Мой бондфренд, или они друг друга стоят

Пока мы пили кофе и ели гренки с абрикосовым джемом над нашими головами летала дымка неловкости и натянутого спокойствия, и, смотря на два лица, мне казалось, что это ощущаю только я.

А потом меня накрыло знакомое чувство паники и страха. Только теперь ее вызывал Соколов старший. И был приступ паники в несколько раз сильнее.

Я резко вздрогнула и невольно отпрянула назад, уперлась в спинку стула и с ужасом почувствовала, как стул заваливается назад. Упасть мне не дала рука Марса, крепко схватившая спинку, и вернула стул в горизонтальное положение. Я хотела поблагодарить жениха, но повернулась, увидела, что он недовольно смотрит на отчима и решила повременить с благодарностью.

– Что ты почувствовала?
– спокойно спросил Андрей Петрович, полностью игнорируя взгляды Марса.

– Страх и панику, - с неловкостью призналась, под этим требовательным взглядом зеленых глаз.

– Зачем ты это сделал?
– спросил Соколов.

– Что сделал?
– заинтересовалась я.

– Он кинул в тебя импульсом силы, - Марс наконец-то посмотрел на меня, и мне сразу стало лучше.
– Обычно так делают, чтоб почувствовать "отклик".

– Отклик?
– переспросила я.

– Когда человек готов к пробуждению, то его сила откликается на чужую. Как корабль на маяк.

– А ты кидал в меня свою силу?
– уточнила и, получив утвердительный ответ, пробормотала: - Тогда понятно.

– Что понятно?
– спросил Андрей Петрович, всю нашу беседу внимательно следя за мной, словно собака за незнакомцем за забором.

– Почему, когда я только познакомилась с Соколовым, мне, порой, тоже было страшно, и накрывала паника, только не такая сильная, как сейчас, - пояснила я, невольно понизив голос, словно библиотекарь попросил меня вести себя тиши в библиотеке.

– Понятно, - спокойно ответил Андрей Петрович и тем же тоном продолжил: - Она никогда не пробудиться, точнее, только в одном случае.

– О чем ты?
– хмуро уточнил Марс.

– На ней стоит блок, реагирующий на силу и вызывающий страх и панику. Пока этот блок не будет снят, она никогда не пробудится. Блок будет удерживать ее от пробуждения. Тебе, Марс, не хватило опыта и силы это понять и сразу же отказаться от задания.

Я напряглась, услышав последнее предложение, вспомнив наш разрыв с Соколовым в прошлом году, а мужчина продолжил, совсем не обращая внимания на мою реакцию:

– Лена, у тебя были внезапные приступы паники и страха до знакомства с Марсом?

– Нет, - раздражено буркнула и вдруг вспомнила один из случаев.

Когда мне было семнадцать, я с Максом поехала в Севастополь на байк-шоу. И на выступлении Кипелова* я потерялась. Обезумевшая толпа просто снесла меня, словно сильное течение. И тогда меня накрыла тоже такая невероятная волна паники и страха, что я стала биться против этого течения, в желании вырваться из него. Но легче было бы, наверное, справиться с настоящим потоком, чем с толпой людей. Я стала задыхаться, и была уже в шаге от того, чтоб упасть в обморок и быть затоптанной в толпе. Спас меня один из "Ночных волков"*, который случайно нарвался на меня и чуть ли не вынес из толпы. Ирония в том, что Кипелов в этот момент как раз пел песню "Я свободен", в то время как меня хлестала паники и лишь одно желание вырваться на свободу. После этого у меня с этой песней всегда были плохие ассоциации, и я перестала ее слушать, хотя она была одной из моих любимых*.

[ Кипелов* - бывший солист группы "Ария".

"Ночные волки" - организаторы байк-шоу.

* - это реальный случай из жизни автора. И это пипец, как было страшно! Огромное спасибо тому дяденьке, который спас меня!]

Подобное со мной случилось впервые, и я не придала этому внимания, решив, что паника была вызвана тем, что я осталась одна в толпе незнакомых и на эмоциях людей, которые орали, кричали, прыгали и совсем не обращали внимания на человека, пытающегося вырваться от них.

Я рассказала этот случай и получила в ответ задумчивое "хм".

– Ты вполне могла пробудиться в тот момент: одна в толпе, без возможности вырваться. Пробуждение вызывает только сильные негативные эмоции. Есть даже теория, что мы пробуждаемся, пытаясь защитить себя от нервного срыва.
– Андрей Петрович поджал губы и задумчиво выдал: - Жаль-жаль. Пробуждение в толпе, конечно, вызвало бы много проблем и работы... но все равно жаль.
– Отхлебнув кофе, мужчина посмотрел на Марса и спросил: - Когда свадьба?

Я поняла, почему жених положил наши руки на стол - чтоб показать кольцо на моем пальце и это меня слегка взбесило.

– Этим летом, - ответил Марс.

– Твоя сила еще не исчезнет, - парировал его отчим.

– Ленор дал мне два-три месяца.

– Нет, - коротко возразил мужчина.
– До осени точно хватит.

Соколов пожал плечами, а Андрей Петрович перевел на меня взгляд, от чего мне вновь стало не по себе, и произнес, словно приговор:

– Надеюсь, ты сделаешь все, чтоб Марс никогда не пожалел о своем решении.

– Дядя, - предупреждающе прорычал Соколов.

Тот посмотрел на него, так знакомо приподнял в удивлении бровь и ответил:

– Что? Я не могу дать напутствие своей невестке?
– Голос был вроде бы спокоен, но я все равно в нем слышала отголоски издевательства и снисхождения.

В общем, я решила: если не разберусь с отчимом Соколова сейчас, то в будущем не избегу подобных "напутствий".

– Я понимаю, что вам не нравится выбор вашего сына, - резко произнесла я, не сумев придать голосу спокойного, холодного тона, - и на моем месте вам бы хотелось видеть совсем другую "невестку", - произнесла последнее слово с тем же оттенком, что и он, - и вы, наверное, думаете, что я для Соколова словно зверюшка, с которой он наиграется и поймет, что ошибся...