Мой любимый вампир

Я лежала на бетонном полу, окруженная голыми стенами и решеткой. Странно, что несмотря на темноту, могла чётко видеть очертания своих рук. Казалось, нюх стал острее, и в нос ударили запахи сырости, морской воды и чего-то… Соленого … Металлического… Кислого… Как кровь. Во рту что-то мешалось. Я попыталась ощупать это языком, но тут же прикусила его. Клыки вытянулись и стали острыми. Стоило мне ощутить вкус крови во рту, как моя жажда стала невыносимее, что я аж взвыла, держать за горло.

Внутри всё трёт наждачной бумагой и боль каждый раз усиливается, стоит только проглотить слюну. Боль, боль, боль, одна сплошная боль во всём теле, но вместе с ней чувствую непривычную силу и мощь в своих никудышных мышцах. В голове мелькают картинки того, что я помню прежде, чем очутиться здесь.

Библиотека. Поцелуй. Невыносимо сладко. Ледяные пальцы на моей шее. Я в ловушке. И падаю. Падаю.

Я задыхаюсь в этой темноте, в которой отчего-то могу увидеть каждую пылинку в воздухе, каждую микротрещину в стене. И только мои жалкие всхлипы заполнили всё пространство, как раздался знакомый голос.

— Стеф! Стеф! Ты очнулась! Слава Богам, — слышу облегчённый выдох Дока.

— Джереми, я не понимаю, — слёзы наперебой катятся из глаз, пытаясь обогнать друг друга, — Где ты? Где мы? Что мы тут вообще делаем? Что происходит? — Мой плач сдавливает горло, от чего дышать и говорить становится еще больнее. Уже готова царапать ногтями кожу, чтобы затупить одну боль другой.

— Стеф, прости меня. Это я виноват. Из-за меня мы здесь. Из-за меня ты стала… Такой.

По венам гордым потоком несётся раскаленная лава. Ещё чуть-чуть и прожжёт кожу изнутри.

— Мне страшно. Мне больно. Почему мне так больно?

— Тебе станет лучше, как только ты поешь, — его голос звучал противно успокаивающе. По крайней мере, он пытался утешить, отчего только больше злил.

— Я не хочу есть! Мне нужна вода! Моя жажда…

Послышался звук открывающейся железной двери, царапающей бетонный пол. Девичий смех граничащий с истерикой наполнил длинный тёмный коридор. Её медленные шаркающие шаги временами становились почти невесомыми, словно она плыла по воздуху. Двое парней в деловых костюмах несли под руки обмякшее тело босой блондинки в неприлично коротком платье. Она игриво хваталась за мужские плечи, повисая то на одном то на другом, мягко касаясь ладошкой их лиц. Улыбка. Её хмельная, блаженная улыбка не вписывалась в картину происходящего.

Я вжалась в стену, когда эти двое занести это плохо стоящее тело в мою камеру. Запах алкоголя и соли с металлическим привкусом заполнил всё пространство, от чего всё тело внезапно сладко заныло. Девушка захныкала, когда поняла, что её хотят оставить здесь, прося своих сопровождающих об ещё одном разе.

— Кэти, теперь тобой займется она, — один из мужчин указал на меня и, шлёпнув блондинку по попке, оба ушли.

Девушка повернулась в мою сторону, стараясь сфокусировать на мне свой безумный взгляд. Он загорелся, вспыхнул интересом, когда нашел меня, а на лице расплылась улыбка чеширского кота. Жутко.

— П-привет, — прошептала я незнакомке.

Та никак не отреагировала, лишь смотрела куда-то сквозь меня. Девушка еще какое-то время безвольной куклой стояла посреди камеры, но через секунду стала оседать на пол, раскинув ноги в разные стороны, обнажая нижнее белье. Чем больше времени проходило, тем хуже я себя чувствовала. Кто-то разорвал пакетик с металлической стружкой и сыпанул мне прямо в глотку. Жжет.

— Стеф…— аккуратно позвал Джереми. — Эта девушка здесь для того, чтобы тебе стало легче. И то, что я сейчас скажу, сначала напугает тебя, но, поверь, это — единственный способ облегчить твоё состояние.

Я старалась не дышать, ведь каждый глоток воздуха сопровождался ноющей болью. Голос Дока звучал словно через трубу. В ушах бился пульс, но не мой — её. Этот звук казался мне самой прекрасной мелодией, что я когда-либо слышала. Он был медленный, ровный, и каждый его толчок отдавался искрами перед глазами. Словно увидев меня в первый раз, девушка качнулась и медленно поползла ко мне.

О, нет.

Вдох. Ошибочный, колючий, обжигающий лёгкие. Но почему такой приятный? Девушка пахла так сладко, так пьяняще, что рот моментально наполнился слюной, а десны заныли.

— Она здесь, чтобы покормить тебя.

Я не могла отвечать Доку, боялась снова вдохнуть её запах. Но девушка подбиралась всё ближе, и я готова была лезть уже на стену, лишь бы увеличить расстояние между нами. На её шее и оголенный руках были множество отметин в виду полумесяцев. Две точки прям на шее кровоточили. Тонкая струйка алой жидкости гипнотизировала и звала слизнуть её. Разум мутный, расплывчатый, и где-то на его задворках кричит Док.

— Ты должна выпить её кровь. Тебе станет лучше, боль уйдет. Стеф, ты слышишь меня?

Блондинка была уже совсем рядом и подняла на меня свои серые глаза, из которых уже давно выкачана жизнь, наполненные лишь плотным дурманом. Всё моё тело задрожало, когда девушка, разместившись у меня между ног, прижалась к моей груди, откидывая волосы на одну сторону, оголяя шею. Но дрожь била не от страха, а от того, что я из последних сил сдерживалась, чтобы не накинуться на несчастное создание. Она казалась очень хрупкой по сравнению со мной. Хотя комплекцией мы были почти одинаковой, но мне казалось, что я могу запросто сломать это тело. И почему-то мысль о том, чтобы попробовать её кровь, не была мне противна, наоборот. Она манила, соблазняла, заполняя собой все мысли. Но нет уверенности, что смогу сдержаться, не осушив всё до конца.

— Тебе нужна кровь, Стеф.

— Я не могу, — сказала на выдохе, выбивая последний почти чистый кислород, без примеси притягательного запаха.

— Можешь. Этой девушке всё равно не жить. Не сделаешь это ты, сделает кто-то другой.

Блондинка потерлась об меня, жалобно скуля и пристраивая свою шею ближе ко мне. Почти прозрачная кожа, усыпанная многочисленными родинками и крохотными ранками. Я чувствовала запах крови через них. Они призывали, манили, обжигали тело, но обещали подарить покой, расслабление. Оно мне нужно было. Сейчас. Пожалуйста. Сама не заметила, как всё-таки расцарапала себе горло, пытаясь притупить боль, добраться до её источника. Тело било ознобом, обдавая то жаром, то холодом. Дыхание я не могла больше контролировать и жадно всасывала запах, окутавший с головой.

Мгновение — и меня нет, а есть лишь мои клыки, пронзающие её тонкую кожу, жадные глотки крови, что стекали по горлу, остужая пожар в нём, и стоны девушки, с прикрытыми глазами и блаженной улыбкой на лице.

Я сделала лишь десяток жадных глотков, которых мне, несомненно, было мало, когда девушка полностью обмякла на мне и больше не издавала ни звука. В горло не поступала больше спасающая влага. Откинув тело, я ещё секунд десять смотрела на противоположную стену, наслаждаясь облегчением, что ощущала каждая клетка в теле. Дрожь закончилась, мышцы расслабились, а в горле лишь теперь немного саднило. А после крик — надрывной, во всё горло, что заложил собственные уши.

Нет, нет, нет!

Что я такое? Я убила человека, осушила её до последней капли и… И мне понравилось.

Я забилась в угол, подальше от мёртвого тела. Словно услышав мои молитвы, вскоре пришли те же мужчины, унося блондинку. Они даже не посмотрели на меня и ни о чем не спрашивали. И хорошо, из-за своей истерики я всё равно бы не смогла им ничего ответить.

Время шло. Слезы, надрывные, горькие выкачали из меня все силы. Я неосознанно покачивалась из стороны в сторону, обняв себя руками, пытаясь успокоить, убаюкать.