Мой друг работает в милиции

— Скрипкиной не было, ушла в театр.

— Вы знали заранее, что ее не будет дома?

Куприянов ответил не сразу:

— Не помню…

Дробов уловил настороженность в круглых бесцветных глазах Куприянова.

— Значит, третьего сентября вы смотрели телепередачи. Что вы запомнили из этих передач?

— Что запомнил? Песни запомнил… понравились, какие уж, и не помню. Хор, кажется, пел. Еще там… ансамбль какой-то играл…

— Когда ушел ваш знакомый?

— После передачи «Время».

— Значит, вы расстались с вашей гостьей около десяти?

— Что-то в этом роде. — Куприянов не заметил, что Дробов мимоходом уточнил: человек, с которым Куприянов был в тот вечер, женщина.

— Теперь припомните, как вы провели вечер четвертого сентября.

— После работы написал жене письмо. Потом… потом говорил по телефону…

— С кем?

— С одной знакомой.

— Как фамилия этой знакомой?

— Фамилия? Не могу точно сказать, не то Зотова, не то Лотова.

— Странно, что вы не знаете фамилии своих знакомых.

— Недавно познакомились… Случайно. Я жену провожал, а она — мужа. Разговорились в купе… тут и познакомились…

— Следовательно, разговором в купе ваше знакомство не ограничилось?

— Да, так получилось…

— Номер ее телефона?

— Не знаю… Я ей не звонил, она сама позвонила.

— Понятно… Ну а как фамилия женщины, с которой вы провели вечер третьего сентября?

Куприянов привстал со стула, но тотчас же сел обратно.

— Отвечать на такой вопрос не обязан.

— Ваше дело. Курите. — Дробов придвинул к Куприянову пачку сигарет. — Значит, она не прочь была выпить?

— Кто «она»? — угрюмо спросил Куприянов, не прикасаясь к сигаретам.

— Да Кривулина, конечно! Речь о ней идет, сами понимаете.

Куприянов почувствовал холодную пустоту в груди, мысли его в эту минуту утратили четкость, он испугался, но инстинкт самосохранения подсказал ему, что молчание будет свидетельствовать против него, в голове билась только одна мысль: «Кривулина успела сообщить…»

— По-соседски… — пробормотал он наконец.

— Что «по-соседски»?

— Зашла посидеть…

— Вы все еще утверждаете, что в кино не были больше года?

— Не был…

— Были, Григорий Матвеич, были, и не далее как пятого сентября. Были в кино «Антей».

— Если бы ходил — не скрывал… Чего мне скрывать?

— Именно это меня и удивляет: почему вы так упорно отрицаете обычный, несущественный факт. В том, что вы находились в кино «Антей», когда была убита Кривулина, — в этом нет никакого сомнения. В кармане вашего плаща обнаружен билет на пятое сентября, причем на предпоследний сеанс. Как вы можете объяснить наличие билета, если вы больше года не были в кино? Кстати, учтите, что на билете могут быть отпечатки пальцев. Я жду объяснений.

Дробов не исключал, что известие о билете сломит Куприянова и после некоторых неловких уловок и запирательств последует признание в преступлении. Но этого не случилось. Слова Дробова о билете не произвели на Куприянова ожидаемого действия. Более того, Дробов заметил, что временное замешательство Куприянова вновь сменилось нагловатой уверенностью, свойственной уголовникам, когда им кажется, что преступление их недоказуемо.

— Смотрел я этого «Мстителя». — Куприянов потянулся за сигаретой. — Смотрел. Ну и что? Нельзя, что ли?

— Почему же вы так упорно отрицали этот факт?

— Не хотел иметь семейных неприятностей.

— Уточните, пожалуйста.

— Чего уточнять, все яснее ясного: я в кино был не один.

— Ну и что из этого следует?

— А то, что, если бы сказал, мне бы от ваших вопросов не отбиться: «С кем был?», «Кто такая?», «Где работает?» и тому подобное. А ваши органы, известно, на слово не верят, начались бы опросы соседей, сослуживцев, моей супруги. А супруга моя женщина мнительная. Мне такая суматоха ни к чему…

— Обстоятельства дела требуют, чтобы я знал, с кем вы были пятого сентября в кино «Антей». А раз так, то рано или поздно я это узнаю. В ваших интересах, чтобы я узнал об этом как можно раньше… если вы не хотите лишней огласки. Поэтому я снова вас спрашиваю, как фамилия, имя, отчество вашей спутницы? Кривулина?

Куприянов перестал терзать свой подбородок и шумно вздохнул.

— Воронина Васса Евгеньевна…

— Это точно?

— Точно…

— Хорошо. Мы проверим.

— Я могу быть свободен?

— До утра побудете у нас. Ваше отсутствие может обеспокоить Скрипкину. Позвоните ей отсюда и сообщите, что вам пришлось неожиданно выехать в область на завод стройматериалов…

* * *

Молодая смазливая бабенка Воронина не только подтвердила посещение с Куприяновым фильма «Мститель» в кинотеатре «Антей» пятого сентября, но и, порывшись в сумочке, нашла обрывок билета. Приложив его к обрывку, найденному в кармане плаща Куприянова, Дробов без труда установил, что вместе они составляют два билета в седьмой ряд партера.

Отпустив Воронину, Дробов еще раз с помощью НТО, проверил «стыковку» двух билетных обрывков и направился в кабинет начальника отдела: первоначальная версия об участии Куприянова в убийстве Кривулиной рушилась…

* * *

Было семь часов утра, когда Дробова разбудил телефонный звонок.

— Все в порядке, товарищ Дробов! — услышал он жизнерадостный голос. — Извините, что звоню так рано — тороплюсь на лекцию. Литературная викторина разгадана. Ученые боги не подвели.

Сонливость Дробова мгновенно прошла:

— Я вас слушаю! Бумага и карандаш у меня под рукой!

— Записывайте. Диктую по справке, полученной с кафедры западной литературы. Слова «К законам я влеченья не имею» являются строкой из реплики графа Сеффолка — персонажа пьесы Шекспира «Генрик Шестой». Полностью эта реплика звучит так:

К законам я влеченья не имею: Им воли никогда не подчинял: Но подчинял закон своей я воле.

Смотри: Уильям Шекспир. «Генрих Шестой». Полное собрание сочинений в восьми томах. Том первый, страница сто девятнадцатая. Издание издательства «Искусство». Москва. Тысяча девятьсот пятьдесят седьмой год.