Москва времен Чикаго
Шрифт:
Виктор Васильевич посмотрел на него снисходительно:
— Совсем ты с этим Джевеликяном замотался, даже прессу не читаешь, радио не слушаешь.
— Да когда? Я и Глашу-то скоро только по выходным видеть буду!
— А вот это уже никуда не годится! — Начальник назидательно поднял указательный палец. — Жену нужно не только любить, но и приласкать и приголубить. А то она от тебя гулять начнет.
— Глаша не начнет! Она не такая!
— Такая. Все женщины в принципе одинаковы. Если ими начинаешь пренебрегать, они начинают искать замену. И представь себе, находят. Но это я так, к слову. А Титовко уже сидит в другом
— Вот почему я и стараюсь сделать это как можно скорее!
— Старайся. Так какой вывод ты сделал из того разговора?
— Пока даже не знаю. Версий много, но цельной, верной ни одной.
— Жаль, что ты не записал разговор — тут важно все: интонации, слова, выражения.
— Так вы же не разрешаете мне заниматься несанкционированной слежкой!
— Пошел бы ты со своими подначками, знаешь куда? — разозлился Виктор Васильевич.
— Знаю! — весело ответил Усков. — К прокурору. За санкцией.
И довольный своей шуткой, он выскочил из кабинета начальника.
В жизни Джульетты, похоже, наступила светлая полоса везения. Она всегда была оптимисткой и считала, что жизнь, как тельняшка, — в полоску. И за черной полосой невезения тебя обычно ожидает белая — удача и радость. Так случилось с ней и теперь. Только вчера она сдала свою статью о коррупции во властных структурах, а сегодня этот материал уже прошел и наделал в городе много шума. Газета была нарасхват, а имя железной леди — журналистки Булановой, которая не побоялась сказать правду, было у многих на устах.
Прекрасно, несмотря на все ее публикации, складывались у Джульетты отношения и с мэром. Он довольно снисходительно относился к ее опытам на страницах областной газеты, в которых она порой не стеснялась упоминать и его имя. Считал, что чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не лезло на рожон.
А теперь еще и этот нежданный подарок судьбы — приезд Мягди. Она провела с ним дивный вечер. Быть вдвоем им настолько понравилось, что Джевеликян упросил Джульетту погостить у нее еще день-два. Правда, некоторое неудобство доставляли два вооруженных головореза с рациями, которые непрерывно торчали на лестничной клетке у дверей ее квартиры, охраняя покой и сон босса. Настолько, что Джульетте казалось, будто они стоят в ее спальне со свечками в руках и наблюдают, как она резвится с их боссом. Но к этому, как сказал Мягди, не только привыкают, но и свыкаются. Как с жизненной необходимостью в период дикого капитализма в отдельно взятой России. Она оценила его шутку и больше не обращала внимания на неотступно следующих за ними парней.
И вот всем этим нежданно свалившимся счастьем ей нужно было срочно с кем-то поделиться. Она не была тщеславной женщиной. Но женщиной она все-таки была! И потому, едва дождавшись начала рабочего дня и оставив счастливого Мягди нежиться в кровати, помчалась в редакцию. И направилась не в свой кабинет, а прямо в библиотеку.
— Чувствую, чувствую! — еще с порога опередила подругу Зина. — Раз твои блядские глаза светятся таким несказанным счастьем, значит, тебя сегодня ночью трахал сам мэр
нашего славного города.— А вот и не угадала!
— Неужели его охранник? Там ребятки молодые, на все способные.
— Если бы! У них одно на уме: табельное оружие.
— Тогда кто же? — всерьез озаботилась Зина.
— Мягди!
— Откуда?! Он же в бегах или еще где. Мы ведь его не нашли!
— Он сам нашел меня. Вот как он меня любит!
— Бедняга, — с сожалением констатировала Зина. — Гляжу я: всего у тебя в квартире и в жизни хватает. Нет лишь одного.
— Чего же?
— Красного фонаря над дверью!
И подруги весело расхохотались.
— Ладно, — миролюбиво согласилась Джульетта. — Фонарь в наше время не проблема. А ты посмотри, что Мягди нам привез!
И она достала из сумки бутылку шампанского и вино.
— Настоящий „Дом Периньон“! Коллекционное сухое мартини!
Зина скорчила разочарованную гримасу.
— Ну что ты так недовольна? — улыбнулась Джульетта. — Он и тебя не забыл.
И она протянула Зине красивое колечко с камнем.
— Брюлик! — восхищенно пропела библиотекарша. — Первый настоящий бриллиант в моей жизни. Ай да Мягди! Ай да уголовник!
— Тише ты! — остановила ее Джульетта и огляделась по сторонам библиотеки, в которой в этот ранний утренний час еще никого не было.
— Пишешь статьи про мафию и боишься обычного слова „уголовник“? — спросила Зина, но тон сбавила и уже говорила тихо.
— Никого я не боюсь. Но хорошего человека обижать не дам.
— Так уж и хорошего? А эта растерзанная журналистка? Твоя коллега.
— Сука ты, Зинка! Давай кольцо назад.
Зину будто ветром сдуло со стула и унесло в дальний угол библиотеки.
— Хрен тебе! Ты будешь в роскоши купаться, а мне жалкого колечка ни разу в жизни не подарили.
— Не будь такой принципиальной дурой, глядишь, и подарят.
— Да? — успокоившись, огрызнулась Зина. Она уже возвратилась на свое прежнее место и вертелась перед зеркалом, стараясь и в нем увидеть, как сверкает довольно крупный бриллиант на ее руке. — Между прочим, если бы я не была, как ты говоришь, дурой и менее щепетильной, то Мягди Акиндинович спал бы не с тобой, а со мной!
— Врешь!
— А вот и нет! Он мне не раз на это намекал.
Джульетта вздохнула с облегчением. Она поняла, что подруга просто блефует. И потому не стала развивать дальше неприятную для нее тему, а вынула из пакета заранее приготовленную закусь и разложила на столе. Затем взяла бутылку шампанского и привычно, точно работала буфетчицей и только этим и занималась, ловко откупорила ее. Пробка с треском и шумом вылетела из теплой бутылки, ударилась в потолок и попала в Зину. Та завизжала, как резаная. Но быстро умолкла, потому что надо было спешно, вслед за подругой, выпить да еще успеть и закусить.
— Я, между прочим, сон вила про те и Мяг… — еле ворочая языком в набитом вкусной едой рту, попыталась что-то сказать Зина.
На что Буланова незамедлительно отреагировала:
— Прожуй сначала, Зинок: „ножки Буша“ никуда не улетят. Ты сейчас напоминаешь мне дорогого Леонида Ильича, который, шамкая протезами, кормил партийцев на съездах и пленумах, выплевывая изо рта „сосиски сраные“ и „сиськи-масиськи“ вместо слов „социалистические страны“ и „систематически“.
Зина так расхохоталась, что поперхнулась, подавилась: