Москва времен Чикаго

— Если все так просто, то почему не воруют? — недоверчиво спросил Титовко.

— На Западе воруют давно. У нас же, как всегда, все новое приходит с опозданием.

— Надеюсь, мы поможем нашему обществу ликвидировать это позорное отставание от Запада?

— Да, я разработал специальную программу. Не буду распространяться о ее сути. Во-первых, это мое «ноу-хау». Во-вторых, вам будет неинтересно блуждать в потемках технических терминов и названий. А потому…

— А потому приступим, — завершил за него Титовко.

— Да. На первый раз мы используем поддельный вексель Московского Сбербанка России на сумму миллиард рублей. И дадим поручение перечислить ее на корсчет нашего банка в регионе.

— Петраков уже ждет.

— Отлично. Если взлом сетей Центробанка пройдет успешно, завтра он будет владельцем этого миллиарда.

— Недурно, — довольным тоном проговорил Титовко. — С Богом!

Но дальше ничего интересного для высокопоставленного правительственного чиновника не произошло. Центробанк они брали буднично, в тихой спокойной обстановке, словно сидели за электронной игрой. Ни автоматной стрельбы, ни раненых охранников, ни даже тайных взломов бронированных сейфов не происходило. Крупная партия государственных денег путем простого нажатия клавиш спокойно перетекала из депозитария России на личный счет мошенников.

От начальника Усков прошел в свой кабинет. Причину, по которой Джевеликяна можно было заново упрятать за решетку, они нашли, а вот где его теперь искать, он не знал. И прежде чем действовать, снова мчаться по адресам его проживания, нужно было выработать план.

Первое, и самое простое, что пришло в голову следователю, — обзвонить все возможные точки нахождения Джевеликяна.

Разложив перед собой телефонные справочники, свои записные книжки, Усков засел за телефон.

Но удача сегодня, видимо, покинула его. Ни в офисе, ни на квартирах Джевеликяна никто не отвечал. В многочисленных злачных местах: казино, ресторанах, ночных клубах — всюду, где, по его сведениям, Мягди хоть раз бывал, тоже сегодня не видели такого клиента.

Андрей подпер руками подбородок, облокотился на стол и задумался. И тут его взгляд упал на раскрытую записную книжку, где в самом конце странички значились домашний и рабочий телефоны Джульетты. Он стал лихорадочно набирать код.

Рабочий телефон Булановой безмолвствовал. Тогда он набрал домашний.

После пятого гудка, когда он уже хотел положить трубку, она вдруг откликнулась сонным голосом Джевеликяна:

— Алло!

Лишь на секунду замешкался следователь и сразу же нажал на рычаг.

Это была несомненная удача. Джевеликян находится у своей любовницы, журналистки областной газеты. Причем, судя по голосу, он еще в постели и совершенно не обеспокоен тем, что его там могут обнаружить.

«Действовать!» — вскочил из-за стола Усков.

Конечно, пока он домчится до областного центра, Джевеликян может оттуда уехать. Но чутье сыщика подсказывало, что так просто разомлевший преступник от этой коварной обольстительницы не уйдет. Значит, теперь все зависит от него, следователя по особо важным делам Андрея Ускова.

На этот раз Генеральный прокурор был поставлен в довольно затруднительное и щекотливое положение. У него на столе лежал документ, который обязывал его к действию против правительства. И он имел полное формальное право дать этому документу законный ход.

Но Александр Михайлович не спешил. Хотя у него и складывались с премьер-министром довольно натянутые и странные отношения, он все же уважал этого спокойного, порядочного и с нравственным стержнем человека. За несколько лет совместной работы у них были и стычки, доходящие до крупных осложнений, и непонимания, и жесткие нелицеприятные разговоры, но никогда Николай Николаевич не опускался до того, чтобы мелко и гадостно мстить, как это делали другие правительственные чиновники. И потому прежде чем отдать документ в производство, Генеральный прокурор решил позвонить премьеру:

— Добрый день, Николай Николаевич! Как дела?

— Если вы еще интересуетесь, значит, они у меня не так уж и плохи.

По началу разговора, по тону, которым были сказаны эти первые фразы, оба поняли, что им есть что сообщить друг другу. И потому глава правительства предложил:

— Что-то мы давно не пили чай у меня на даче! Помните пирожки, которыми вас угощала моя супруга?

— Разве такое можно забыть?

— Вот и прекрасно! Я буду там через час. Это время вас устроит?

 — Безусловно! До встречи!

Генеральный прокурор положил трубку телефона «Связь Кремля». Он знал, что это самая защищенная от прослушиваний линия связи в стране. И все же был доволен, что разговор прошел совершенно не в деловом русле. Береженого Бог бережет — эта поговорка у Александра Михайловича в последнее время была в особом почете.

Приятное волнение внезапно охватило Петракова. Он только что провел совещание по подготовке города к отопительному сезону, на котором распекал нерадивых коммунальщиков. Затем собирался проехать с ними по городу, чтобы лично проверить состояние тепловых сетей и котельных. Но внезапно мысли мэра потекли совершенно в ином направлении.

Он вспомнил о Джульетте. И не просто вспомнил, а представил ее дома, разметавшейся на постели, с обнаженной пышной грудью и постанывающей от блаженства предстоящей близости с ним.

Такую яркую картину Вячеслав Иванович просто так выбросить из головы не мог. И потому вопреки всем намеченным планам решил немедленно ехать к Джульетте домой.

Почему домой, почему в разгар рабочего дня — на эти вопросы он ответить сейчас не мог. Да и не хотел. Просто что-то необъяснимое сидело внутри и нашептывало:

— Езжай! Немедленно! К ней!

И он поехал. Да так решительно и быстро, что за машиной мэра, как обычно, последовала и вторая, с персональной охраной.

Андрей Усков выжимал из своих «Жигулей» все, на что они были способны. Благо, прекрасная автострада позволяла ехать с большой скоростью, а «мигалка», которую он выставил на крышу, давала ему право беспрепятственного обгона любого автотранспорта и благополучного проезда мимо постов ГАИ.

Кажется, он успел. По крайней мере, когда, соблюдая предельную осторожность, он подъезжал к дому Булановой, то сразу заметил шикарный автомобиль, наверняка принадлежащий Джевеликяну. На это указывали и московские номера, и то, что иномарка была очень уж «крутая».