Мой ангел-хранитель

Сигюн умолкла на последней ноте песни, взглянула на мужа, что нагнулся к ней и ласково поцеловал в макушку.

– Ну что, думаю, папа нас сегодня уложит в колыбельку?
– промолвила ванка, и Локи со всей осторожностью взял из её рук дитя и понес в кроватку.

Девочка полуспала но, наверно, даже не ощутила, как оказалась на руках отца. В его объятиях ей всегда было спокойно, спокойнее всего на свете, и Сигюн сама замечала не раз, что, капризничая на её руках, у Локи же девочка быстро успокаивается, и это нисколько не удивляло её, между ним и малышкой определенно есть связь, которой Сигюн не понять никогда, и эта связь не только кровная, не только взаимной любви отца и дочери, но и что-то большее, что-то магическое необъяснимое и понятное только им двоим.

– Засыпай, моя радость, - маг широко улыбнулся, поцеловал дочурку в малюсенький носик, едва коснувшись прохладными губами, а Сигюн же погасила горящую рядом с колыбелькой свечу.

Наступила полная темнота, она сгустилась над ними, а нежные прикосновения подсластили эту тьму вокруг них ещё больше.

Эта ночь была самой нежной, когда не хотелось отрываться друг от друга не на секунду, и дело было вовсе не в любовных утехах, дело было в том, чтобы просто быть рядом, в объятиях родного человека. Этими жгучими и ласковыми поцелуями, что губы его дарили, никогда Сигюн не могла насытиться, ей всегда было мало их, а ему же никогда не хватит безграничного времени вечности, чтобы вдоволь насладиться ею. И в эти минуты, когда их должна окружать только тишина, когда они сами должны соблюдать её, дабы не разбудить дочку, они оба пылали от страсти, они утопали в поцелуях, долгих и сладких, они горели, растворялись друг в друге, и были слышны только тихие соприкосновения губ и почти неслышные стоны.

Ночь была уже в самом разгаре, пир наверняка ещё не затих, но им было все равно. Они наконец уединились, забыв обо всем, что только могло их окружать, им казалось, что оба они взлетели в небеса и парили там в объятиях друг друга бесконечно долго, и эта приятная свежесть небес окутала их прохладой, а после палящее солнце окатило жаром. Они вспотели, на их телах показались блестящие крапинки, словно роса, что по утрам возникает на травинках. Руки сплетались с руками, она крепко сжимала его ладонь, лежа на его теле, не смея оторвать своих губ от его уст, он же придерживал её за талию, попутно поглаживая её, иногда проводя линию от самого плеча до самой ягодицы. После он взял власть над ней, укладывая её взмокшее тело под себя, придавливая собою, властно закрепляя её руки над головой, начиная целовать в своей излюбленной манере - надменно, грубо, но до головокружения страстно.

Эти долгие минуты начались так неожиданно. Как только Астрид заснула, между ними просто закончились слова, остались только взгляды, что блестели в темноте, как мерцающие на небесах звезды, но Сигюн всегда была и остается до сих пор застенчивой девочкой, которая никогда не решится на первый шаг, только лишь раз помнит Локи её такой в их первую и последнюю ночь в Мидгарде. И сейчас, как когда-то прежде, он снова начинает все сам, даже не выискивая желания в её глазах, ограничиваясь только своим, но про себя точно зная, что в ней горит тоже этот огонек, что стоит превратить в пожар.

Они не собираются предаваться сну, продолжая плыть в ночи, словно по гладкому морю, в объятиях друг друга, слушая, как волнами накатывает только их дыхание.

Они отдыхают минуты, а после все начинается снова. И только в тиши ночи внезапно до слуха их доносится плач младенца, вытаскивающий их из омута головокружительных ощущений. Они отрываются друг от друга, и Сигюн улыбчиво смотрит на супруга.

– Как хорошо, что мы не спали, - произнесла она, и её слова заставили Локи тихонько рассмеяться.

– Я так понимаю, теперь точно не уснем, - подхватил он, забавно улыбаясь.

Девушка выбралась из-под тела Лафейсона, а он нехотя её отпустил. Она, накинув на себя шелковый халатик, зажгла свечу и подошла к колыбельке дочери. Та недовольно стонала, тянула ручки к маме, и Сигюн взяла её на руки, начиная утешать.

– Ох, леди, да вас нужно перепеленать, - ласково и шутливо проговорила царица, осторожно перекладывая маленькую Астрид на специальный столик. Девочка все ещё плакала и успокаиваться не собиралась.

– Тише, тише, сейчас мама все сделает, - приговаривала Сигюн.

– Ну что, кто здесь снова так громко плачет и не дает маме с папой спокойно позаниматься своими делами?
– Локи подошел к жене и дочери, перед этим повязав на обнаженные бедра зеленое шелковое покрывало.

– Побудь с ней, пока я поменяю простынку в кроватке, - попросила Сигюн, тут же отходя в гардеробную за нужным бельем.

– Чщщ, - Локи приставил указательный палец к своим губам, пристально глядя на дочку, хитро улыбаясь, - тише, малышка, успокойся. Я рядом с тобой, не плачь, - его нежный голос заставил ребенка смолкнуть за минуту, а пока столь родные и пропитанные любовью слова отца, утешающие и ласковые, вливались в слух девочки, он попутно укутывал её в мягкое одеяло, всё глядя на неё с улыбкой, все повторяя: -Тише, родная, тише.

Запеленав дочурку, он поднял её на руки, а она, теперь уже спокойная, с интересом разглядывала его лицо. И на щечках её пухленьких остались только дорожки от недавних слез. Её большие зеленые глаза улыбались Локи, и Астрид протянула к отцу маленькую ручонку, повертев ею, словно желая выпустить сгусток магии. Колдун же осторожно прикоснулся губами к её забавно протянутой ручке и поцеловал. Девочка улыбнулась, даже засмеялась, уже забыв обо всех неудобствах, которые до этого заставляли её плакать.

Локи укачивал Астрид на руках, а когда вошла Сигюн, она просто не поверила своим глазам, уже в который раз. В который раз ему удается за несколько минут унять дочь.

– Как ты её успокоил?
– изумленно спросила она, подходя ближе, видя, что Астрид безмятежно спит на руках папы.

– Знаю пару методов, - прошептал маг с хитрющей улыбкой на губах. Чмокнув жену в висок, он отошел к колыбельке, а после снова обратился к Сигюн:

– Ну давай нам уже свои простынки, пока мы снова не проснулись.

Та со счастливой улыбкой последовала нежнейшему и несколько веселому приказу супруга.

…Палящее солнце сегодня весь день освещало Великий Золотой Асгард, в лучах звезды купались чертоги Мира Богов, пусть дворцы и дома, парки и улицы все ещё были на половину развалены, красота их была все так же величественна и горда, к тому же, все постепенно восстанавливалось и приобретало вид, что был даже лучше прежнего, ведь как известно, то, что вырастает из под пепла, порой оказывается лучше старого.

Яркие звезды переливались всеми возможными цветами, как сам Бифрост, что был под ними, очертания миров Иггдрасиля иногда показывались глазу, стоило лишь легким облакам рассеяться. Весна подходит к концу, за ней уже спешит жаркое лето. Однако все это наступит позже: будут пролетать дни, как пролетали они ранее, будет вставать и садиться солнце, будет восходить и закатываться за горизонт луна - все будет меняться. Вновь польет дождь однажды днем иль ночью, вновь прогремит гром, радуя асов и навевая воспоминания о могучем громовержце, что живет в Мидгарде, потом пожелтеют листья, полетит снег, и так будет вечно, ибо предсказания давно утратили свою силу и власть над сознанием людей, ибо теперь появился тот, кто повернул историю по-своему.