Московский апокалипсис

Первая вам уже известна: истребление фуража и конского состава противника. Соедините вместе партизанские отряды и наносите согласованные удары. Не тратьте силы на ночную резню – фураж важнее! Когда французы выступят из Москвы, уже начнётся осенняя распутица. Оставим их и без артиллерии, и без кавалерии. Пусть драпают пешком – спасутся немногие…

Другая ваша задача – вовремя сообщить командованию, что Бонапарт собрался уходить. Запомните признаки, их всего три. Первый: в Москву перестанут прибывать резервы. Второй: Бонапарт начнёт собирать силы в один кулак. Сейчас корпус Нея стоит в Богородске, а корпус Жюно – в Можайске. Как только их подтянут к Москве, значит, вот-вот объявят исход. И третий: за несколько дней до этого Бонапарт вывезет из города раненых и казну. Как увидите большой обоз под сильной охраной, вышедший на Смоленск – сразу пишите полковнику Толю.

– Это всё?

– Это главное. Остальное поручаю вашей инициативе и сообразительности. И с тем, и с другим у вас полный порядок. Эх, послужить бы нам вместе ещё! У вас, Пётр Серафимович, способности к тайной службе. Постарайтесь уцелеть. Когда сюда вернётся русская власть, обер-полицмейстер получит инструкции на ваш счёт. Амнистия уж точно обеспечена!

– Не хочу амнистии! Тогда получится, что я всё-таки убийца и лишь военными заслугами искупил вину. Но никакой вины не было, а было ложное обвинение!

– Пётр Серафимович! Что вы как маленький? Хоть мытьём, хоть катаньем, лишь бы сняли с вас приговор. А как сделаетесь вновь столбовым дворянином, тогда и станете разбираться. К этому времени вы будете герой, а князь Шехонский изменник. Вся армия займёт вашу сторону, а во время войны с армией никто не спорит!

Тут дверь с лязгом распахнулась, и вошли два конвоира.

– Новенький! К полковнику д‘Полестелю.

Граф принял русского с деланым участием.

– Ну, что надумали? Согласны?

– Да, согласен.

– Хорошо. Тогда распишитесь вот здесь, что поступаете к нам на службу.

– Зачем это?

– Иначе я не сумею вас вытащить. Заведено дело, по которому полагается смертная казнь. А вы вдруг взяли и бесследно исчезли! Есть отчётность; у меня имеется, в конце концов, начальство. Подпишите бумажку – это простая формальность.

– Граф, вы желаете жениться на двадцати тысячах душ, или уже передумали?

– Желаю.

– Ну, так вытаскивайте меня отсюда! А подписывать я ничего не стану.

Полестель был озадачен, но быстро нашёлся.

– Так и быть. Тогда напишите мне простую объяснительную записку. Я, такой-то, такой-то, остался в Москве в силу таких-то обстоятельств, поджогами не занимался, в иных противоправных действиях против Великой армии не участвовал. Подпись, дата.

– Зачем вам такая филькина грамота? – спросил Ахлестышев, макая перо в чернильницу.

– Простите, какая грамота?

– Ну… бумага ни о чём.

– Должен же я хоть что-то оставить в вашем деле. Там будет сказано, что вас взяли на улице в партикулярном платье по косвенному подозрению. Заметьте: не в Кремле и не в мундире тиральера!

– А в чём заключались эти косвенные подозрения?

– Князь Шехонский опознал вас как беглого каторжника. На этом основании вы и были задержаны. Но я, полковник граф д’Полестель, провёл расследование и снял с вас все обвинения. О чём и указал в деле. Ну, стоит это руки Ольги Владимировны?

Пётр быстро написал затребованную от него объяснительную и сказал, отдавая её графу:

– Могу, в качестве ответной любезности, кое в чём вам помочь.

– Это в чём же? – сразу насторожился Полестель.

– Понимаете, развод в России дело длинное и хлопотное. На его оформление могут уйти годы. Сейчас князь Шехонский от вас зависит и согласится на что угодно. А когда ситуация переменится? Не отзовёт ли он своё согласие?

Полестель самодовольно улыбнулся.

– Я не так глуп, как вы подумали. Самый простой способ получить у вас, у русских, развод – это сознаться в прелюбодеянии. Ведь так?

– Так, – подтвердил Ахлестышев.

– Вот! Я взял с князя Шехонского письмо на имя консистории, в котором он сознаётся в совершённом им таковом проступке. И даёт согласие на развод с Ольгой Владимировной.

– Эх, граф… Шехонский – мошенник. Он живёт обманом, теперь решил обмишурить и вас. В прошлом году вышел новый указ по этому вопросу. Теперь добровольного признания супруга мало!

– Как мало? Что ещё требуется вашим святошам?

– Показания трёх свидетелей.

– Что?! – вскричал Полестель. – Но кто же занимается прелюбодеянием при трёх свидетелях?

– Увы, граф – такие в России законы. А теперь представьте: кончилась война, князь больше не нуждается в вашем покровительстве. Что он тогда сделает? Правильно…

– Вот это фортель! Вот это страна! – покрылся красными пятнами Полестель. – Ах, он шельмец! И ничего не сказал! Дал пустую бумажку и решил, что обманул меня… Но вы-то что предлагаете?

– Много проще вам будет жениться на вдове князя Шехонского.

Граф выпрямился на стуле, внимательно взглянул на собеседника.

– А вы умны. Но в чём именно будет состоять ваша помощь?

– Отдайте этого негодяя мне. Я вызову его на дуэль.

– Так-так… Интересная мысль… А как и где будет устроен поединок?

– Да в тех самых развалинах, в которых вы меня высадите. Всё начнётся на глазах у Ольги Владимировны. Вы вручите мне саблю. На всякий будто бы случай: в Москве сейчас опасно без оружия. А когда вы уедете, Шехонский выйдет из-за угла и скрестит со мной свою саблю. Если мне повезёт, вопрос с вашей женитьбой весьма упростится.

– Хорошо придумано, – одобрил Полестель. – И мне рук об эту свинью марать не придётся. А то уж всю голову сломал: куда его деть? Но… а вдруг князь откажется с вами драться?

– Конечно, откажется, если речь пойдёт о честном поединке. Шехонский не только негодяй, он ещё и трус. Но если вы под видом дуэли предложите ему убить меня… Гарантированно и безнаказанно… Так, чтобы силы были заведомо не равны в его пользу.

– А вы хорошо изучили своего соперника, – серьёзно прокомментировал полковник. – На такой кунштюк он, безусловно, согласится.

– Князь Шехонский захочет играть только краплёными тузами. Если он узнает, что я буду один и лишь при сабле, как он поступит?