Мощи Распутина. Проклятие Старца

Но сенсации тут нет, — чувствуя, что словами убедить ее не получается, он сделал последнюю попытку: — По крайней мере, на репортаж для выпуска новостей не тянет.

— Мне бы хотелось увидеть руку, — сказала она.

— Подождите, через минуту сварится кофе.

— Спасибо, но я хочу увидеть руку.

— Вы думаете, вам это что-то даст? Это просто кусок мяса.

— Уже неплохо.

— Нет такого закона, по которому я обязан вам ее показать.

— Тогда не надо — тем интересней будет мой репортаж, — парировала она. — Через полчаса сюда приедет оператор, и уже в дневных новостях расскажут о том, как вы отказались сотрудничать с прессой.

Робин говорила ровным голосом, словно ее не сильно заботило, станет он сотрудничать или нет. Ростку хотелось послать ее, только он боялся, что будет процитирован, а Робин пойдет по городу дальше — вынюхивать, кто и что может рассказать.

Не нужно было быть гением, чтобы предугадать следующий шаг репортерши. В своем доме, который охранял Отто, сидела бедная напуганная вдова Николь Данилович. Может быть, она и старалась скрывать страх. Но увидев Робин, Николь могла бы решить, что полицейский не сдержал слово и рассказал обо всем прессе, и тоже поведала бы обо всех его предостережениях, об убийствах мужа и свекра, и о том, что рука — это, возможно, послание от убийцы.

Он уже видел перед собой телевизионные анонсы: «Убийства в Миддл-Вэлли, подробности в шестичасовом выпуске новостей». Или так: «Серийный убийца держит в страхе местное русское сообщество! Смотрите эксклюзивный репортаж “Горячих новостей”!». Город в панике, люди достают из шкафов дробовики и готовы прикончить любого парня-курьера, неспособного толком объяснить, кто он такой. В город приезжают репортеры из передач типа «Самые разыскиваемые преступники Америки» и расспрашивают стариков об убийце, играя на их страхах и предрассудках.

Чтобы избежать всего этого, Росток уже попытался солгать журналистке — однако не помогло. Остался, по его мнению, только один выход: изобразить содействие, подкинуть ей пару незначительных фактов и попросить не выходить с репортажем в эфир, пока расследование не закончится. Попробовать явно стоило.

Он достал руку из морозильного отсека холодильника, под который переоборудовали комнату в дальней части здания. На внутренней поверхности пакета для улик образовались кристаллики льда, частично закрывавшие обзор содержимого. Сама кисть замерзла и затвердела, розовая кожа покрылась ледяной корочкой.

— Я положил ее в морозильник, чтобы дольше сохранилась, — объяснил он. — В морг пока решил не передавать — у коронера и так много работы. Не стоит беспокоить его по мелочам.

Он протянул Робин пакет, чтобы та поближе рассмотрела кисть, но репортерша отказалась. Тогда он со звонким стуком бросил его — наверное, слишком небрежно — на стол, рядом с сумочкой. По лицу Робин было заметно, что она отчаянно пытается скрыть отвращение. Росток повернул пакет так, чтобы девушке было лучше видно руку.

— Так вы ее и нашли? — спросила она. — С чуть согнутыми пальцами?

— Это нормальное посмертное состояние кисти с расслабленными мышцами. Такие пальцы у всех трупов, если вам доводилось видеть.

В теплой комнате кристаллики льда начали быстро таять, затуманивая пластик.

— Хотите я открою пакет, чтобы вам было лучше видно? — спросил он.

Репортерша поморщилась и покачала головой — вероятно, еще не была готова к такому повороту событий. Росток откинулся на спинку кресла и заулыбался.

— Что вы собираетесь с этим делать? — спросила Робин.

— Не знаю, — пожал он плечами. — Сохраню на случай, если кто-то за ней придет.

— У вас прямо какое-то бюро находок.

Она не спускала глаз с пакета. Росток удивился напряженности ее взгляда.

— А что еще мы можем сделать? Через какое-то время, если не найдем хозяина, избавимся от нее. Кремируем, или зароем на кладбище, где ей и место.

— А вы проводили какие-нибудь тесты?

— Мы сняли отпечатки пальцев перед тем, как заморозить. Проверим их по базе данных ФБР, может, что и найдем.

— Сколько времени это займет?

Робин подвинулась ближе к пакету. Она вела себя так, словно кисть была живой. Росток наблюдал за девушкой со спокойным удивлением, выжидая, что она сделает дальше.

— Сама проверка займет не больше пятнадцати минут — у них же все компьютеризировано. Но шансы найти совпадение минимальны. В базу занесены отпечатки преступников, ветеранов, государственных служащих вроде меня — в общем, тех людей, у которых есть причины снимать отпечатки.

Он видел, что она набирается храбрости открыть пакет. Лицо приняло мрачно-решительное выражение, алые губки плотно сжались.

— Рука не пахнет, — заверил девушку Росток. — Она хорошо заморожена.

Для репортерши Робин Кронин была довольно молодой, хотя, с другой стороны, телевидение — не пресса. Ростку чаще приходилось встречаться с журналистами из местной «Скрантон Таймс энд Трибьюн», и это в основном были мужчины на четвертом десятке, которые вели себя так, словно все в жизни уже повидали и автокатастрофа или чье-то самоубийство для них незначительный пустяк. Им требовались только имя жертвы, возраст и причина смерти, узнав которые, они спешили к себе в Скрантон, как будто там вот-вот должно было случиться событие для их репортажа. Однако этой девушке, что сидела перед ним, не было и двадцати пяти, и она, сражаясь с собственным отвращением, смотрела на человеческую кисть так, словно та должна была заговорить и сама поведать свою историю.

Он против собственной воли почувствовал уважение к Робин.

— Это нормально? — спросила она. — Я имею в виду рану на запястье — словно бы отрезал хирург.

— Все зависит от того, что именно произошло, — сказал Росток. — Допустим, кисть отрезало газонокосилкой. Кто-то полез к лезвиям, чтобы почистить, случайно нажал на кнопку — и все. Электромотор все делает быстро и чисто.

Репортерша до сих пор не решалась открыть пакет, словно боялась, что содержимое может быть отравлено.

— Кисть отрезает газонокосилкой — и она оказывается в банковском сейфе? — она покачала головой. — Придется придумать что-нибудь получше.

— Здесь вы ошибаетесь. Ничего мне не придется. Никаких признаков совершенного преступления нет. Это вполне мог быть несчастный случай. Если никто не придет в участок в поисках своей правой кисти, мы так ничего и не узнаем. Я просто закопаю ее и обо всем забуду.

Кофе наконец сварился, и Росток налил его в два пластиковых стаканчика.

— Сахар надо? — спросил он.