Мост душ

Они машут на прощание, желая нам удачи, и уходят в сторону площади.

Филиппа радостно оглядывается.

— Какие планы на сегодня? У нас ещё куча времени.

Лара прочищает горло.

— Тётя Филли, — с нажимом произносит она, — у меня же самолёт сегодня, ты не забыла?

— Ах да… — Филиппа бросает взгляд на запястье, как будто там часы. — Родители, самолёт, конечно. Нам уже пора.

Она чуть повышает интонацию в конце, из-за чего предложение звучит вопросительно.

Лара вздыхает.

— Да, кажется, нам пора.

— Хорошо, тогда пойду подгоню катафалк.

Мама с папой напрягаются. У них определённо есть вопросы к её последней фразе, но они решают их не озвучивать.

— Простите, что не дали вам вдоволь наобщаться с племянницей, — говорит мама.

Филиппа удивляется.

— Племянницей?

Лара крепко сжимает ладонь Филиппы.

— А, да, точно, ну, у меня ещё будет время. Уверена, она ещё не раз сюда вернётся, теперь, когда она стала членом…

Лара кашляет, Лукас пронзает Филиппу взглядом, и та запоздало спохватывается, что едва не раскрыла факт существования тайного общества двум исследователям паранормальных явлений.

Поэтому она быстро исправляется.

— Теперь, когда она знает, что здесь ей всегда рады.

Лукас шумно выдыхает.

Лара разворачивается ко мне.

— Ну вот, Кэссиди, — начинает она, и я готова поклясться, что её глаза чуточку повлажнели, — похоже, что мы ещё нескоро…

Обхватываю её обеими руками.

Лара чуть пошатывается от моего неожиданного порыва обняться.

Джейкоб присоединяется к нам, и Лара со стоном бормочет:

— Отвянь, призрак.

Но слишком тихо, чтобы кто-либо ещё услышал.

— Береги себя, — говорю я.

— Не делай глупостей, — отвечает она.

А затем впивает взгляд в Джейкоба.

— И постарайтесь держаться подальше от неприятностей.

Я не успеваю приготовиться к её уходу, но вот уже её безупречная чёрная коса и ярко-красный рюкзак исчезают в толпе.

Я смотрю ей вслед, гадая, пересекутся ли наши пути вновь, сколько времени пройдёт, прежде чем…

Мой телефон пиликает, я достаю его и вижу сообщение.

Лара: Пятьдесят четвёртое правило дружбы: оставайся на связи.

Улыбаюсь и пишу в ответ.

Я: Я тоже буду по тебе скучать.

Мама с папой решают воспользоваться уборной, а мы с Лукасом сидим молча, пока Джейкоб безуспешно пытается смахнуть сахар на стол.

Как вдруг историк Общества резко выпрямляется.

— Чуть было не забыл, — произносит он, потянувшись к своему карману. — Рене хотела передать тебе это. — Он протягивает мне визитку с чёрным рисунком на чёрном фоне. Мне удаётся разглядеть только эмблему Общества на свету. — На случай неприятностей.

Он тянется к другому карману.

— И Майкл ещё передал вот это, — говорит он, вручая мне белый бархатный мешочек. Внутри постукивают бусины.

— На случай неприятностей, — повторяет он. Я высыпаю бусины на ладони и вижу, что на каждой нарисованы чёрные, синие и белые круги — глаза от сглаза.

— А это, — продолжает он, доставая маленькую коробочку, — от меня.

Открываю её. Внутри крепкий кожаный шнурок с отполированным до блеска зеркальцем на конце.

— Это идеальный подарок, — говорю я, уже надевая подвеску на шею, и прячу зеркало под футболку. Как только оно касается моей кожи, я чувствую себя лучше. Как будто балансировала на одной ноге, а теперь стою твёрдо на двоих. — Спасибо, Лукас!

Родители возвращаются к столику.

— А что насчёт вас, профессор Дюмон? — спрашивает мама. — Вы нас тоже покидаете?

Лукас улыбается и поднимается на ноги. На нём ни следа сахарной пудры.

— Боюсь, что так.

Он пожимает руку мамы, папы и затем мою, после чего уходит в сторону «Нити и Кости».

Мы с мамой, папой и Джейкобом пересекаем Джексон-сквер, проходя мимо музыкантов с открытыми чехлами, продавцов с амулетами, женщины, окрашенной в белую краску и стоящей неподвижно, как статуя, и…

— Не желаете ли узнать свою судьбу?

Разворачиваюсь и вижу мужчину со складным столиком. Стопка карт таро рубашками кверху лежит на нём.

— Первое гадание бесплатно, — добавляет он.

Совру, если скажу, что мне нисколечко не стало любопытно, что пальцы не потянулись сами к картам так же, как обычно к Вуали, что не почувствовала этой знакомой смеси страха и желания узнать, что ждёт меня по ту сторону.

Но невозможно предсказать, что уготовано нам в будущем. А даже если бы было возможно, то я бы не хотела знать.

— Нет, спасибо, — отвечаю я, качая головой.

Родители оглядываются, потеряв меня, но я тут же их догоняю. Мы возобновляем шаг вместе: папа, мама, я и призрак.

Папа держит меня за руку, мама обнимает меня одной рукой за плечи, Джейкоб бежит вперёд, лавируя между туристами.

Французский квартал впереди кажется ярким и суматошным, полным громкой музыки и смеха, местом, где смешиваются наш мир и Вуаль, живые и мёртвые. Я знаю, что будущее не определено и что Смерть придёт за всеми.

Но пока я иду то под знойным летним солнцем, то по небольшим участкам тени, я чувствую небывалую лёгкость. Кто знает, что ждёт нас за Вуалью.

Прямо сейчас я просто рада быть живой.

[1] Стихи Эмили Дикинсон в переводе Ивана Лихачёва