Московский лабиринт Минотавра

–  Я бы назвал его улыбкой дьявола. Хотя в таком виде он воспринимается иначе.

Символ и правда выглядел почти как тот, что Смирнов видел вырезанным на стволе старой березы и потом на сводчатом потолке подземелья, края его были сильно загнуты кверху. Внимание Всеслава привлекла и другая картинка, расположенная на той же странице.

–  А это что?

–  Двойная секира. Лабрис! Минойский ритуальный топор с двойным лезвием.

Сыщик присвистнул. Пару минут он сидел в оцепенении, пока его ум совершал виртуозные па, сопоставляя уже известные факты с новой информацией. На лбу мыслителя от напряжения выступил пот. Кто сказал, что умственная работа легче физической? По затратам энергии все как раз наоборот.

–  Там я видел эту штуку… - выдохнул Всеслав.
– Вернее, точно такую же! С остро заточенными лезвиями.

–  Что-о?!

–  Представь себе мое удивление.

–  Кто-то сам желал смерти, - забормотала Ева, закрыв глаза.
– Желал смерти… хотел, чтобы его убили. Ключ к лабиринту… повернуть ход событий… Нет, не понимаю!
– с отчаянием воскликнула она.
– До конца не ясно, что они собирались…

Сыщик не слушал, увлекся своими мыслями.

–  Выходит, это критский фетиш? Рога! Я же говорил, что символ похож на… - Он потер виски.
– Черт! Мозги перегреваются, того и гляди, предохранители полетят.

И тут в памяти Смирнова всплыл разговор с пареньком из «Гюльсары», подающим посетителям кальян, и фотография, на которую тот указал. Молодой человек, вдохновленный щедрой оплатой, сходил в подсобку и принес сыщику еще несколько снимков. «Это было потрясающе, - сказал он.
– Такого у нас больше не будет. Фотографировать в «Гюльсаре» строго запрещено, но я не выдержал и запечатлел для себя, тайком. Если руководство узнает, меня могут уволить».

Господин Смирнов намек понял и протянул пареньку еще одну купюру.

Еве он не сообщил о беседе со служащим из «Гюльсары» намеренно: пусть ее интеллект решает задачу самостоятельно, не подстраиваясь под созданный шаблон. Когда две версии переплетутся, дополняя друг друга, совпадут в ключевых точках, тогда можно будет судить об их истинности. Нужно идти к разгадке с разных сторон, сводя риск ошибки к минимуму. Тем более если заблуждение повлечет за собой гибель человека.

Разрозненные картинки постепенно складывались в уме Всеслава определенным образом: скоропалительная женитьба Проскурова, исчезновение Наны, смерть инженера Хованина, семейство Корнеевых, пресловутый чертеж инока Силуяна, восточный стриптиз-клуб «Гюльсара», подземелья Симонова монастыря, изгнание бесов, буквы С и К на копии монастырского плана, разговоры с диггерами, с Вятичем, с подростком у трапезной, с Уваровой, с Мальцевым… Стоп!

–  Что там упоминал кладовщик завода о кирпичах?
– вдруг спросил сыщик.

Ева не сразу сообразила.

–  Кипричах? Каких… О-о! Кирпичи приносил Хованин, спрашивал, как давно их изготовили. Один, кажется, был с клеймом «Н», относился к семнадцатому веку.

–  Значит, он побывал там же, где и я.

–  Кирпич?

–  Да нет же! Олег, он был там, понимаешь? Это все меняет. Нельзя ждать! Надо быстрее…

Звонок телефона помешал ему договорить.

–  Не люблю ночных звонков, - сказала Ева, взглянув на часы.
– В такое время хороших новостей не сообщают.

–  Это как рассудить, - возразил Смирнов и взял трубку: - Слушаю.

Господин Корнеев извинился за то, что потревожил в столь поздний час.

–  Дело неотложное, - пояснил он.
– Сегодня меня пытались убить. Взорвался мой новый «Мерседес».

Всеслав в продолжение десяти минут выслушивал подробности трагического происшествия, которое, на диво, обошлось без жертв. Взрывное устройство оказалось умеренно мощным, сработавшим в условленное время: то есть машину заводят, едут, и спустя полчаса, например, она взрывается.

–  Таков предварительный вывод эксперта, который мне сообщили по телефону, - подчеркнул Петр Данилович.
– Вероятно, он не совсем точный, да это и неважно. В сущности, я звоню вам по иному поводу. Меня беспокоит ваш наниматель. Если это мой сын Владимир, то…

–  Это не он.

–  Вы не дослушали, господин Смирнов. Я заплачу вам втрое против того, что обещал Владимир, если вы поможете доказать невиновность Феодоры, супруги сына. Она ни при чем. Я ехал в аэропорт встречать ее, когда произошел взрыв. Феодора отдыхала на Крите.

«Крит!
– вспыхнуло в сознании сыщика.
– Минойская культура, лабиринты, лабрисы, бычьи рога… Прелестно!»

–  Связаться с киллером можно и с Крита, и из самолета, откуда угодно. Современная техника это позволяет, - усмехнулся он.

–  Вы меня не поняли. Я готов заплатить любые деньги, чтобы избавить Феодору от пустых подозрений. Положение вещей таково… в общем, я сам все усугубил, сделав ее практически единственной наследницей.

–  Ого! Теперь она - первое лицо, которому выгодна ваша смерть.

–  Поэтому я и прошу, настаиваю: оградите ее от возможных последствий.

–  Боюсь, это невыполнимая задача.

–  Не отказывайтесь, господин Смирнов, - взмолился Петр Данилович.
– Вы знаете больше меня, но и я обладаю некоторой информацией. Мы с Феодорой много говорили сегодня… или уже вчера, она поделилась со мной кое-какими наблюдениями. Вас это интересует?

–  Разумеется. Я должен располагать всеми данными.

Корнеев не торопясь, подробно пересказал ему часть исповеди Феодоры, касающуюся ее знакомства с Владимиром, их брака, совместной жизни в Рябинках, страхов, навеянных различными слухами. Относительно строительства дома он отметил, что два года тому назад сын неожиданно выразил желание переехать за город, и с тех пор строительные и отделочные работы производились под его руководством.

–  Я в это не вникал, - объяснил бизнесмен.
– Хотел привить Володьке самостоятельность. Пусть почувствует себя хозяином. Денег он брал сколько требовалось, без всяких отчетов.

–  Значит, о чертеже Силуяна вы ничего сказать не можете?

–  Клянусь, что больше ничего не знаю! Ума не приложу, при чем тут этот чертов план? Я его как отдал тогда, так и забыл.

–  Вы кого-нибудь подозреваете в покушении на свою жизнь?
– спросил Всеслав.

–  Нет, - отрезал Корнеев.

–  Но если это не ваша сноха, то кто? Ладно, отвалившееся колесо еще можно списать на небрежность или на неисправность. А взрыв?

–  Я не собираюсь докапываться до причины, по которой кто-то решил меня убить. Затея провалилась, и слава богу.

–  Дело будет возбуждено по факту, - возразил сыщик.

–  Замнем! Не мне вам рассказывать, как это делается.

–  Убийца просто так не откажется от своего намерения!
– с нажимом произнес Смирнов.

–  Я заговоренный, - пошутил Петр Данилович.
– И хватит об этом. Ваша задача состоит не в том, чтобы найти злоумышленника, а в спасении доброго имени и репутации Феодоры Евграфовны, в обеспечении ее спокойствия.