Мой маленький монстр

Признаться по совести, за неполные две недели совместного проживания, моё к Илоне отношение несколько изменилось, и причиной тому послужил случайно подслушанный разговор. Дело было незадолго до празднования. Я пошла на кухню, налить себе воды, и замерла на полпути, услышав своё имя. Знаю, подслушивать не хорошо, но тогда мне было начхать. Сами виноваты.

Папа сердился, потому что я так и не извинилась перед Ринатом. Называл меня эгоисткой и даже собирался оставить без запланированного подарка, а это, ни много ни мало – платиновая с муранским стеклом подвеска к моему браслету Пандора. Мы её вместе выбирали в каталоге, и она должна была стать его завершающим штрихом. Так и случилось, она стала символом завершения моей спокойной жизни.

Так вот, Илона, к моему искреннему удивлению, стала настаивать на отцовском ко мне снисхождении. Дескать, в основе моего конфликтного поведения стоят скрытые страхи, и неосознанное сопротивление переменам. Она расписала меня такой обделённой и несчастной, что я чуть сама этому не поверила. Даже в тихую прослезилась. Отцовское сердце тоже дрогнуло, и он пообещал быть со мной помягче. Эх, Илона, простодушная душа, хоть какая-то с неё польза.

Совершенно иначе складываются мои отношения Ринатом. Его покладистость настолько приторна, что вызывает во мне стойкий рвотный рефлекс. Зато папа не может на него нарадоваться. Видите ли, он такой ответственный и взрослый.

"Я вас умоляю, взрослый. Всего на полтора года меня старше" так и хочется мне вставить свои пять копеек, но я держусь, уж очень надеюсь уделать Левицкую своей подвеской. Вмазать Ринату, конечно, хочется сильнее, но приходится терпеть. Своё он обязательно получит. Позже.

Настойчивый стук в дверь прерывает невесёлый ход моих мыслей.

– Карина, иди ужинать, – заходит ко мне отец. Его лицо разрумянилось от мороза, и весь он излучает отвратительный позитив. Не то, чтобы я не желала ему добра, но радоваться его с Ринатом замечательному времяпровождению высше моих сил.

– Нет аппетита, – я равнодушно отворачиваюсь к окну, намекая на нецелесообразность дальнейших уговоров. При виде довольной физиономии Тролля, мне бы всё равно кусок в горло не полез. Проверенно.

– Как хочешь, – недовольно бурчит отец. – Завтра на рассвете мы выезжаем в гости к матери Илоны. Чтоб была готова.

И захлопывает дверь. "Постой, а как же моё согласие? Не обсуждается?", искренне возмущается моя гордость. Но в этом доме до неё никому нет дела. Полночи я любуюсь метелью, и молюсь, чтоб она начисто замела все дороги из города. В мои планы входит выклянчить доступ к интернету в честь рождества, а не встречать его, у чёрта на рогах с Ринатом и его бабушкой.

***

Молюсь я видимо так себе, ибо уже к десяти часам утра папин внедорожник въезжает в какой-то Богом забытый посёлок. Устав созерцать однотипный пейзаж, который из-за тонировки кажется ещё более серым и унылым, я поворачиваюсь к Ринату. Зря. От его щенячьего восторга сводит желудок.

– Не переживай, – улыбается парень, "обольстительно" сверкая брекетами. – Тебе понравится, Бабуля у меня классная.

Я закатываю глаза: "переживать должен ты, полудурок, как бы я тебя случайно в проруби не утопила". Моё настроение от такой невинной фантазии тут же уверенно ползёт вверх.

– Не знала, что ты родом их Мухосранска, – расплываюсь я в злобной улыбке. – Какие ещё тайны скрывает твой стрёмный фасад?

Хорошо нас не слышат воркующие на передних сидениях родители, а то бы мне влетело. Раньше я не использовала в своей речи жаргонных словечек, но желание побольнее уколоть Рината срывает с моего языка все ограничители.

Зрачки парня сужаются, отчего цветовой контраст его глаз становится ещё более явным. Я же никак не могу оторвать от них взгляда. Когда он смотрит на меня, находясь так близко, во мне начинает гудеть кровь. Необъяснимая тревога перекрывает кислород, и немеют пальцы. Очень двоякое ощущение, с одной стороны вроде как приятно, но при этом поджилки трясутся от неясного беспокойства. Да так, что хочется на ходу выскочить из авто, и бежать без оглядки не разбирая дороги.

Проехав ещё немного, машина плавно тормозит у высокого забора. На улочке в такой мороз ни души, только пару собак выглядывают из-за высоких сугробов, с немой надеждой уставившись на пакеты в отцовских руках. Бродячие, наверное. Ринат, тут же просит у отца буханку хлеба и, разломав её на части, кормит блохастых попрошаек. "Ну, начинается…". Смотреть, как парень рисуется перед довольным его поступком отцом, нет никакого желания, так что никого не дожидаясь, захожу во двор. Идти в школу с насморком мне совсем не улыбается. А если начистоту, болею я крайне редко, просто ревную, и это меня бесит ещё больше.

Домик у бабушки Рината на удивление приличный, в два этажа и с просторными комнатами. Старомодная мебель соседствует с современной техникой, не дорогой, конечно, но вполне рабочей. Полы застелены самоткаными половичками, везде кружевные салфетки, приятно пахнет домашней выпечкой и сушеной ромашкой, ну, и ковры на стенах, куда ж без них, тоже присутствуют. В целом погостить можно. Сама хозяйка на вид довольно милая и безобидная, но я на всякий случай сохраняю дистанцию, мало ли, от Трошиных всего можно ожидать.

Помимо нас, приехали сёстры Илоны, со своими мужьями и детьми, так что компания собралась большая. Мне повезло – у Рината имеются две двоюродные сестры, примерно нашего возраста. Поэтому спихнув на парня совсем уж сопливых карапузов (а их трое и они очень шумят) я увожу девчонок в выделенную мне комнату на втором этаже. Моё дружелюбие продиктовано отнюдь не благими намерениями, а желанием вытянуть из простодушных девочек парочку постыдных фактов о Ринате. Послезавтра зимние каникулы заканчиваются, и подобная информация может более чем пригодиться, ведь учиться нам предстоит в одном классе. И чего он так поздно в школу пошёл? Тупой скорее всего.

– Повезло тебе, Карина, – мечтательно шамкает Ленка, прожёвывая очередной рогалик. – Живёшь в большом городе, да ещё и в одном доме с Ринатом.

Я давлюсь чаем. Насчёт последнего можно и поспорить, но они здесь не для этого.

– Да ну, он такой грубиян – деланно вздыхаю я, наблюдая за тем, как карапузы радостно валяют Тролля в сугробе. Вот, что он за тряпка? Я бы их за такие игрища туда закопала, и откопать потом забыла.

– Да не может быть! – вступается за двоюродного брата девчонка помладше, Света, кажется. – Ринат знаешь, какой хороший?

Что ж, моё дело сделано. Теперь можно расслабиться и запоминать, не забывая изредка подавать признаки жизни.

В корявом изложении сестричек, жизнь Рината выглядит как сочинение первоклашки – скупо и банально. Растёт без отца, не ноет, уважает мать, делится конфетами. Если хорошо попросить, может и все отдать. Дуры… он их, скорее всего, попросту не любит. Никаких пикантных подробностей. Разочарованно вздохнув, я уже подумываю выставить их за дверь, под предлогом усталости, но тут Ленку озаряет идея: