим узнал, что в период страшной засухи в джунглях происходит нечто подобное. Утомленный зверь, одуревший от жары, ищет источники воды, а найдя питье, припадает к нему жадно, совершенно не заботясь о своей безопасности. Так рядом на водопое могут стоять: лев, буйвол, зебра, газель и другие по мелочам животные. В другом месте и в другое время, они хищник и добыча, но на водопое их объединяет Жажда.

На Заячьих камнях, животных объединяет Соль. Потребность в ней, они чувствуют задолго до появления на этих камнях. Идут к ней целенаправленно, чтобы нализаться всласть, и уже ничто другое их не интересует. И прежде чем спуститься вниз, Вадим показал бы ребятам в оптику, как зайцы потчуют камни. Но не в этом дело. Не в этом.

Занозой засело мысль другого рода. Там на камнях, в самой низине открывается вид на два направления пути. Одно направление согласно маршруту, через сопку тянется к Млечному озеру. Этот путь знаком и протоптан издревле. Тут всё ясно, и Зорин намеревался именно там пройти с группой. Но самое интересное, что рядом открывается вид на второй вероятный маршрут, на тот самый проклятый Серый холм, откуда согласно поверью никто не возвращался. Не факт, что Зорина это смущало и останавливало. Он бы и глазом не моргнул и прошёл бы с группой мимо… Прошёл бы туда, куда и положено им, на Млечное… Как же, хаживал не однажды. Через Заячьи… И что? Потянуло холодком от лесной сказки? Самое забавное, что слова бабульки зародили некую смуту в душе. Ни дать ни взять, какое-то щемящее волнение. С чего бы вдруг? Ведь Вадим всегда придерживался своих убеждений и мнительным себя не считал. На провокации не велся, и внушаем не был. А тут, на, тебе… Слова малознакомой старушки забились туго в подкорку сознания, помигивая тревожной лампочкой.

Пока он пытался проанализировать и обосновать кочующую в себе тревогу, мысли его неожиданно приняли другое течение. Река здесь набирает силу, и мелководье, судя по карте, не близко. Вадим достал из планшетки, потрёпанную в изгибах бумагу. Карта составлялась давно, неведанно кем, но, несмотря на годы, все выделения сохранили яркий тон, и не смывались, ни водой, ни слюной.

Палец заелозил по условной линии, обозначающей русло реки. Вот здесь находится лагерь, а вот здесь, близ к Медвежьим скалам, русло сужается. Река мелеет до уровня ручья. Пороги… Да, там уже, сильные пороги. Но до них, более чем тридцать верст. Вадим, только сейчас чётко осознал, что вынашивает идею сплава. С дедом они это практиковали не раз. Но, то было выше от этих мест. А здесь пройти тоже можно. Тридцать вёрст водой идут вчистую без препятствий. А там… Река делает заметный крюк, и… Палец замер на воображаемой точке. Вот здесь сделать высадку, а дальше до озера пешим строем. Километраж чуть в больше станет. Но зато не в гору, а с неё. И свежачком, отдохнувшие с плота.

Идея завертелась в голове, обретая чёткие формы, и Вадим решил её озвучить вечером за костром. Молодёжь этому только обрадовалась. В походной программе это был эксклюзив, и ребята не могли желать лучшего.

— Ура-а! Плот! Это именно то, что мне не хватало! — Скандировала восторженная Наталья. — Как хочется плыть на плоте…

— На плоту. — Поправил Ваня. — Правильно говорить «на плоту», Натуся. Помнишь, у Лозы есть такая тема: — На-а маленьком плоту-у…

— Сквозь бури, дождь и грозы-ы-ы… — Подхватила Наталья.

Они с воодушевлением затянули популярнейший когда-то хит, а Головной между тем деловито осведомился:

— С плотом не подсядем здесь? По времени… А? Вадим? Канительно это, небось…

— Не напрягайся, Олежа! — Успокаивающе произнёс Зорин. — Два дня решительной работы… Лес рядом. Руки с собой, да и опыт есть. Плот — это связанные и сбитые плотно между собой брёвна. Это не Ноев ковчег, успокойся.

— А-а-а! — Протянул Олег. — Да я то не против. Ты только руководи…

Объём работ, связанный с конструкцией плота, в общем то, не страшил ни глаза, ни руки. С вечера, Вадим предварительно пояснил, кто и чем будет заниматься, а с утра дело завертелось, и отступных мыслей, если до сих пор и мелькали, теперь не стало. Идея сплава родилась, как бы вдруг и спонтанно, но уже с ударом топора приобретала реальную перспективу. Душе стало спокойнее и мирно, будто кто-то и впрямь вынул занозу. Весь тревожный сумбур, связанный вокруг заброшенной часовни и нагнетаемый байками досужих старушек, рассеялся словно дым. Тем более, что водное приключение, ни коим образом, не пересекалась с теми местами.

Топор пел в руках и творил привычную работу. Ничего нового и хитрого. Всё пошагово просто и заезжено не раз. Деду спасибо. Недаром он следил, чтобы Вадька не отлынивал от ножа и топора, чтоб принимал активное участие в разных ремёслах. Помнится, ещё подзадоривал: «Настоящий охотник — и столяр и плотник». Вестимо, это так. Дедова школа, по сути, являлась школой жизни и включала в себя, почти все виды человеческой деятельности. Уж, по крайней мере, востребованы были те сферы, без которых в лесной глухомани просто не выжить.

Стяжка или обвяз бревенчатого материала прошёл шустро, без повторных протачиваний. Вицы не рвались в стягах, что бывает, в общем то, частенько, да и клиновый шпон зашёл как надо. На всякий случай, Зорин усилил, сбив в прикормовой поперечной части плота, там, где отводилось место для багажной клади. Нагрузка, здесь шла в два-три крат более, чем будет на носу. И к тому же, прямо сейчас стоит поприкинуть, как раскидать вес по площади, чтобы плот не давал просадку…

Основание (по-другому — став) было готово. Но это было лишь полдела. Требовалось соорудить направляющие гребни, отбортить багажное отделение. В общем, работы ещё на полдня, если не более. По опыту Вадим знал: мелочёвка отнимает больше времени.

— Всё! Перекур! — Вадим встал, распрямляя осанку, вытянул вперёд сцепленные в замок руки, крякнул. — Отдыхаем парни!

В конце концов, кто их гонит?

— Голова, передай водичку! — Попросил Климов, облизывая губы. — Вон, сзади, у твоих ног…

Вода в пластиковых бутылках, набранная из ключа, успела прогреться под лучами полуденного солнца, но ещё сохраняла родниковую свежесть. Каждый из троих поочерёдно приложился к горлышку, впитывая в себя живительную влагу.

— Уф-ф, хорошо-о! — Ваня тряхнул пластиком, критически оценивая оставшееся в бутылке. — Почти ноль! Вы пока курите, а я схожу на родник. Наполню…

Он, было, встал уже, но Зори его остановил:

— Сейчас все вместе пойдём. Дело к обеду… Продолжим по вечорке, никто ведь нас не торопит.

Олег поддакнул, щурясь от подожженной сигареты:

— Не суетись, Клим! Счас, в лагерь двинем… По пути и наберёшь! О-о! Глядите… — Взгляд Головного ушёл за спину Вадима. — Наташка чешет, да ещё с полотенцем. Не иначе, готов обед…

Взгляды сидящих обратились к показавшейся фигурке, двигающейся от лесной полоски в их сторону. Наталья приближалась. Ветерок шевелил волос её коротенькой стрижки, а перекинутое через плечо полотенце, подтверждало мысль об окончании работы.

— Мужчи-и-ны-ы!!! Обеда-ать!!!

Обед прошёл в единодушном мужском молчании. Возможно, сказывалась усталость, а быть может, просто хотелось есть. Просто жевать и лениво ковыряться в своих думках, мало-помалу обсасывая какие-то свои переживания. Даже словоохотливый Ваня, и тот был непохоже скуп на речи. Бывало, что и с набитым ртом, умудрялся хохмить, а тут, на, тебе… Жуёт, и какую-то неведомую точку в углях рассматривает.

— Вы, чё, какие-то смурные? — Заметила Люся. — Что-то не получается?