Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть 1

Оставив пистолет, он ещё раз огляделся и без лишних задержек покинул место. Всё время в его голове билось одно: «Никаких следов, никаких подозрений.» Лёха ушёл, стараясь выглядеть спокойно, но сердце его билось как молот.

21 августа 1936, «Ла Фурше», станция в районе Парижа Батинёль.

В пятницу вечером, к концу недели, Лёха пригласил Мишель на прогулку по центру Парижа.

Мишель одела приталенное платье и туфли на каблуке, уложила волосы и накрасилась. Она так сияла, что Лёха не мог оторвать от неё взгляд. Попытка немедленно затащить её в кровать с треском провалилась. Получив по шаловливым рукам, Лёхе пришлось облизываться на хорошенькую молодую любовницу.

«Ничего, ох ты мне попадёшься вечером», — он в красках представлял себе действие.

Они неспешно бродили по улочкам, любовались вечерними огнями города, и, наконец, зашли в уютное кафе, чтобы поужинать и выпить вина. Время пролетело совсем незаметно, и около одиннадцати вечера они, слегка подвыпившие, обнимаясь и весело болтая, направились к дому.

Когда пара уже была в квартале неподалёку от квартиры Мишель, впереди появилась пара подростков лет шестнадцати — восемнадцати. Обернувшись Лёха заметил, как от стены дома позади них отлипло еще пара теней.

Именно их окружала толпа грязных подростков. Лёха заметил, что ребята выглядели напряженно и взвинчено: оборванные, с блестящими глазами, и держащиеся близко друг к другу, готовые напасть в любой момент.

— Деньги сюда, быстро! — крикнул, видимо, старший, доставая длинный узкий нож.

Лёха не собирался ввязываться в разборки с местной шпаной, особенно учитывая, что ситуация могла легко выйти из-под контроля. Скорее всего, он просто отдал бы им немного денег, что оставались в кошельке. Но всё изменилось, когда один из парней схватил Мишель за руку и потянул её к себе. Мишель пронзительно завизжала. Тянущий её хмырь оскалился в безумной улыбке. В этот момент у Лёхи будто бы помутнело в голове и всё вокруг покрылось красной пеленой.

Он поднял левую ладонь, показывая, как бы говоря «тихо, тихо», а правую медленно потянул к заднему карману штанов, делая вид, что достаёт бумажник. Один из парней, с ухмылкой на лице и щербатыми зубами, уверенно шагнул ближе, уверенный, что сейчас они получат своё.

Но вместо кошелька Лёха быстрым движением выдернул «Браунинг» из скрытой кобуры, расположенной на поясе, и с лязгом передёрнул затвор. Резкий металлический звук нарушил тишину ночи, и подростки замерли на месте. Первой целью стал тот, кто держал Мишель. Лёха замер на секунду целясь ему в голову. Подростку повезло. Он резко отпустил руку Мишель и начал пятиться назад, глядя на пистолет расширенными от страха глазами.

Лёха был готов выстрелить, и будь он один, не сомневаясь, отстрелил бы этому парню яйца — а если бы и промахнулся, то и вместе с членом, помогая естественному отбору, чтобы такие придурки не могли размножаться. Но рядом была Мишель, и рисковать её безопасностью он не хотел.

Свободной рукой Лёха завёл Мишель себе за спину и махнул пистолетом в сторону переулка, давая понять, чтобы они убирались. Подростки моментально разбежались, исчезая в ночи.

Мишель трясло и она прижалась к Лёхе, не отпуская его до самого дома. Когда они наконец добрались до дома, Мишель была ещё в шоке от случившегося,

Но, оказавшись внутри, быстро нашла способ бороться со стрессом самым приятным и действенным образом.

— Мой Кобелино! О! Мой Кобелино!- шептала она.

Для Лёхи эта ночь показалась особенно жаркой.

23 августа 1936, район Батинёль, Париж.

Тем временем арсенал Лёхи значительно разросся. Оказавшись с лишним оружием на руках, он решил спрятать пару наганов с самодельными глушителями. Подготовка к этому заняла время: он тщательно вычистил и смазал револьверы, чтобы они оставались в рабочем состоянии, даже если пролежат долго. Да и убрать следы не мешало, мало ли куда они попадут потом. Затем он аккуратно упаковал оружие в железную коробку из-под печенья, полностью заизолировав её смолой, чтобы защитить от влаги, и закопал в ближайшем сквере.

Мишель была сильно удивлена, когда дон Хуян, как она шутя называла Лёху, подарил ей огромную коробку печенья, а потом сожрав всё печенье, «случайно» выбросил такую ценную металлическую коробочку, куда можно было складывать так много нужных в хозяйстве вещей!

Лёхе пришлось бежать еще за одной коробкой, что бы как то привести в чувство экономную женщину.

* * *

К концу недели список неотложных дел подошёл к завершению.

Собрав секретное совещание, а по сути просто сбежав на один вечер от Мишель, Лёха с Кузьмичом открыли сначала одну бутылочку его любимого красного вина, нарезали сыра и хамона и приступили к обсуждению маршрута. Нужно было решить, каким способом лучше всего добраться до Картахены, конечной точки их путешествия.

* * *

Первый вариант был поезд до Перпиньяна, последнего французского крупного города перед испанской границей. Был вариант купить билет на поезд даже сразу до Барселоны, а оттуда уже по испанским дорогам добираться до Картахены. Прямой поезд из Парижа до Барселоны действительно ещё существовал, несмотря на гражданскую войну, и маршрут проходил через Перпиньян, пересекал границу на станции Сербер — Порт-Боу и далее следовал в Каталонию.

Однако у этого варианта были свои сложности. Железнодорожное сообщение часто прерывалось или ограничивалось, что могло привести к необходимости делать пересадки и к задержкам. Лёха расспросил Мишель и та, собрав последние слухи, рассказала, что пограничные проверки на этом маршруте стали особенно строгими в последнее время, занимая больше времени и создавая дополнительные риски:

— Мой дорогой Кобелино! Не вздумай ехать в эту ужасную Испанию! — причитала Мишель, целую Лёху в лучшие и самые нежные части его тела, — Лучше езжай в Марсель или в Кале, оттуда регулярно ходят пароходы в твою Африку. И пожалуйста, не стреляй в животных, лучше просто фотографируй их!

Иногда правда речь Мишель становилась неразборчивой или совсем прерывалась. В такие моменты правда кровь отливала у Лёхи от головы и времени на размышления у Лёхи не хватало.

Таким образом железнодорожное путешествие не выглядело привлекательным.

Да и честно говоря Лёха уже накатался на местных поездах до усрачки.

* * *

Всё это заставило уже хорошо не трезвых товарищей задуматься над альтернативными вариантами.

Решение лететь в Испанию на самолёте показалось им не самым удачным — прибытие на рейсовом самолете могло привлечь лишнее внимание, да и денег у наших героев оставалось совсем не много, даже с учетом подрезанной дипкурьерской кассы. Испанские товарищи не поймут таких транжирящих «помогателей», прибывающих в нищую страну первым классом.

Движимый зелёным змием и жаждой приключений, Лёха в какой-то момент предложил радикальное решение — просто угнать самолёт у французов.

— Кузьмииич! Да я любой самолет заведу! — пьяно хвалился Лёха.

Идея прозвучала смело и даже заманчиво, но степенный и рассудительный Кузьмич быстро остудил его энтузиазм одной простой фразой:

— А если французы поймають?

В итоге после очередного бокала они вспомнили, что они всё-таки «флот», хоть и летающий. После еще пары бокалов за это весёлое напоминание, друзья единогласно проголосовали за морской маршрут. Как выразился Лёха: «Мы проголосовали, и я решил — едем морем!»