Московский лабиринт Минотавра
Шрифт:
Они кое-как добрались до дверцы в цокольном этаже, которая так долго возбуждала ее любопытство.
– Открывай, герой!
– зловеще усмехнулся Блестящий.
– Тебе ведь не терпится поскорее увидеть жену?
«О чем они говорят?
– подумала Феодора.
– Какую жену? Конечно же, я сплю и вижу сон!»
К ее удивлению, дверца открылась, и троица медленно спустилась по ступенькам вниз, в полутьму, пахнувшую пылью, свечами и копотью. Остальное Феодора помнила отрывками, запечатленными во время проблесков сознания…
Они оказались в темном помещении со стенами
С губ Тесея сорвался сдавленный стон.
– Не может быть… - прошептал он.
Танцовщица приковала к себе внимание Феодоры: в ее руках мелькал, сверкая, топорик с двумя лезвиями. В свете факелов казалось, что она жонглирует огнем, постепенно приближаясь к зрителям. Ее тело изгибалось и вертелось, как змея во время брачного танца…
– Это она!
– вскрикнула Феодора, шарахаясь назад.
Танцовщица сделала выпад, и лезвие ее топора на длинной ручке просвистело у самых глаз супруги Корнеева.
– Это она… - выдохнул у самого уха Феодоры Тесей.
– Боже мой!
Танцовщица сделала неуловимое движение вперед, и лезвие едва не разрезало ткань его рубашки у горла. Феодоре показалось, что дыхание смерти коснулось ее лица. Она судорожно вцепилась в руку своего спутника.
– Поздно!
– раздался чей-то громкий голос, заглушивший музыку.
– Вы опоздали! Он уже мертв!
Из темноты, из-за спины танцовщицы выступили две нелепо разодетые фигуры, а прямо под ноги зрителям выкатилось нечто ужасное…
Феодора закричала, танцовщица застыла на месте, а Блестящий издал глухой душераздирающий стон. На полу лежала окровавленная, мертвая голова быка с выкаченными глазами…
Секундное замешательство позволило Тесею повернуться, броситься на Блестящего и сбить его с ног. Короткого тупого щелчка выстрела никто не услышал из-за флейт и барабанов. Танцовщица изогнулась и метнула топорик в Феодору, но он не долетел - в нескольких сантиметрах от лица оцепеневшей женщины часть рукоятки с лезвиями отвалилась.
– Не-е-ееет!
Мужчина, одетый фавном, метнулся и подхватил оба лезвия с пола раньше, чем это сделала танцовщица. Краска потекла по ее перекошенному лицу, перемешиваясь со слезами и потом, рот раскрылся в крике. После короткой борьбы фавн защелкнул на ее запястьях наручники.
Мужчина, одетый богом Дионисом, в пышном венке и длинной накидке, подхватил теряющую сознание Феодору.
– Ариадна!
– прошептал он, прижимая ее к себе.
– Я пришел, чтобы сделать тебя своей женой! Смертные не могут спорить с богами Олимпа!
– засмеялся Дионис.
– Я подарю тебе вечность и венец из сверкающих звезд!
Фавн рассматривал отломившуюся часть топора.
– Обоюдоострая секира, - взволнованно произнес он.
– Лабрис! Его лезвия - как две пары рогов, направленных
Фавн подошел к Блестящему, который не подавал признаков жизни, наклонился над ним, сорвал маску. Спросил Тесея:
– Ты его знаешь?
– Впервые вижу!
– Это Владимир Корнеев, супруг той очаровательной дамы, с которой ты созерцал сие дикое представление.
– Жуть какая, - вздохнул Проскуров (это, разумеется, был он).
– Владимир, похоже, псих. Опасный безумец!
Они подняли сверкающую накидку, в которую завернулся молодой Корнеев, тот оставался недвижим. В неловко согнутой руке лежал пистолет.
– Мертв… - констатировал Эдуард.
– Прострелил себе грудь, когда падал. Наверное, задел легочную артерию. Кем это он вырядился?
– Небось царем Миносом, - усмехнулся Смирнов, одетый фавном.
– Как любое ничтожество, он страдал скрытой манией величия. А у тебя что за костюмчик? Афинского героя Тесея? Тоже нехило!
– Кто вообще придумал этот дурацкий маскарад?
Они захохотали, освобождаясь от накопленного напряжения.
Глава 30
По традиции, сыщик решил совместить отчет перед клиентами, которых у него теперь было двое - Эдик Проскуров и Петр Корнеев, - с приятной вечеринкой у камина в загородном доме.
Господин Корнеев с удовольствием согласился предоставить для этой цели гостиную дома в Ольховке. Глашу вызвали из Москвы, чтобы она навела чистоту и приготовила угощение. Феодора отсыпалась после пережитого ужаса и принятого снотворного, которое Владимир добавил в ее коньяк.
На Проскурова препарат подействовал в меньшей степени, потому что тот внутренне собрался, приготовился к любой неожиданности. И все же его поразило увиденное.
– Не могу поверить, - твердил он, когда танцовщицу, впавшую в состояние невменяемости, увозили в больницу, а тело Владимира - в морг.
– Как она могла? Они оба сошли с ума!
На следующий день в шесть часов вечера господин Корнеев, Феодора, Проскуров и Ева собрались выслушать невероятную историю, которую взялся рассказать сыщик.
– Нам всем не помешает выпить, - сказал хозяин дома.
– Как бы там ни было, я потерял сына, а Феодора - мужа. Мы с Владимиром никогда не ощущали ни душевной, ни кровной близости, его воспитывала мать, а я в основном наблюдал за этим процессом со стороны. Наверное, я оказался плохим отцом. Да, плохим! Слава богу, Саша не дожила до ужасной кончины своего любимца.
Феодора, в черном одеянии вдовы, сидела прямая, окаменевшая, как статуя. Ее все еще мутило после вчерашнего - обещанный сюрприз удался. Проскуров чувствовал себя вывалянным в грязи, обманутым и преданным. Ева с интересом переводила взгляд с господина Корнеева, который и держался, и выглядел безупречно, на Смирнова, с нетерпением ожидая подробностей.