Моролинги

— Дались они тебе… — недовольно пробормотал Виттенгер.

— А я бы взглянула! — с энтузиазмом воскликнула Шишка. — Полетели!

Цанс направился к окну.

— Надо дождаться рассвета, — сказал он. — Интересно, как их смогли найти в такой темноте.

— Наверное, инфракрасным… — предположил я и спросил у Кати: — И часто вы их таким образом находите?

— Не часто, — мотнула головой она.

— Сколько еще до рассвета?

Она взглянула на часы.

— Часа три.

— Как раз успеем подготовиться.

Виттенгер возразил:

— Ты забыл кое-что. Рассвет на Ауре — это далеко не утро. Фактически мы полетим на ночь глядя. Давай подождем до завтра. Если информация подтвердится, полетим с утра.

— Полковник, вас никто не приглашает. Можете идти спать хоть сейчас, только не проспите Бенедикта. Вы, наверное, забыли — вам его завтра депортировать. На господина Рунда вы его не оставите, поэтому мы полетим смотреть моролингов без вас.

Мое напоминание его расстроило. Виттенгеру не меньше моего хотелось посмотреть на моролингов, о которых он так много слышал за последнее время. — Или со мной, — вдруг заявил Бенедикт.

— Об этом не может быть и речи! — ответили Рунд и Виттенгер, перекрикивая друг друга. Они не сразу поняли, что говорят одно и тоже.

Рунд приказал охраннику проверить обстановку на третьем этаже. Тот доложил, что обстановка в целом без изменений, но любопытные туристы устали ждать и уже не так зорко бдят, как раньше. Рунд ответил, что он тоже устал ждать непонятно что, и приказал вести Бенедикта в номер. Виттенгер согласился, хотя его никто не спрашивал. Обычно, когда инспектора никто не спрашивает, он возражает.

Я проверил камеры наблюдения, объяснил инспектору, как ими пользоваться и проследовал к себе. С того момента, как у Бенедикта прорезался голос, я все записывал. В номере я прослушал часть записанного, кое-что заглушил стук вилок о тарелки, особенно под конец — когда тарелки опустели, а накладывать в них стало нечего.

От Яны пришло небольшое послание:

Привет, как ты? Моролинги не съели? Взгляни на этот файл, нашли в компьютере Корно, он его плохо расквантовал, поэтому удалось собрать. С другими расквантованными файлами прогресса никакого. Амирес рассортировал недоделанные игровые файлы, там куча новых задумок, в том числе и продолжение «ШДТ» с Тутунхамонами и древними греками, весьма атлетично сложенными. Так вот, в том файле ты найдешь тридцать два названия тридцати двух литературных произведений: романы, повести и сценарии. Все они присутствуют в библиотеке Корно. Автором шестнадцати является Эдуард Брубер. Я понимаю, что ты подумал: свои шестнадцать Брубер перекатал с чужих шестнадцати. Оставь это — все проверено, плагиата нет. В списке нет «Моролингов». При случае спроси у Брубера, что он по этому поводу думает. О письме с кадром из фильма еще не спросил? Ладно, держись там, от всех привет, мы тебя ждем, пока.

Яна закончила тараторить.

Я просмотрел присланный файл: тридцать два названия и имена авторов соответствующих произведений. И ничего больше.

Спроси у Брубера… А он ответит?

К счастью через час ситуация сложилась так, что Бруберу пришлось ответить.

Пока я сочинял ответное послание, ко мне в номер по очереди зашли Цанс, Вейлинг, Шишка и Брубер — все четверо с одним и тем же тайным планом: как рассветет, лететь к Городу вдвоем. Я спрашивал, а почему, собственно, они обращаются ко мне. Они отвечали, переходя на шепот: «Ну вы же сами понимаете…» — и помахивали руками, изображая цыплят с общипанными крыльями. Шишка для наглядности еще и погудела: «Уууу-жжж.» Я сказал ей, что с таким звуком — «уууу-жжж» — флаеры падают, когда срываются в штопор. Она ушла охая и жужжа, как раненая пчела.

В принципе, я взял бы всех четверых, но существовали два препятствия. Во-первых, я, как и они, не знал, где находится Город. Автопилот и карта даже на Фаоне не всегда выручают. Брубер сказал, что Город он видел, но не смотря на это штурман из него плохой.

Во-вторых, мой флаер был четырехместный, причем, строго четырехместным, то есть сзади находилось не сидение а la диван, а — как в «Мак-Ларене» — два одиночных кресла, между которыми не втиснулась бы и Яна. Правда, в отличие от «Мак-Ларена», пилотских кресел было два. Если бы вместо Брубера ко мне обратился Виттенгер, то Шишку можно было бы пристроить к нему на колени. Шишка была бы только рада. И напротив, всякая попытка соединить любых двоих из тройки Вейлинг, Цанс, Брубер, боюсь, закончилась бы потерей либо для науки, либо для виртуального бизнеса, либо для литературы.

Поразмыслив, я позвонил Бруберу и предупредил, что бы тот ждал меня в номере, один.

Закрывая за мною дверь, он высунул голову в коридор. Эта предосторожность была излишней — прежде чем постучать, я убедился, что слежки нет.

— Вы согласны? — спросил он с придыханием.

Я промедлил, вспоминая, о чем он меня просил, кроме полета к моролингам.

— Только одну поездку, — ответил я осторожно. — И с одним условием.

— Я весь превратился в слух!

— Желательно, чтобы потом вы стали словом.

— О, к этому мне не привыкать, — сказал он беспечно, — слушаю вас.

— Мне нужен ваш комментарий вот к этому письму…

Брубер рассматривал кадр из «Жизни и смерти Роберта Грина» долго и внимательно, словно проверяя подлинность картины. Когда он закончил, его лицо уже не было таким дружелюбным.

— Откуда у вас это письмо?

— Из почты Чарльза Корно. Он сохранил его после отправки.

Брубер заново изучил оболочку. Долгая проверка означала, что он опасается, не скопировано ли письмо из его почты.

— Это новый метод в журналистике — лазить в чужую почту?

— Корно убит. Это достаточный повод, чтобы интересоваться теми, с кем он вел переписку.

— Разве вы из полиции?

— А разве вы никогда не сталкивались с такой вещью, как журналистское расследование?

Он хлопнул в ладоши.

— Ха, как я мог забыть! Вознагражденье! М-да, каждый зарабатывает, как умеет. И не стыдно вам читать чужие письма?

— Стыдно, а что делать?

— Не читать, очевидно.

— Хорошо, это письмо будет последним. Впрочем, тут и читать-то нечего. Зачем он прислал вам этот кадр?

— Здесь нет никакого секрета. Насколько я помню, Корно готовил игру на какую-то средневековую тему. Вы, вероятно, уже выяснили, что сценарий к «Жизни и смерти Роберта Грина» писал я. Чарльза интересовало, какие ошибки допустил режиссер подбирая костюмы, декорации… Игра такая есть — найдите десять ошибок… Он почему-то решил, что я что-то смыслю в средневековых нарядах. Должны быть еще кадры, но я их, наверное стер.

— Вы ему ответили?

— Да, ответил, что не компетентен.

— Ответного письма не нашли.

— Зачем его сохранять? Разве что как признание автора в том, что он некомпетентен в средневековой истории, хотя писал сценарий на соответствующую историческую тему… Думаю, Корно поступил тактично, стерев то письмо.

— А у вас оно сохранилось?

Брубер возмутился:

— Это похоже на допрос!

— Но вы же хотите слетать к моролингам!

— Я его стер. Теперь довольны? Или есть еще вопросы?

Распечатанный «список тридцати двух» лег перед ним на стол.

— Что это? — спросил он, не прикасаясь к бумаге.