Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Мой друг работает в милиции
Шрифт:

Неожиданно распахнулась дверь. Вместе с ледяным порывом ветра в барак вошли два человека. Одного из них все знали — комендант лагеря.

— Быстро! Встать! Стройся!

Три слова прозвучали как три пистолетных выстрела.

Натянув шинели, женщины стояли в полутемном бараке, дрожа от холода, пытаясь понять, что будет дальше, кто этот человек, пришедший с комендантом. На нем была незнакомая форма, не похожая на немецкую.

— Русские женщины! — сказал густым басом человек в непонятной форме. — Слушайте меня! Я послан к вам русским патриотом генералом Власовым. Генерал Власов командует истинно русской армией, которая избавит Россию от большевистских комиссаров. Тысячи и тысячи пленных красноармейцев с радостью вступили в Русскую освободительную армию генерала Власова. Но нам

нужны не только солдаты, которые воюют с оружием в руках, нам нужны врачи, санитарки, сестры милосердия, нужны машинистки, телефонистки — словом, для любой русской патриотки у нас найдется благородная работа, каждая из вас может приблизить час освобождения нашей Родины от большевистской тирании! Вы сразу же получите новое зимнее обмундирование, две недели будете отдыхать, есть горячую пищу. В заключение хочу сообщить вам радостную весть. Немецкие войска совместно с армией генерала Власова заняли вчера Петроград. Москва окружена, большевики в панике. Теперь уже ясно — война продлится два-три месяца, не больше. Скоро вы вернетесь к своим семьям, вернетесь живыми, здоровыми. Русские женщины! Кто хочет увидеть своих детей, родителей, близких, для тех есть только один путь — вступить добровольно в армию генерала Власова. Внимание, дорогие русские женщины! — Власовец вскинул вверх обе руки. — Кто хочет служить в истинно русской армии — два шага вперед!

Пленные стояли неподвижно, было слышно, как за тонкими щелястыми стенами завывает метель. Словно не веря своим глазам, власовец сдернул очки, обвел тяжелым взглядом немую шеренгу и неожиданно усмехнулся.

— Хочу пояснить, — сказал он бархатным голосом проповедника, — кто не захочет служить в Русской освободительной армии, тот обречен на гибель! Завтра ваш лагерь перестанет существовать! Вы будете распределены по другим концентрационным лагерям, из которых живыми не выходят. Я сказал все! Теперь, когда вы знаете свою судьбу, предлагаю в последний раз: кто хочет добровольно служить в армии генерала Власова — два шага вперед!

Несколько минут пленные продолжали стоять плотной стеной, и вдруг одна из женщин сделала два шага вперед. Сгорбившись, втянув голову в плечи, она стояла теперь впереди всех. Ей было страшно, она ждала, что вслед за ней выйдут и другие, и тогда все будет хорошо и уже не будет страшно. По никто не сделал и шага из строя, нельзя было понять, где минуту назад стояла эта женщина, — строй сомкнулся и по-прежнему был ровен и нем.

Выражение лица власовца было стерто полумраком, но голос его прозвучал отрывисто и зло:

— Фамилия? Воинская специальность? Звание? Возраст?

— Рябова… Связистка… Старшин сержант… Двадцать два года… — едва слышно проговорила пленная и сделала еще шаг вперед, отдаляясь от строя, молча стоявшего за ее спиной…

Четверть века спустя

Совещание проводил старший инспектор ленинградского уголовного розыска Дробов. На его столе лежало содержимое сумочки убитой: французская губная помада, пудреница, носовой платок, духи с загадочным названием «Быть может», ключи от квартиры и комнаты, сторублевая купюра, металлический рубль, кольцо с прозрачным камнем, исписанный обрывок бумаги, билет в кинотеатр «Антей» и служебное удостоверение, из которого явствовало, что Кривулина Зинаида Михеевна работала телефонисткой на коммутаторе прядильно-ткацкой фабрики. Рядом с удостоверением желтела конфетная обертка.

— Медицинская экспертиза утверждает, что Кривулина была отравлена во время киносеанса мгновенно действующим ядом. — Дробов указал на яркую конфетную обертку. — Яд содержался в конфете, которую она даже не успела прожевать. На обертке конфеты стоит марка таллинской кондитерской фабрики, однако не исключено, что это один из ложных следов, который нам подбрасывает преступник. Обертка была зажата в кулаке мертвой Кривулиной. Сейчас нам предстоит составить первоначальный план розыска. Убийство дерзкое, исключительное по своей наглости, поэтому розыск будет вести не только районная милиция, но и мы. От районного угро в нашу группу подключен товарищ Мохов, хорошо вам известный.

Участники совещания — Кулябко и Трошин взглянули на

сидящего в углу Мохова.

— Встречались, — подтвердил Трошин.

— С ним и я работал, — сказал Кулябко.

— Друзья встречаются вновь, только повод-то для встречи — хуже некуда, — невесело усмехнулся Дробов. — Для раскрытия преступления даны предельно короткие сроки. Прокуратура торопит. Через три дня вместе со следователем я должен докладывать о нашей работе прокурору города. Сейчас нам нужно отработать версии, выдвинутые совместно со следователем прокуратуры. С чего начнем?

— Бумажный обрывок — неплохая зацепка, — сказал Мохов.

— Не исключено, что это поможет размотать все дело, — согласился Кулябко.

Дробов и сам полагал, что несколько карандашных строк без начала и конца могут служить отправным пунктом расследования. Он столько раз перечитывал эти строчки, что запомнил их наизусть. Запись начиналась с середины фразы: «…он так и сказал, что отправит меня на тот свет, отравлю, как крысу, сказал. Он это сказал в субботу вечером, когда я варила обед на воскресенье, а в доме никого не было, и свидетелей у меня нет. Это такой человек, что он может убить меня, потому что он…» На этом записка обрывалась, на ней не было ни даты, ни подписи, ни адресата.

— Я думаю, Василий Андреич, следует обратить внимание на билет в кино, — сказал Кулябко.

— Поясните.

— Билет в «Антей» у нее был один, лежал в сумочке под носовым платком, под пудреницей и губной помадой. Если откинуть версию о самоубийстве…

— Она, безусловно, отпадает, — заметил Трошин.

— Категорические выводы, товарищ Трошин, требуют не категорических утверждений, а убедительных доказательств. Пока что мы таковыми не располагаем. Продолжайте.

— Если откинуть версию о самоубийстве, то есть основания думать, что Кривулина и ее убийца пришли в кино не вместе, а врозь. В противном случае у одного из них были бы оба билета, скорее всего — у мужчины, это естественно. Очевидно, убийца не хотел показываться вместе со своей жертвой. Он передал Кривулиной заранее билет, пришел в «Антей» позже ее, дождался, когда она войдет в ложу, и только тогда появился сам. Думаю, что все было так.

— Возможно. Но почему вы уверены, что первой в кино пришла Кривулина, что убийца появился в ложе после нее?

— Могу ответить. Ее билет оказался под носовым платком, под пудреницей, под губной помадой. Значит, после того как она предъявила билет контролеру, она пользовалась и пудреницей и губной помадой, иначе билет лежал бы сверху, а не под ними. Скорее всего, косметика была пущена в ход, когда Кривулина находилась уже в ложе: для того чтобы напудриться, чтобы освежить на губах помаду, женщина должна смотреться в зеркало. Проделать все это, находясь в фойе, стоя в тесной толпе, крайне неудобно.

— Ваша версия в какой-то степени обоснованна, — заметил Дробов и взглянул на Трошина. — А ваше мнение?

— Я разделяю версию Кулябки, — сказал Трошин. — Убийца был осторожен, действовал как опытный преступник. По я хочу обратить внимание на другое: в руках преступника оказался яд, да еще не какой-нибудь, а мгновенно действующий! Откуда? Ответ на этот вопрос сразу облегчил бы нашу задачу.

Дробов утвердительно кивнул головой:

— Все правильно, все правильно, дорогие товарищи. Между прочим, небезынтересно узнать, каким образом, получая восемьдесят один рубль, Кривулина могла позволить себе покупать семирублевую французскую помаду.

— А золотое кольцо с бриллиантом? — напомнил Трошин.

— Кольцо пока под вопросом. Оно найдено в углу ложи, надо еще доказать, что оно принадлежит Кривулиной. — Дробов вынул из ящика стола лист бумаги. — Тут у меня набросан приблизительный план мероприятий. На первоначальный период. Сегодня же передать соответствующее обращение по радио и телевидению. Дальше: узнать биографию погибшей, установить круг ее знакомств, друзей, родных, выяснить взаимоотношения с жильцами квартиры. Следующий пункт: выяснить, появлялись ли в продаже в ленинградских магазинах таллинские конфеты «Пьяная вишня». И, наконец, еще два важных пункта. Пункт первый. Кто тот человек, угрожавший ей в одну из суббот? Скорее всего, он живет в той же квартире или жил в ней раньше.

Поделиться с друзьями: