Мой любимый вампир
Шрифт:
Мне становится дурно.
Мы подошли в массивной двери из красного дерева. Именно за ней и происходила какая-то вакханалия, от одних звуков которой, у меня подкатывал в горле тошнотворный ком. Тело онемело, превратилось в неподвижную статую. Рыжий паренёк усмехнулся моему застывшему виду перед неизбежным и толкнул ладонью дверь, а другой направил меня вперед.
Внутри было темно. Только прожектора голубых и розовых огоньков, круживших по комнате, освещали её. Она казалась бесконечной из-за потёртых стёкол, из которых состояли стены. Они отражали разноцветные лучи и всё, что творилось в этом зале. На множестве кожаных чёрных диванов, разбросанных по комнате, в расслабленных, полулежащих позах, творилось нечто, представляющее сплошной разврат и бесчинство.
В центре дивана сидел Алек, обнимающий брюнетку, что расположилась справа от него. Он поглаживал её голое бедро, поднимая края платья всё выше и выше. Они целовались, но чмокающие звуки принадлежали не им, а второй девушке-блондинке, чей рот скользил по члену Алека. Самое время было залиться краской и отвести глаза, но меня парализовало, наблюдая за тем, как девушка всё глубже и глубже заглатывала член, и уже совсем взяла его до самого основания, когда из её глаз брызнули слёзы. Блондинка начала отстраняться, когда ей на затылок легла ладонь Алека, надавливая, заставляя взять глубже, быстрее. Девушка начала хрипеть, кашлять, но мужчину мало это волновало. Новый женский стон тронул слух, но теперь он уже принадлежал брюнетке. И когда та откинула шею назад, я поняла, что всё это время Алек не целовал, он пил её кровь. Глаза закрыты, ресницы девушки подрагивали, губки полуоткрыты и из них каждую секунду слетал очередной сладкий стон.
Ей было хорошо, даже слишком. И на секунду в голове пронеслась мысль о том, что интересно было бы испытать нечто подобное, и непонятно на каком именно месте хотелось бы больше оказаться. Но эта фантазия быстро отошла на второй план, уступая место жажде. То, как он пил её кровь, жадно, ненасытно, заставило вспомнить о том, каково это, когда сахарно-солёная жидкость, словно чудодейственный нектар, растекается по горлу, стекает дальше по глотке, заканчивая свой путь у кончиков пальцев. Как же это невыносимо прекрасно.
Я слышала всё, что происходит даже в самом дальнем углу этой комнаты, чувствовала разнообразие сладких до тошноты запахов, и поэтому с уверенностью могла сказать, что Алек знал о моём присутствии. Он делал всё специально, хотел, чтобы я видела это.
Спустя бесконечное время, Алек оторвался от своего… Ужина? И брюнетка недовольно захныкала. Он прервал от своего занятия блондинку без единой капли смущения, застегнул ширинку и почти в плотную подошёл ко мне, расплываясь в хищной улыбке.
— Моя ласточка! — Его ладони легли на мои щёки, и сейчас его пальцы не казались мне холодными, наоборот, тёплыми и приятными. Серые глаза, цвета хмурого неба перед дождём, с множеством крошечных красных вкраплений, сейчас прожигали, изучали и, видимо, закончив свой анализ, его уголок рта дрогнул в довольной ухмылке, — ты само совершенство. Даже я не рассчитывал на такой результат.
От него ярко пахло свежей кровью, и, если присмотреться, то в трещинках губ можно увидеть её капельки. Но в этом аромате было что-то ещё сладкое и кислое, я бы даже сказала — фруктовое. Если закрыть глаза, можно было представить корзинку фруктов, по которым стекала красная, тягучая жидкость, а сверху, для сладости — взбитые сливки. Как же невыносимо. Невыносимо соблазнительный десерт.
— Ха-ха, — рассмеялся блондин, видимо, заметив, как я пытаюсь проглотить слюну, потушить пожар в горле. — Ты уже, наверное, проголодалась, — он усадил меня на свой диван, присаживаясь рядом. — Пожалуйста, — он протянул мне запястье брюнетки, чьи глаза горели в предвкушении.
Ох, как я хотела проткнуть клыками эту нежную кожу, но, собрав всю силу воли в кулак, отрицательно помотала головой. Алек удивлённо на меня посмотрел, но уже в следующую секунду сам припал к запястью девушки, и та снова расплылась в очередном экстазе. Пока эти двое были заняты друг другом,
я решила всё-таки внимательно осмотреться вокруг. Везде творилось то же распутство, что я наблюдала на диване Алека. Девушки пили кровь у парней, парни у девушек, кто-то слизывал белые дорожки порошка с голой кожи, запивая это янтарной жидкостью из бокалов. Вот девушка в красном платье сидела у кого-то на коленях, недвусмысленно ёрзая на месте, и стоило ей чуть приподнять бёдра, как в неё тут же начал вбиваться член. Вот другой диван, на нём две девушки ласкали друг друга пальцами, отодвинув трусики, и та, что была сверху, укусом впилась в шею второй. Я старалась долго не задерживаться глазами на одном месте, но куда не посмотри было одно и то же. Это место пропахло и пропиталось развратом и кровью.— Нравится? — Я повернулась обратно к Алеку, который уже успел разогнать своих подружек. Его глаза сузились, а на лице всё та же хмельная наглая улыбка.
— Я… Нет, не нравится.
В жизни не собиралась участвовать в чём-то подобном. Но, видимо, из-за атмосферы вокруг, музыки и пошлых звуков, низ живота прожигало теплом. Только оказаться я сейчас хотела не здесь, и не с этими людьми. Тело сразу вспомнило ощущение, как к нему прикасался Док. Так нежно, так горячо и невинно. И хотелось гореть больше, жарче… В попытке вытянуть себя из этих воспоминаний, тряхнула головой и наткнулась взглядом в Алека. Его глаза ещё больше сузились, но теперь не было ни намёка на улыбку.
— Ничего. Привыкнешь. Наверное, не стоило тебя сразу окунать в наш образ жизни. Для тебя это всё ново, но я подумал, что тебе должны понравиться наши вечеринки.
— И с чего вы… Ты это решил?
— Ты — вампир. Это должно быть в твоей природе, — протянул парень, откидываясь на спинку дивана.
— Заниматься беспорядочным сексом, посасывая при этом кровь через коктейльную трубочку?
— Получать наслаждение от жизни во всей её красе.
— У нас, видимо, разное представление на этот счёт, — огрызнулась я, отворачиваясь от него. Алек только рассмеялся на мои слова демонстративно громко, закидывая ногу на ногу. — Видишь ли в чём дело, — он принялся рассматривать свой идеальный маникюр на руках, — у нас-вампиров почти отсутствуют такие чувства, как радость и удовольствие. — Он был доволен собой, заметя, как его слова произвели полный шок, что отразился на моём лице. — Но не всё так плохо. Чтобы снова ощутить на себе все эти приятные краски нужны лишь усилители.
— Усилители?
— Алкоголь, наркотики и секс. — Алек расслабленно откинулся на спинку дивана, наблюдая за моей реакцией, и словно в подтверждении его слов, рядом с нами раздался особо громкий стон.
Я не смогла подавить мурашки, что покрыли на мгновение тело, не только от услышанного, но и от того, что мозг сразу подбросил картинки откровенного содержания с моим участием. Где на лице играет грязная, непристойная, но счастливая улыбка.
— Нет, — фыркнула я, выводя себя из пошлого дурмана. — Лучше быть сухим башмаком, чем опускаться до такого.
— Послушай меня, — его пальцы больно впились в мой подбородок, разворачивая моё лицо к нему. — Так устроен наш мир. Мой мир. Ты работаешь теперь на меня, я тебя кормлю или даю разрешение питаться самостоятельно, если тебе по душе охота, но эту привилегию нужно сначала заслужить, ведь чтобы не оставлять после себя следов, нужно особое умение. — Его голос был грубым, требовательным и ядовитым, от чего побежали теперь уже колючие мурашки.
— И в чём заключается работа? — Спросила я осипшим голосом.
— Либо помощь с бизнесом, либо обеспечение нашему клану новых поставок кровавых шлюх, как мальчиков, так и девочек.
— А… А что за бизнес?
— Наркотики, — совершенно спокойным голосом произнёс Алек, словно говорил о погоде.
В какой кошмар я попала. Мне сейчас безумно захотелось вернуться в свою камеру, где лишь четыре стены и размеренное, успокаивающее дыхание Дока.
— Я не подхожу для этого. Пожалуйста, — голос дрогнул, — я не хочу жить в этом прогнившем мире.
— Ах, прогнившем? — пальцы вжались в челюсть ещё больше.