Мой дедушка – частный детектив
Шрифт:
Не оставалось ничего другого, кроме как согласиться. Но Каэдэ задумалась.
«А это, случаем, не фантазия чересчур разыгралась?»
– Если так и получилось, тогда к кому же Мадонна-сэнсэй обратилась за советом? Пожалуй, естественно было бы предположить, что к директору, к которой она неизменно относилась с уважением. Пока все складывается, да?
– По правде говоря, не очень тянет громоздить одни предположения на другие, – честно ответила Каэдэ. – Но в целом, по-моему, звучит логично. Хотелось бы продолжения.
В этот момент…
Каэдэ почему-то показалось, что дед как будто готов расхохотаться.
–
– Побег… под прикрытием?
Эти слова прозвучали для Каэдэ так неожиданно, что она не сразу уловила их смысл.
– Итак, директор и Мадонна-сэнсэй инсценировали «исчезновение человека» в бассейне согласно плану, который мы уже обсудили. С той лишь разницей, что убийства не было, просто два человека в купальниках поменялись местами.
«Истина» мало-помалу обретала форму в голове Каэдэ.
И тем не менее…
– В одиннадцать сорок Мадонна-сэнсэй, объявив детям, что свободное время началось, уходит в раздевалку. Вероятно, там уже находится директор. Мадонна-сэнсэй надевает платье поверх купальника, прикрывает мокрые волосы какой-нибудь соломенной шляпкой, берет заранее приготовленную дорожную сумку, выходит через задний вход бассейна и через задние ворота покидает школу. Для этого им должно было понадобиться меньше десяти минут. Тем более что, видимо, одеваться помогала директор.
Наверняка…
Да, этот сюжет, пожалуй, нравился Каэдэ больше предыдущего.
– Минут за десять до того, как ровно в двенадцать приехала какигория, Мадонна-сэнсэй покинула территорию школы через задние ворота, быстро села в заранее вызванное такси, проехала мимо ближайшей станции и на машине домчалась до дальней, где нет камер видеонаблюдения. На этой дальней станции она, смешавшись с толпой, села в синкансэн и уехала в какой-нибудь провинциальный городок.
– То есть Мадонна-сэнсэй все еще жива? А ее отец знает об этом?
– Для того и затевались издавна побеги под прикрытием.
Но Каэдэ все же выразила сомнения:
– Какой бы доброй и деятельной ни была молодая женщина-директор, неужели это ей пришла в голову настолько дерзкая идея побега?
– Ладно, а если вот так? – продолжал дед. – Директор, к которой пришла за советом Мадонна-сэнсэй, в свою очередь обратилась к некоему лицу, с которым продолжала поддерживать связь. Этот человек, не перестававший любить ту школу, в которой когда-то учительствовал сам, естественно, постоянно беспокоился за младшую коллегу, прозванную «Мадофуки-сэнсэй Второй», и хотя стал уже настолько немощным, что мог лишь исписывать иероглифами листы почтовой бумаги, все же никогда не упускал случая обменяться с директором письмами. И что если у этого человека сохранились связи, благодаря которым еще до побега было найдено место учителя в частной школе какого-нибудь провинциального городка?
С этими словами дед посмотрел в сторону ящика с письмами на одной из нижних полок стеллажа.
– Возможно, где-то там есть и письмо от Мадонны-сэнсэй, предназначенное для передачи Мисаки-сэнсэй когда-нибудь потом, когда улягутся страсти. Разумеется, поскольку письмо личное, человек, о котором идет речь, в него не заглядывал, но оно явно переполнено чувствами к любимому старшему
коллеге, Мисаки-сэнсэй. Ну, это-то как раз понятно.Не может быть.
Этого не может быть.
Дед выпустил сиреневый дымок в сторону окна. А затем, окруженный им, с нарочито театральным жестом, словно указывая на фигуру в сёги, произнес: «Шах».
Его руки выглядели не так, как прежде: почему-то теперь они ничуть не тряслись.
– Каэдэ, я с самого начала с трудом удерживался от смеха, потому что знал финал сегодняшнего сюжета. Но шутки ради попробовал придумать другой «верный ход», возможно, несколько необоснованный, – о перемещении трупа. Наверное, мне хотелось, чтобы ты в итоге поняла: люди, которые любят цветы, плохими не бывают. Мадофуки-сэнсэй Второй любит цветы больше, чем Первый, только по этой причине она и решила перенести директорский кабинет в другое помещение.
Неужели человек, разработавший целиком и полностью весь план, сидит прямо перед ней?
Но кое-что Каэдэ так и не поняла.
– Послушай, дедушка, ты не мог бы объяснить мне еще кое-что?
– Что именно?
– Зачем этому «некоему лицу» понадобилось специально разрабатывать такой масштабный план, как «исчезновение в бассейне»? Ведь это же странно, разве не так? Если цель – побег под прикрытием, не проще ли было бы среди ночи доехать на такси до какой-нибудь отдаленной станции?
Тогда-то дед и рассмеялся.
– А разве такой сюжет представляет хоть какой-нибудь интерес?
– А?..
– Мы же говорили об этом в связи с постановкой Сики-куна. Если сюжет не вызывает интереса, тогда в нем нет смысла.
Каэдэ растеряла все слова.
Не может быть.
И тогда мотив в этом деле… Стремление сделать его интересным. Как глупо.
– Последний урок в бассейне накануне летних каникул. Только что закончился сезон дождей, на небе ни облачка. Стоит страшная жара, и в этой жаре предмет всеобщего восхищения, Мадонна-сэнсэй, исчезает, словно мираж. Об этом дети наверняка будут рассказывать на протяжении всей своей жизни. Как в прежние времена, так и теперь для детей всего мира нет лучше опыта, чем пережитая летом таинственная история.
В этот момент сигарета с тихим шипением погасла.
– А-а… – протянул дед. – Вода поднимается.
Галлюцинация.
Вид пола, залитого водой, – галлюцинация, типичная для пациентов с ДТЛ.
– Там, на пристани, стоит Мадонна-сэнсэй. Ее лицо исполнено надежды. Глядя на бурные волны, набегающие на берег, она просит, чтобы поскорее пришло лето. И еще думает: «У берегов этого острова хочется наплаваться вдоволь, ни о чем не беспокоясь».
«Так значит, она на острове. Разузнать, где именно, кредиторам будет нелегко».
Вероятно, дед с умыслом устроил Мадонну-сэнсэй, уроженку отдаленного острова, в начальную школу на другом островке, напоминающем ей о родине.
Каэдэ тихонько укрыла пледом уже засыпающего деда.
Глава 4. Их тридцать три!
Видимо, деду не давала покоя выдра, устроившая гнездо у него под кроватью.
Узнав от помощницы по уходу, что дед, как она ни останавливает его, все порывается передвинуть кровать, мрачно настроенная Каэдэ направилась в Химонъя.