Мой дедушка – частный детектив

Э-э, нет, минуточку.

Каэдэ опять задала вопрос сразу же, как только он возник в голове:

– Подожди, дедушка, то есть директор выдал себя за Мадонну-сэнсэй? Но ведь это же невозможно.

Расслабив губы, дед ответил прямо:

– А ты разве еще не поняла? Директор – молодая женщина.

– Но… – Каэдэ все еще сомневалась, – это ведь директор!.. – Она невольно повысила голос.

– Женщина на посту директора школы – не редкость. Не говоря уже о том, что в последнее время директорами все чаще становятся именно молодые одаренные учительницы. Прошли годы с тех пор, как новость о назначении тридцатидвухлетнего учителя самым молодым директором в истории школ страны стала предметом бурных обсуждений.

Каэдэ вспомнила, что действительно слышала об этом по телевизору.

– В наше время нет ничего удивительного в том, что женщина лет сорока занимает пост директора школы. В общем, когда слышишь об учителе, который из любви к чистоте постоянно протирает окна или восхищается цветами на клумбе, это в первую очередь ассоциируется скорее с женщиной. Но у тебя, Каэдэ, в памяти настолько отчетлив мой образ, что ты сосредоточилась на нем и восприняла директора как мужчину.

– Если так, – отозвалась Каэдэ слегка взвившимся голосом, – почему же тогда Мисаки не сообщила мне об этом? Ведь если Мадофуки-сэнсэй Второй – молодая женщина, упомянуть об этом следовало в первую очередь, разве нет?

– Верно, – признал дед. – После того, как Мисаки-сэнсэй сообщила, что нынешнего директора прозвали «Мадофуки-сэнсэй Второй», в ходе разговора ей непременно следовало упомянуть что-нибудь вроде «вдобавок этот директор – молодая женщина». Но что если как раз тогда ты думала о чем-то другом, например, обо мне, отвлеклась всего на миг и прослушала Мисаки?

Каэдэ была потрясена. А ведь и правда.

«В то время я…» – она задумалась, припоминая.

Прозвище «Мадофуки-сэнсэй Второй» наложилось в ее представлении на образ деда, а с него мысли перескочили на «теорию разбитых окон».

Ну надо же.

Из-за этого она упустила возможность услышать самое важное, и…

– Похоже, попадание в точку, – прищурился дед. – Но, на мой взгляд, то, что директор – женщина, понять ты была должна – нет, думаю, прямо-таки обязана.

– В смысле?

– А разве нет? Тебе же повезло накануне увидеть спектакль, где повсюду наверняка попадались намеки на то, что «не следует делать допущения насчет пола, исходя из собственной предвзятости».

Каэдэ беззвучно ахнула.

– Прежде всего актер труппы с красными волосами, которого ты воспринимала как женщину, на самом деле оказался мужчиной. Но самым главным разве не был сценарий, который предложила ты сама, – о жизни «двадцатилетней девушки, которая, проигравшись подчистую на скачках, устраивается на судно, занятое выловом тунца»? Впрочем, в современном юморе я не очень-то разбираюсь. – Дед медленно выпустил дым. – Возможно, ты рассчитывала, что именно несоответствие придаст этому сценарию интерес – «человек, которого невозможно представить никем иным, кроме как мужчиной, оказывается женщиной».

Каэдэ не нашлась с ответом. И почему от вежливых разъяснений, в чем заключается «интерес», ей стало так неловко?

– Вдобавок попался и еще один намек – реплика Сики-куна прямо перед тем, как он, отмечая спектакль после его окончания, допился до беспамятства. Разве не говорил он: «Не поймите превратно точку зрения, основанную на собственной предвзятости»? Случайное совпадение, однако неужели эти слова не наводят прямо на мысли о директоре?

В большей мере, нежели точность его замечания, Каэдэ поразило другое.

Интересно, в чем причина. Почему дед помнит в том числе и реплики, лишь прозвучавшие в разговоре и известные с ее слов, но даже не сохранившиеся в записи?

Однако она все же выдавила из себя вопрос:

– Как можно так категорично утверждать, что директор школы – молодая женщина? Разумеется, это вполне возможно, но мне все же кажется, что такие случаи встречаются редко.

– Это же просто. Если принять во внимание чувства Мисаки-сэнсэй, такой вывод напрашивается сам собой.

– Не понимаю.

– Вчера, прямо перед тем, как вы расстались, Мисаки-сэнсэй сказала: «Да, Каэдэ… Когда увидишься со своим дедушкой, обязательно покажи ему вот это».

– Да.

– Ты вдумайся. Этот снимок тебе предстояло показать мне, как Мадофуки-сэнсэю Первому. Неужели и обычный образ мышления, и правила приличия не указывают на естественный вывод – что это снимок Мадофуки-сэнсэя Второго? Думаю, никто не стал бы рассылать налево и направо снимки Мадонны-сэнсэй, фактически пропавшей без вести. Большинство людей в наш век щепетильно относятся к личной информации, потому-то и Мисаки-сэнсэй называла пропавшую учительницу «Мадонной-сэнсэй», чтобы избежать упоминаний настоящего имени.

При этих словах Каэдэ снова бросила взгляд на одиночный снимок, открытый на экране смартфона.

– Так эта женщина в желтом платье и есть?..

– Да. Это именно она, убийца «Мадофуки-сэнсэй Второй».

В приоткрытое окно повеяло ароматом душистого османтуса. У Каэдэ мелькнула мысль, что на языке цветов он, кажется, означает «истину».

– Вернемся к разговору о том, что произошло в тот день, – сказал дед. – Ровно в двенадцать часов раздается звонок с урока. Дети продолжают плескаться в бассейне, но в этот момент из затененной раздевалки появляется директор, одетая в купальник, как Мадонна-сэнсэй. Остановившись в пункте «A», она дует в свисток, затем обеими руками делает жест, означающий «выходите из воды!» Глядя на директора в купальной шапочке и очках, с фигурой, как у Мадонны-сэнсэй, да еще находящуюся на противоположном краю бассейна, кто заметит подмену? С одной стороны – директор, которая в свои около сорока моложе с виду, чем большинство ее ровесников. С другой – учительница Мадонна-сэнсэй, которая выглядит значительно старше своих лет и не испытывает никакой неловкости, когда ее называют «красавицей эпохи Сёва». В купальниках они неотличимы одна от другой не только для детей.

– Безусловно…

– Далее, так ничего и не заподозрившие дети выбираются из бассейна в пункте «B» и спешат принять душ. Убедившись, что на нее никто не смотрит, директор снова исчезает в учительской раздевалке.

– Угу, пока все понятно, – и Каэдэ задала вопрос о главной загадке дела: – А раздавшийся сразу после этого «плеск, будто кто-то прыгнул в воду» – что это было? Ведь все ученики в один голос заявили, что «учительница прыгнула в бассейн».

– Строго говоря, не «все», – дед с лукавым видом поднял указательный палец. – У тебя, как у классного руководителя, наверняка тоже есть такой опыт: сразу после того, как прозвучал свисток учителя, один из мальчишек – скорее всего, озорник, любыми способами добивающийся внимания, – прыгнул в бассейн, работая на публику.

А-а… вполне возможно.

«Точнее было бы сказать, что и у меня на уроках такое случалось».

После свободного времени закончить урок в бассейне одним свистком нелегко. Обычно один-двое учеников делают вид, будто не слышали свистка, и снова прыгают в воду.

«А потом?» – мысленно спросила Каэдэ.

Если честно, это озорство выглядит так мило…

– Понятно. Значит, этот мальчишка нырнул в бассейн, задержав дыхание, и затаился под водой.

– Правильно.

– Да, но неужели четвероклассник способен задерживать дыхание под водой почти минуту?

– Тогда вот тебе вопрос: как думаешь, каков по продолжительности мировой рекорд по задержке дыхания под водой?

– Эм-м…

В памяти Каэдэ возник Жан Рено, сыгравший главную роль ныряльщика в фильме «Голубая бездна», но кроме его самого в круглых очках, больше не вспомнилось ничего.

– Наверное, самое большее минут пять.

– Чепуха, – дед звучно расхохотался. – Насколько я помню, рекордное время составляло около двадцати четырех минут. Возможно, теперь этот рекорд уже побит. И даже для ребенка, мальчишки-четвероклассника, просидеть под водой минуту – проще простого.