Моролинги

Демоны начали охоту на женщин. Ни на что другое они время не тратили. Они выбились из сил, отощали, по коже поползли черные тараканы, волосы кишмя кишели вшами, тестикулы от частого совокупления разбухли, и демоны ходили еле-еле — в раскоряку. Но женщины все не кончались и не кончались. Хуже того, женщины стали им оказывать сопротивление — кому же охота совокупляться с такими вонючими уродами. Уставшие демоны вдесятером едва могли справиться с одной женщиной. И вот однажды, бредя по лесу в поисках пристанища, они набрели на одинокую хижину на берегу реки Пурус. Конечно, в те времена река называлась иначе, но теперь даже старики не помнят ее настоящего имени. В хижине жила старая престарая колдунья. У нее было две дочери, но когда пришли демоны, дочерей дома не было — они ушли в соседнюю деревню за едой. Колдунья была очень голодна, дочери ей почти ничего не приносили, так как они успевали по дороге съесть то немногое, что им удавалось достать в деревне. Да и люди, ненавидевшие злую колдунью, давали девушкам еды совсем чуть-чуть, поскольку не хотели, чтобы дочери делились с матерью. Демоны, увидев колдунью, не подумали, что перед ними женщина — так стара и безобразна она была. Они даже не приняли ее за человека. Сколопендра да и только, подумали демоны. Сколопендр они не боялись, укус сколопендры демонам не страшен. Они разговорились со старухой. Она умела вырывать черных тараканов, вычесывать из волос вшей и знала травы, которые залечивали яички. Демоны несказанно обрадовались, встретив такую знающую колдунью. По дороге они набрали немного личинок из сгнившей древесины. Они предложили личинок голодной колдунье, она, в обмен, вылечила их от тараканов, вшей и многих других болезней, которыми были больны демоны. Потом она спросила, чего они ищут на Земле.

«Мы хотим совокупиться со всеми женщинами, — искренне ответили благодарные демоны. — Чтобы на Земле жили только наши дети.» «Я помогу вам, — сказала колдунья, — если вы пообещаете меня кормить». Демоны дали свое согласие. Колдунья давно уже замышляла, как бы отомстить людям, ведь она ненавидела их не меньше, чем Человек-жаба. Колдунья научила демонов, что перво-наперво им нужно выследить Человека-ягуара. Занятие это довольно опасное, но демоны ради женщин были готовы на все. Потом демоны должны были дождаться, пока Человек-ягуар не поймает какого-либо мужчину-индейца и не съест его. Но это еще не все. Демонам следовало дождаться, пока Человек-ягуар не переварит съеденного индейца и не испражнится. Испражнения надо собрать в кучу и в полнолуние положить под мескитовое дерево у воды. Желательно, чтобы экскременты были свежими, поэтому Человека-ягуара нужно выслеживать ближе к полнолунью. Затем старуха рассказала, что демонам делать, после того как они приготовят необходимые экскременты.

Демоны выполнили задание старухи. Куча экскрементов была собрана под мескитовым деревом, демоны встали вокруг нее в круг и принялись подергивать за свои, пардон, детородные органы — так, как они часто делали у себя на Луне. В этот момент на кучу, пардон, дерьма (Бенедикту надоело выговаривать слово «экскременты») слетелось огромное количество мушек-гнилушек. Их были тысячи, если не миллионы. Когда все мушки уселись на кучу, демоны разом испустили семя прямо на мушек. Ведь они-то знали, что старуха-колдунья на одну полнолунную ночь превратила всех женщин и девушек в мушек-гнилушек. Так демоны за один раз оплодотворили огромное количество женщин. В следующее полнолуние они снова собрали испражнения Человека-ягуара, колдунья опять превратила женщин в мух, и демоны оплодотворили еще добрый миллион женщин.

Так, за один год, демоны оплодотворили всех женщин, злая же колдунья весь год питалась отборными личинками и древесными грибами. Демоны кормили ее как и обещали — до отвала. Когда на Земле не осталось ни одной неоплодотворенной женщины, демоны вернулись к себе на Луну, откуда с радостью наблюдали, как подрастают их дети. Но радость их длилась недолго: научившись плодиться демоны утратили бессмертие, и тех десяти демонов уже давно нет на свете. Вот, собственно, и все что я знаю…

Бенедикт попросил банку минералки. Получив, хлебнул прямо из нее, хотя Шишка принесла ему чистый стакан.

— Мушки-гнилушки, это…

— Microsepsis parmilata, — пояснил он Цансу.

— А, ясно… — Услышав латинское наименование легендарных мушек, Цанс, безусловно, понял, в чем подоплека мифа. Но нам не сказал.

— Ну и в чем мораль? — спросил я. — В том, что мы произошли от лунатиков?

— Вот так новость! — воскликнул Брубер с сарказмом. — Лучшая новость со времен открытия, сделанного господином Дарвином. Демоны-лунатики будут поприличней обезьян. Я всегда задавал себе вопрос, почему Дарвин, открыв свой замечательный естественный отбор, не наложил на себя руки. Какая-такая радость — происходить от обезьян? Но нет, наоборот, он так яростно отстаивал свою теорию, будто бы от нее зависело спасение всего рода человеческого. И человечество наше оказалось подстать Дарвину — слопало обезьянью науку, как ваши индейцы — тех паукообразных обезьян. Впрочем, это безразличие только подтверждает, что человек действительно произошел от обезьяны. А, ну их… — и Брубер махнул рукой на человечество.

Его все дружно проигнорировали. Бенедикт обратился к Цансу:

— Профессор, вспомните легенду, которую я рассказывал на семинаре, где выступал господин Брубер. В тот раз я рассказал легенду о происхождении индейцев-кивара…

Цанс вскочил:

— Да-да, я догадался! Колдунья обманула демонов, своих дочерей она не превратила в мух. Кивара произошли от ее дочерей, поэтому моролинги, в отличие от всех нас, так сказать, природные земляне. Их генотип не был разбавлен демонами-лунатиками. Вы это хотели сказать?

— Это хотели сказать морлинги, передав историю о своем происхождении через болтливых кивара-муравьедов. Кивара-муравьеды служили моролингам своего рода связью с остальным миром. Думаю, моролинги специально подогнали сюжет так, чтобы муравьеды считали моролингов своими родственниками. Иначе моролингам было бы затруднительно использовать муравьедов в своих целях.

— Вы так говорите, будто сами верите во все эти легенды, — недовольно проговорил Брубер. — У каждого народа есть легенда, доказывающая чистоту собственной расы. Ваши кивара-моролинги-муравьеды — ни в коем случае не исключение. Причем, не исключение в обоих смыслах — они и легенду подходящую имеют, и они — не чисты, как бы ни старались доказать обратное.

— Вполне благопристойная точка зрения, — прокомментировал Цанс.

— Прям хоть сейчас на передовую страницу какой-нибудь газеты глобалистского направления, — поддакнул Бенедикт. — Чья теперь очередь?

Словно в ответ, у Рунда сработал комлог. Мирно дремавшие на своих постах охранники встрепенулись, услышав посторонний звук. Комлог Рунда прогудел неожиданно громко и как бы новым, одиннадцатым лицом.

Рунд ответил. Сказал пару раз «да», потом — «я понял».

— Какие новости? — осведомился Виттенгер.

— Никаких, — ответил директор, но вид у него был озабоченный.

Теперь запищало у меня в кармане. Я переключил звук на наушник.

— Ты там один?

— Нет, но говори.

— Я подумал, тебя это заинтересует. Те два «Панцерфауста», о которых я давеча говорил, уже готовы, начинаю монтировать. С тебя, как мы и договорились…

— Ты спятил, — перебил я Дуга. — На черта мне они?

— Пригодятся. Мне только что под большим секретом сообщили, что в городе обнаружили моролингов.

— Что ты несешь, в каком городе?!

При слове «город» Рунд резко дернулся в мою сторону. Я поднял руку.

— Рунд, я вам не мешал.

Он остановился.

— Там у тебя Рунд?! — забеспокоился Дуг. — Предупреждать же надо! Так что, не монтировать?

— Не надо. Отбой.

Я повернулся к Рунду.

— В каком городе?

— Он у нас один, — кратко ответил тот. — Отсюда не видно.

На этом все объяснения закончились.

— Думаете, не у кого узнать? Эй, Бенедикт, что здесь за город?

Бенедикт засопел. Его неприязнь к Рунду пересилила неприязнь ко мне и он ответил:

— Это не город. Это место под названием «Город». Зачем он вам?

— Говорят, там обнаружили моролингов.

Фраза произвела эффект. Все заерзали, кто-то охнул, кто-то ойкнул (Шишка или Катя — не уловил), охранники зачем-то расчехлили бластеры. Брубер взял одну из коньячных бутылок, посмотрел на просвет, найденные остатки коньяка допил из горлышка.

— Туфта, — сказал Рунд. — Ложная тревога.