Мой бесполезный жених оказался притворщиком

Мать сильнее прижала меня к себе, не позволяя и дальше смотреть в окно, за которым царила настоящая буря.

— Какая ужасная погода, — пробормотала она.

Граф сидел напротив, скрестив руки на груди и прикрыв глаза от усталости.

— Это временно, — сказал он. — К тому моменту, как мы прибудем на место, все уже должно закончиться.

— Вы так уверены в этом. Не стоит быть таким легкомысленным, ненастная погода невероятно коварна.

— Нет-нет, — поспешил успокоить супругу граф. — Это вам не стоит так волноваться. Природа этой бури, — он замялся, явно не зная как объяснить, — имеет магическое происхождение.

— Какая-то разновидность проклятия?

Граф покачал головой.

— Видимо, Платон все никак не может взять себя в руки. Он становится невероятно капризным, когда заболевает, и совершенно не следит за всплесками своей магии, даже не думая, что может кому-нибудь навредить. Я как могу стараюсь бороться с этим, но пока результаты оставляют желать лучшего.

Пользуясь тем, что моего лица толком не видно, я закатила глаза.

Мда, лучше бы ты боролся с собственным козлизмом. Не прошло и пяти минут, а ты уже успел выставить своего сына каким-то безумным монстром перед новой женой. Нет ничего удивительного в том, что в романе новая графиня всегда старалась держаться подальше от пасынка.

Никому не хочется стать случайной жертвой внезапного наводнения.

Карету ощутимо тряхнуло, и граф едва не зарычал от досады.

Атмосфера становилась гнетущей, настал мой час.

Я так толком и не разобралась в том, насколько тупой мне положено быть по возрасту, я плохо помнила себя, когда мне самой было одиннадцать, но репутация гения мне в любом случае не светила, так что.

— А я слышала, что дождь это очень хороший знак! — воскликнула я, вывернувшись из материнской хватки и хлопнув в ладоши с такой силой, что граф подпрыгнул на месте от неожиданности. — Дождь смывает все неудачи, плохие мысли и неприятности! Должно быть, Платон очень рад нам и никак не может дождаться встречи!

Это было огромное такое преувеличение.

Гигантское, я бы даже сказала.

Где-то прямо по соседству с откровенным враньем.

Платон в окружении прислуги встречал нас на подъездной дорожке.

Как и в оригинальном романе, я вышла из кареты вслед за матерью, опираясь на любезно предложенную руку графа, и неуместный измученный вид Платона стал первым, что бросилось мне в глаза.

Он был худым и бледным, куда больше положенного, его глаза лихорадочно блестели, выдавая в Платоне человека, который совсем недавно тяжело болел.

Тем не менее его взгляд был весьма и весьма тяжелым, и я уже даже знала почему.

Я ну никак, ни с какого бока, не была похожа на собаку.

Тем не менее, несмотря на очевидное недовольство, Платон молчал, пока граф объяснял, кто из слуг за что отвечает и нахваливал усадьбу.

Он периодически поглядывал на отца и выглядел как тот, кто готовится вот-вот получить нагоняй.

Примерно так оно и вышло.

Словно только сейчас вспомнив о нем, граф повернулся к сыну, взяв мою мать за руку.

— Кассандра, Дафнюшка, познакомьтесь, это мой сын Платон. Платон, теперь это твои мать и сестра, и я надеюсь, что при дальнейшем общении с ними ты продемонстрируешь свои лучшие манеры. А пока что это, — он поднял руку и несколькими круговыми движениями в воздухе обозначил заметно присмиревшую бурю, — никуда не годится.

В следующую секунду небо и вовсе полностью прояснилось, и лето вернулось в усадьбу как по волшебству.

— Я много раз говорил тебе, как опасно терять контроль над магией. Ты хочешь, чтобы кто-нибудь пострадал? Или вовсе умер?

Платон сердито пожевал нижнюю губу.

— А собака где? — без особой надежды спросил он.

— Что? — растерялся граф.

— Ты сказал, что привезешь мне нового друга.

— Я говорил о Дафнюшке.

Меня в который раз передёрнуло от подобного обращения. Как по мне, так это было что-то прямо рядом с "хрюшкой". Прицепится, потом не отдерешь.

Без особой надежды на успех я мило улыбнулась и помахала Платону рукой.

— То есть собаки не будет? — выцепил он из разговора главное.

Граф махнул рукой, словно не видел смысла в продолжении разговора.

— Фекла, — он обратился к одной из горничных, кажется, самой молодой, — покажи Дафнюшке ее комнату и помоги ей освоиться. С этого дня ты будешь присматривать за ней.

— Но ведь я уже присматриваю за юным господином, — растерялась Фекла.

Все мы синхронно уставились на Платона.

Его рубашка наполовину торчала из штанов, галстук был перекручен, ботинки явно не принадлежали одной паре, волосы находились в полнейшем беспорядке, а на лицо налипла какая-то грязь, как если бы он до встречи с нами лазил по дымоходу.

Вот пусть она и дальше присматривает исключительно за Платоном!

Мне такого добра и даром не надо, она же явно слепая.

— Не помню, чтобы я тебе это поручал, — граф предпочел сделать вид, что не заметил ничего странного.

— Вы же сами сказали!

— Тебя не устраивает твоя работа, Фекла? Хочешь получить расчет? Не уверен, что смогу выдать тебе рекомендательное письмо, но если тебя это устраивает, почему нет.

Девушка отрицательно замотала головой.

Блеск.

Кажется, я сейчас увожу чью-то служанку.

Невелика потеря, конечно, судя по виду Платона, и тем не менее.

Мне хотелось крикнуть:

Эй, Ваше Сиятельство, что вы делаете и зачем? Тут что, мало другой прислуги? И вообще — мне не нужна горничная горничная, я и сама найду комнату.

Я посмотрела вверх, на возвышающийся над нами дворец.

Ну или я найду портал в ад.

Но все же!

— Я подберу Платону кого-нибудь еще, — сурово поджал губы граф. — Позже. Разве он плохо знаком с усадьбой?

Фекла промолчала.

Она выглядела так словно вот-вот расплачется, и я понимала почему.

Покопавшись в памяти, я вспомнила, что Платон как-то вспоминал одну единственную горничную, которая действительно заботилась о нем и относилась как к человеку, а не как к надоедливому недоразумению.

Вероятно, это и была Фекла. Ах, ну да. Граф также отдал ее Дафне. Фекла сделала там что-то не так, Дафна впала в истерику, и Феклу уволили.

Но что именно сделала Фекла?

Отказалась подливать приворотное зелье в чай заглянувшему в гости цесаревичу Илариону?