Морская прогулка

Неужели он попал в руки Шмидту? В голове замелькали картины, подсмотренные в памяти Эрика: белые стены, провода, тянущиеся к его телу, иглы, воткнутые в руки, шею…

Рука Чарльза сама собой рванула к виску, и девушка замерла, застыв с нелепо вытянутой рукой. Сила Чарльза угрем скользнула в ее разум, считывая мысли.

Тонкая нить сочувствия, искрящееся любопытство, уверенность в своих возможностях и желание поскорее закончить этот длинный, трудный день, выпавший на ее смену. Девушка работала в человеческой больнице и помогала лечить людей. Никакого Шмидта, жутких экспериментов и агрессивных настроений в ее разуме не было, и Чарльз, выдохнув, отпустил ее.

Та захлопала ресницами, улыбнулась странному пациенту и ушла к соседней кровати. Он попозже позовет ее. А сейчас стоило удостовериться в том, что он увидел в ее голове.

Чарльз приподнялся на локтях и осторожно сдвинул в сторону одеяло, укрывавшее его тело, и прикусил губу, чтобы не вскрикнуть. На месте его красивого гибкого хвоста, не раз выручавшего в море, теперь были два человеческие ноги.

Он попытался пошевелить ими. Ступни слабо дернулись и замерли, отказываясь сгибаться по его желанию. Мужчина откинулся на подушку, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. Он больше не был русалкой, один среди людей, которые даже не подозревали о его настоящей сущности. И его странные новые конечности не желали нормально двигаться. Чарльз видел свои ноги, но не мог поверить, что все происходит на самом деле, ведь они почти не ощущались.

Если бы Рейвен была здесь, она бы посмеялась над ним, а потом обязательно помогла что-нибудь придумать! Воспоминания о Рейвен отозвались острой болью в груди. Чарльз спрятал свое новое тело под одеялом, натянув ткань до подбородка, и, поднеся пальцы к виску, скрыл себя от внимания других пациентов и работников больницы.

— Прости меня, Рейвен… — он должен был хотя бы оплакать ее, если уж не мог схоронить на морском дне…

Мойра МакТаггерт хмуро рассматривала снующих туда-сюда медсестер отделения. Их белое мельтешение начинало раздражать, а больничный запах медикаментов вызывал острейшее желание все бросить и уйти прочь. В самом деле, зачем она здесь…

В Шотландию ее привели не самые счастливые события. Отец, с которым они не ладили последние годы, скончался неделю назад, и она, его единственная родственница, приехала, чтобы организовать похороны.

— Сочувствую твоей утрате, МакТаггерт, — на слова начальника Мойра лишь вежливо кивнула, ожидая продолжения. — Но раз уж ты едешь в Инвернесс, думаю, будет лучше подключить тебя к кое-какому расследованию.

— Что за расследование, сэр? — отвлечься на работу было лучшим, что можно придумать в такой ситуации…

Оставив холодное мрачное кладбище позади и оттягивая поездку в отцовский дом до последнего, Мойра погрузилась в новое дело.

Какой-то фанатик, скрывающийся под разными именами в Англии, Шотландии, Франции, Польше и еще нескольких странах периодически попадал в поле зрения полиции. Незаконные эксперименты над животными, эксгумация тел с заброшенных кладбищ, похищение людей. Последний случай произошел здесь, в округе Хайленд. На окраине Инвернесса в складских помещениях были найдены пятеро пленников со следами насилия и неизвестных препаратов в крови. Двое скончались в больнице от остановки сердца, а выжившие твердили, что ничего не помнят. С помощью сеансов гипноза один из них рассказал такие небылицы, что в полиции пришли к выводу: кто бы ни был подозреваемый, но в скором времени на черном рынке появится новый наркотик.

Очередная ниточка расследования увела в никуда. Преступник исчезал из-под носа полиции в самый последний момент, а возможные свидетели волшебным образом теряли память. И сколько полицейские ни угрожали, добиться от перепуганных и ничего не понимающих сотрудников отеля, ресторана или магазина, куда заводили улики, не удавалось. Дело грозило зайти в тупик, и помощь Мойры местному отделу принесла не слишком-то много пользы.

После очередного тяжелого дня Мойра отправилась туда, где находила успокоение в детстве. К морю. Но в этот раз даже бурлящие волны и прохладный ветер не смогли ей помочь. Какое спокойствие, когда на облизанных волнами камнях у самого подножья утеса обнаружилось еще живое тело…

Пострадавшим оказался мужчина. Полностью обнаженный, он лежал на суше довольно далеко от мелководья, и Мойра только краем сознания отметила, что на его пальцах нет царапин, и он не перепачкан в прибрежном песке. Будто утопленник не выполз на берег, а был аккуратно положен сюда или возник из воздуха, а может, он и вовсе упал с высоты берега?

— Вы слышите меня? — женщина прощупала пульс на его шее и потрясла за холодное бледное плечо, покрытое веснушками.

Мужчина не отреагировал. Его губы посинели от холода, на руках яркими пятнами выделялись синяки на белой коже. Мойра сняла с себя пальто, укрывая неожиданную находку и с трудом переворачивая на спину. Взгляд невольно скользнул по красивому подтянутому телу и стройным ногам, пока женщина себя не одернула. О чем она думает, когда этот человек в любую минуту может умереть от холода?

Замотав его в плащ и сама трясясь от пронизывающего морского ветра, Мойра растирала его руки и пыталась привести в чувство, пока не приехала скорая.

МакТаггерт откинулась на спинку стула и слегка ударилась затылком о стену.

Документов нет, отпечатки пальцев в базе отсутствуют, в розыск не объявлялся, среди пропавших без вести не числится. В крови обнаружено то же вещество, что у пятерых с Инвернесского склада.

Трэвис, ее помощник, получив все необходимые данные от врачей и самой Мойры, умчался докладывать начальству и дергать за новые ниточки. Женщина осталась стеречь еще одну жертву Себастьяна Шоу в надежде, что хотя бы тут им повезет.

Через некоторое время Чарльзу стало понятно, что лежать так вечно нельзя. Голова от слез и тяжких мыслей начала нещадно болеть, тело затекло от неудобного положения. Плотный лежак будто давил снизу на спину, вынуждая повернуться хотя бы на бок. Бывало такое, что Чарльз лежал на камнях или песке, вылезая на сушу вместе с Рейвен, но это было не продолжительно. Всю же свою жизнь он проводил в невесомости, омываемый со всех сторон водой.

Сейчас его тело, точнее большая часть, которую он ощущал и которая все же сохранила свое строение, твердила о том, как странно быть человеком. Его кожа потеряла скользкость, стала сухой и шершавой, а волосы — жесткими от соли, и прилипали к голове, во рту периодически пересыхало и приходилось глотать, как при поедании рыбы, чтобы скопилась жидкость. Хотелось воды, но девушка — медсестра, как теперь знал Чарльз, — куда-то отошла.

Он все-таки повернулся на бок, хоть и с трудом. Нижние конечности были словно чужие, подчиняясь с огромной неохотой, будто каждая нога весила как целый кит. Одеяло соскользнуло, но Чарльз поспешил закутаться обратно. Без него было холодно.

— А, наш Джон Доу очнулся! — в комнату вошел высокий мужчина в очках. В руках у него были какие-то бумаги.

Чарльз, завернувшийся по самый нос, опустил кончик одеяла. Враждебности человек не проявлял, но на всякий случай мужчина сунул ладонь под щеку, чтобы при первых же признаках опасности взять ситуацию под свой контроль.

— Я не Джон Доу. Меня зовут Чарльз.

Очкастый тип обрадовался.

— Чудесно! Должен сказать, что та дама из полиции будет рада узнать ваши реквизиты. — Чарльз смотрел на мужчину круглыми глазами, не поняв половины сказанных им слов, и не представляя, что должен отвечать на это. — Я доктор Сэдж. Не могли бы вы назвать свою фамилию, телефон и адрес. Мы сообщим вашей семье о том, что нашли вас.

Мужчина вопросительно уставился на пациента, таращившегося круглыми голубыми глазами на доктора так, будто у него выросли рога.