Московский апокалипсис

Пётр отвернулся от графа и смотрел только на Ольгу.

– Как же так, любовь моя? Зачем это? Ты спасаешь мою жизнь, ладно; но что это будет за жизнь?

– Разве нам станет лучше, если тебя расстреляют? – наконец смогла она заговорить. – Пока ты жив, всё может перемениться. У мёртвых ничего уже не изменится… Твоя жизнь – высшая для меня ценность. Я на всё готова ради этого. На всё. Видно, не суждено нам пока быть вместе!

– Насчёт того, что переменится – даже и не думайте, – желчно влез в разговор Полестель. – Я взял с княгини клятву перед иконой, что она выйдет за меня замуж в обмен на ваш побег. Своё обещание я честно выполню, а она пусть выполнит своё. Вы можете потом встречаться, жить, словно муж и жена – мне всё равно! Меня интересуют только капиталы Ольги Владимировны, а не душа её и не тело. Я получаю доверенность на управление поместьями и получение с них доходов – и вы меня больше никогда не увидите! Я тут же уеду в Париж.

– А где гарантия, что вы не потребуете через суд, чтобы супруга проживала с вами вместе? Наши законы дают такое право ненавистным мужьям, и те им часто злоупотребляют.

– Я и об этом подумал! – радостно сообщил Полестель. – Если такое заявление с моей стороны последует, то Ольга Владимировна отзовёт свою доверенность. Мы оба взаимно защищены! Я позволяю ей жить розно, а она мне – получать мои доходы. И никто никого не обманет, иначе последует наказание.

– Радость моя, свет мой, – ласково сказала сквозь слёзы Ольга. – Соглашайся. Я была уже княгиней Шехонской. Разве это помешало нам быть счастливыми в том шалаше? Нет. Теперь я сделаюсь наружно графиня Полестель. Что изменится для нас с тобой? Мы станем жить вместе и никогда не захотим увидеть этого человека. Пусть он подавится моими деньгами! Главное, чтобы он спас тебя сейчас.

– Я должен подумать, – произнёс Пётр, вставая. – Голова от ваших новостей кругом идёт… Пусть меня отведут обратно в камеру.

– Понимаю, – охотно поддержал его граф. – Идите и думайте. До вечера. Когда к вам вернётся способность рассуждать – сами согласитесь, что меня вам бог послал! Иначе, господин партизан, лежать вам у Тайницкой башни. А по вам будут ползать мухи: большие, синие…

Ахлестышев вернулся в камеру бледный, как полотно. Штабс-капитан бросился ему на встречу.

– Что такое? На вас лица нет!

– Полестель готов отпустить меня в обмен на согласие княгини Шехонской выйти за него замуж!

– Ничего не понимаю. Она ведь уже замужем!

– Князь даёт ей развод.

– Но для чего вся эта комбинация?

– Ольга идёт на жертву, чтобы спасти меня от эшафота.

– Ага! Но граф?

– Он женится на двадцати тысячах душ рода Барыковых.

– Что за фортель? Война идёт! Какие браки между враждующими нациями? И потом: на получение развода уйдёт не один месяц! Если наши попы его вообще дадут…

– Я то же самое сказал графу. Он готов ждать. По его словам, он понял, что Бонапарт проиграет войну. И сейчас граф закладывает фундамент мирной жизни, очень обеспеченной в будущем.

– Т-а-а-к… – Ельчанинов взъерошил волосы. – Да ведь это то, что нам и нужно! Вы выходите на волю и ведёте операцию с фон Цастров…

Ахлестышев даже застонал.

– Пётр Серафимович, простите мой практицизм! – взмахнул руками штабс-капитан. – Конечно, вам больно: любимая женщина по своей воле связывает себя узами брака с другим. Но ведь она делает это ради вас! Это ли не доказательство её высокого ответного чувства? Лишь настоящая любовь может толкнуть женщину на такие жертвы. Вам позавидовать можно… Пока вы живы – ничего не кончено, всё ещё переменится!

– Я понимаю, – уныло согласился каторжник. – Умом я всё понимаю. Но как представлю этого негодяя, ведущего Ольгу вокруг аналоя… Я убью его!

– Для этого надо сначала выйти отсюда, – мягко напомнил Ельчанинов.

Пётр только вздохнул.

– Для нашего дела, Пётр Серафимович, ваше освобождение – это подарок небес. Вы сможете контролировать поездку баронессы в Петербург. И отменить, пока не поздно, распоряжение об её убийстве! Ведь такой риск отнюдь не исключён: Сила Еремеевич всегда выполняет приказ. Представляете, что будет, если он сорвёт операцию? По вашей команде… Вы продолжите за меня работу резидента. Не время сейчас грустить – война идёт!

Ахлестышев снова вздохнул, уже менее печально.

– Вы правы, Егор Ипполитович. Хорошо. Давайте вернёмся к баронессе. Кто встречает ваших курьеров на казачьих постах?

– Там иерархия следующая. Отдельным летучим отрядом командует генерал-адъютант Винценгероде. Это де-факто авангард корпуса Витгенштейна, и стоит он на Тверской дороге. У Фердинанда Фёдоровича прямая связь как с Кутузовым, так и с Петербургом. Казаками передней линии командует генерал-майор Иловайский-четвёртый. Хитрый дядька, любит и знает разведочное дело и всегда готов помочь, если вы обратитесь к нему от моего имени. Непосредственно на постах за мной закреплён войсковой старшина Арженовский. Запомните пароль для него: “Святой Георгий”. Станичники уже привыкли: при этих словах сразу отведут вас к Арженовскому.

Объясните генералам, что в ночь на 24 сентября через их расположение проедет карета, запряжённая четвёркой. В ней будет дама, она покажет пропуск за подписью Тутолмина. Следует без промедления и огласки обеспечить ей свободный путь до Ярославля. Оговорив все детали, сами отправляйтесь туда же.

В городе явитесь к губернатору и потребуете свидания с капитаном Лангом. Это помощник барона Розена, начальника воинской полиции. Капитан отвечает за дальнейший ход операции. Ваша же задача: обеспечить доставку в Москву письма баронессы фон Цастров. Письмо, адресованное Тутолмину, должно быть на почтовой бумаге гостиницы “Волжская”.

– Я должен вручить его адресату?

– Ни в коем случае! При вас должен быть заранее приисканный человек, смелый и смышлёный. 27-го или 28-го сентября он выйдет на аванпосты итальянского корпуса и спросит графа Солтыка. Запоминаете?

– Да. Кто этот Солтык?

– Поляк из Разведывательного бюро Главного штаба. Пусть у вашего человека будет при себе записка на французском языке, озаглавленная: “Для офицера”. В записке должна быть указана фамилия поляка – так его быстрее найдут. Солтык возьмёт конверт, и вручит за него двадцать наполеондоров. Ваш человек должен возразить, что уговаривались на двадцать пять. Это пароль.

– Ясно.

– Есть у вас подходящий смельчак для такой миссии?

– Саша-Батырь.

– Этот подойдёт!

Некоторое время они ещё оговаривали мелкие детали, потом Пётр, перебарывая смущение, спросил:

– Егор Ипполитович, а как же вы?

– Что я? Тут пока посижу.

– Мы очень постараемся вас освободить!

– Господин Ахлестышев! – штабс-капитан даже встал для большей официальности. – Как ваш начальник, категорически запрещаю! Это приказ, не подлежащий обсуждению. Вы уже попытались. Теперь сидим в одной камере, кукуем…

– Но вас же казнят!

– На то и война. Сколько русских погибли, выполняя свой долг! И чем я лучше их? Вы не о том думаете. Сами же побывали в Кремле, сами убедились, что бежать отсюда нельзя. Чем предаваться фантазиям, сосредоточьтесь на деле. Доведите до конца операцию с баронессой фон Цастров. Как вернётесь из Ярославля, заступите на моё место. Постарайтесь полноценно меня заменить. Вам уже удалось создать уникальный источник поставки ценных сведений – дом на Остоженке; берегите его. Я передам вам своих агентов в походной императорской квартире и в интендантской службе Великой армии. У вас две главные задачи.