Мой маленький монстр

С правым сложнее. Голубых пуговиц у нас нету, точнее есть, но на моей новой куртке. "Месть важнее", шепчет моё эго, и я без раздумий отрываю одну. Вжимаю с правой стороны и крайне довольная собой отступаю на пару шагов, чтобы полюбоваться.

– Ринат, смотри, – хохочу я от души. – Один в один! Я гений, правда?

Реакция Тролля несколько охлаждает мой творческий экстаз. Он стремительно надвигается, поджав губы и угрожающе сверкая глазами. Мне становится страшно. Страшнее, чем там, в сарайчике, во время гадания. Отчаянно взвизгнув, я бегу куда-то за дом, в надежде спрятаться. Двор освещается только спереди, и густые сумерки здорово усложняют мою задачу. В отличие от Рината, я понятия не имею, что здесь и где находится, поэтому, растерявшись, замираю.

"Хлоп" – это на меня сзади налетает мой преследователь, и мы оба валимся в глубокий сугроб. В последний момент мне удаётся развернуться и ухватить Тролля за волосы, с намереньем дать достойный отпор. Его мой манёвр лишь сильнее злит. К моему удивлению и несчастью, он силён. Даже слишком.

Сцепившись не на жизнь, а на смерть, мы барахтаемся в снегу, и каждый старается установить свою власть над противником. Силы однозначно не равны, и мне никак не удаётся связать бешеный напор Рината с его бесхребетной покорностью. Где-то я в нём ошиблась, но размышлять над этим сейчас – смерти подобно. Навалившийся сверху Тролль одной рукой удерживает мои кисти, а второй растирает снег по лицу. Он забился мне в рот, ноздри, за шиворот и даже в уши, а Ринат беспокойно хрипя мне в волосы, продолжает свои издевательства. И от прикосновений его ледяных пальцев, меня вдруг бросает в жар.

Напуганная своим состоянием даже больше чем самим Ринатом я прокусываю кожу на его руке. Во рту остаётся соленый привкус крови, и я с отвращением её сплёвываю. Трошин тихо матерится, а я, воспользовавшись моментом, откатываюсь и, спотыкаясь, бегу прочь. Ринат, не мешкая, кидается следом (вот псих настырный), но мне удаётся немного оторваться. С облегчением нащупываю незапертую, низкую дверку какой-то небольшой постройки и быстро проскальзываю внутрь. Прижимаюсь спиной к стене и жадно пытаюсь отдышаться. Пульс частит, совсем не собираясь успокаиваться, вдобавок темно, хоть глаз выколи. Когда первый испуг немного сходит, я обращаю внимание на резкую вонь, непонятного мне происхождения. От неё свербит в носу, и я громко чихаю. "Вот проклятье!". Прислушиваюсь в надежде, что Ринат не обнаружит меня по этому звуку.

Шум я всё-таки слышу, но не снаружи, а внутри. Недовольный гул, который идёт со всех сторон одновременно нарастает и подбирается всё ближе. Решая не сдаваться без боя, захожусь воинственным кличем и кидаюсь вперёд, беспорядочно размахивая руками. Неизвестное чудище тоже не остаётся в долгу. Заходится непередаваемой какофонией звуков, осыпая меня градом острых тычков и ударов. Мне тотчас вспоминаются все просмотренные фильмы ужасов. Причём разом и в самых омерзительных своих подробностях.

Наплевав на свой непробиваемый имидж, и не прекращая голосить как ненормальная, я выскакиваю обратно на улицу, где налетаю прямиком на Рината.

– Попалась!

– Там что-то есть! – прижимаюсь я к парню, в попытке спастись.

Он смеется.

– Конечно есть, дурёха, – это же курятник.

– Дети, что за шум? – светит в нашу сторону фонариком бабушка Трошина.

Я поспешно отскакиваю. Благодарность к своему спасителю уже прошла, да и церемониться с врагами незачем.

– На неё напали куры, – иронично усмехается Ринат.

– Ой, бедняжка, испугалась, наверное, – сокрушается женщина, – пойдём я тебе чаю успокоительного налью.

"Себе налей" машинально проносится в голове. Нет, ну а что? Она наверняка издевается, как и её мерзкий внучок.

– Курицам лучше успокоительного дай, – хмурится Ринат. – Они же после встречи с этим чудищем нестись перестанут.

Меня всю передёргивает. У рохли что, голос прорезался?

Этой ночью сплю я плохо. Даже после ароматной ванны, меня преследует удушливый запах псины и насмешливый смех сводного братца. Вдобавок я, кажется, начинаю сходить с ума, потому что по моему лицу, совершенно неуправляемо, блуждает беспричинная улыбка. Это после всех моих страданий!

***

– Карина, завтра вам с Ринатом в школу, надеюсь, ты уже созрела до извинений? – затягивает старую песню мой папочка. Он спит и видит, как мы с Троллем подружимся, и исход его мечтаний сейчас зависит исключительно от меня.

– Мне не за что извинятся, – повторяю, наверное, в сотый раз. Незачем подтачивать свой авторитет уступками Ринату. Он только этого и ждёт.

– Карина, послушай, – огорчённо начинает отец, но я упрямо отворачиваюсь. Не ударит же он меня.

Не бьёт. Молча выходит, даже не хлопнув дверью. А спустя минут сорок, они все втроём выходят из квартиры. Я бегу к окну, но с девятого этажа не могу разглядеть их лиц. Да что там смотреть, змеёныш этот довольный, небось, что я снова в пролёте с развлечениями. Как же Ринат меня бесит! Бесит одним своим существованием. Он превратил мои долгожданные каникулы в ад. Ненавижу его, и после вчерашней поездки к его бабушке, моя ненависть только крепнет. Парень пытается мне перечить и дерзить, а подобного я ему спускать со счетов не собираюсь.

"Гуляй, Ринатик. Радуйся, – хихикаю я, заливая его белоснежные рубашки, найденным в папином баре красным вином. – Посмотрим, как ты завтра без формы в школу пойдёшь". О том, как буду объяснять свой поступок, я предпочитаю не думать. Всё равно, домашний арест – предел отцовского наказания.

Моя в этом уверенность рассеивается буквально через пару часов.

– Неблагодарная мерзавка! – отец трясёт перед моим невозмутимым лицом порозовевшими рубашками Тролля. – Зачем ты это делаешь? Обьясни! Ты заботишься только о себе, девочка. Думаешь, Ринату легче? Поселиться в чужом доме, сменить школу, отказаться от старых друзей. Ты хоть на секунду задумываешься, каково ему? А Илоне, как считаешь, приятно терпеть твои выходки?

Я молчу. Ему моих мотивов не понять. Как он может понять мою месть, если ничего вокруг не замечает? Вот он сейчас орёт, распинается, а Ринат с матерью остались в гостиной. Сто процентов радуются втихую.

– Карина, ты меня слышишь вообще?

Я киваю: "Слышу, слышу, но не понимаю к чему столько шума".

– Запоминай, повторять не буду, – пугающе успокаивается папа. – Либо ты сейчас же извиняешься перед Ринатом и Илоной и начинаешь вести себя по-человечески, либо я лишаю тебя карманных денег, и оплачиваю лишь самое необходимое. На развлечения, тряпки и прочие прихоти зарабатывай сама.

Его ультиматум застаёт меня врасплох. Отказ от привычного образа жизни может пошатнуть мой авторитет среди знакомых, а это для меня приравнивается смертной казни. Наверное, только к своему статусу негласной королевы школы я испытываю чувство любви, обожания и страх потери. Таких высот довольно сложно было достичь всего-то в восьмом классе, а удерживать и подавно.

– Ладно, – недовольно бурчу я.

– При мне и искренне, – не унимается отец. – Пусть они тебе поверят, иначе пеняй на себя.

– Всё будет сделано в лучшем виде.

Когда мы с отцом входим в гостиную, Ринат с Илоной сидят на диванчике и, как по команде, поворачивают к нам головы.

– Я хочу попросить прощения – тихо обращаюсь к ним. – Мне очень стыдно за своё ужасное поведение.

– Конечно, милая, – не даёт мне договорить Илона, вскакивая со своего места и заключая меня в тёплые объятия. – Я тебя прекрасно понимаю, мы всё преодолеем.

Я озадаченно смотрю на Рината. Он прощать меня почему-то не спешит. От его сканирующего, взгляда становится не по себе. Либо Тролль ни капельки мне не верит, либо выделывается, почувствовав свою власть. Моя кровь вмиг закипает от этой догадки, от необходимости пресмыкаться перед ним. Ненависть вперемежку с унижением душат. Воображение как по команде рисует пол, медленно уплывающий из-под моих ног. Я достоверно пошатываюсь, и все благополучно отвлекаются на меня, позабыв недавние обиды и угрозы. Один лишь Ринат продолжает прожигать меня глазами, и даже не двигается. Просёк что ли, и теперь осуждает? Да на здоровье!