Мой (не)любимый дракон

Он уходил от меня.

— Ваше Великолепие, сейчас Её Лучезарность должна остаться одна. Недели пролетят быстро. Вот увидите, — раздался сухой, как шелестенье опавшей листвы, голос.

Чей — не поняла. Зацепилась за одно единственное слово. Напугавшее, оглушившее. Недели? У меня не было столько времени.

Я закричала. Жаль, что этот крик прозвучал только в потёмках гаснущего сознания. Вздрогнула от хлопка — не то сомкнулись двери, не то что-то хлопнуло внутри меня — и снова сорвалась в никуда.

Что-то шершавое, прохладное и влажное касалось моего лица. Настойчиво так касалось. Снова. И снова. Скользило от скулы к виску, от уха к носу, щекотало самый его кончик. Меня даже куснули один раз за подбородок. Легонько так. Легонько по мнению Снежка, озаботившегося утренним умыванием своей хозяйки. А сама хозяйка чуть не зашипела от боли и в полудрёме попыталась отпихнуть от себя кьёрда. Но тот и не думал отпихиваться. С ещё большим усердием принялся меня вылизывать, попутно делая мне массаж. Если так можно было назвать топтание по грудной клетке всем своим немаленьким весом.

А я, между прочим, хрупкая девушка.

— Снежок, отвали, — посоветовала ему, мечтая вернуться туда, откуда пришла.

Ещё чуть-чуть посплю. Совсем чуть-чуть…

Укус, на сей раз куда более ощутимый, ожёг скулу. Я вскрикнула, стащила с себя снежного вампиряку и потёрла саднящую щеку. Не сразу, но всё же сумела разлепить веки и максимально строго посмотрела на этого вконец обнаглевшего.

— Молодой чело… кот, вы что себе позволяете? — возмутилась, сталкивая негодника на пол. Пока он мне всё лицо не сделал в крапинку.

Если Скальде увидит меня всю такую пятнистую…

Скальде!

Сон как рукой сняло. Меня буквально вышвырнуло из кровати. Лихорадочно огляделась по сторонам, понимая, что вот сейчас уже можно паниковать: Герхильд нигде не просматривался. Зато высоко в небе просматривалось солнце. Слишком высоко. Оно поджигало парящие в воздухе пылинки, заставляло глаза слезиться. Настолько было ярким, ослепительным.

Я ведь не собиралась спать. И уж тем более не планировала беспечно дрыхнуть до обеда!

Кьёрд не унимался. Путался у меня под ногами и при этом издавал совершенно невероятные звуки: не то выл, не то скулил. Собака и волк в одном флаконе.

Вот такой он у меня разносторонний.

— Ну что такое? — присела перед этим челокотом на корточки. Протянула, чтобы погладить, руку. Снежок уткнулся мне в ладонь своей мордахой и жалобно так заплакал. — Эй, эй, ну хватит. Видишь, всё со мной в порядке. Чувствую себя прекрасно, разве что голова ещё немного неясная. Не заледеневаю. Но если мы сейчас же не найдём Скальде, всё прекрасное станет ужасным. А у тебя появится другая хозяйка.

Кьёрд завыл ещё громче, пронзительно и отчаянно. Наверное, протестовал против такого финала моей сказки.

Физически я действительно чувствовала себя на все сто, а то и на целых двести. Отдохнула, выспалась. Непонятно только какого чёрта… Это я про выспалась. Урвала себе чуток проклятой силы. Отчего ощущала себя же новенькой батарейкой, под завязку напичканной самой необыкновенной энергией.

Магия пела в моей крови. Она сама стала моей кровью, сердцем. Частью моего естества. Я не могла объяснить, откуда это знаю. Просто чувствовала. А скоро она станет подарком для Фьярры. Если сейчас же не возьму ноги в руки и не отправлюсь искать Скальде.

Нам, конечно, не положено видеться. Но мне сейчас было глубоко положить на то, что нам там не положено.

Мысли проносились в голове со скоростью дракона, улепётывающего от дольгаттов. А я тем временем в чем мать родила носилась по спальне, отчаянно ища платье, пеньюар или хоть что-то, чем можно прикрыться. Снежок продолжал крутиться рядом и утробно завывать.

— Не сейчас, милый. Пожалуйста, — простонала я, оглядываясь.

Дурацкая какая-то спальня. Четыре сундука и все пустые. И что это вообще такое — оставлять без одежды императрицу?! И где все? Как будто куда-то провалились.

Сорочка, после того как о ней «позаботился» Герхильд, представляла собой жалкое зрелище. Но я всё равно её на себя надела, повязав поверх ошмётков кружева и шёлка измятую простыню. Да простят меня старейшины за эту вредную привычку — разгуливать по императорской резиденции в таком эпатажном виде.

Но у меня просто не было другого выхода.

До дверей оставалось каких-то три шага — расстояние вытянутой руки, которую я и вытянула, чтобы дёрнуть за завихрюшку из рыжего металла. Бронзовую, медную — неважно. Три шага, которые так и не сумела преодолеть. Почувствовала, как в комнате повеяло холодом, и замерла, пригвождённая к полу взглядом. Чужим, словно бы потусторонним.

— Какая же ты всё-таки забавная. Действительно собралась разгуливать вот так по замку? — расплескался по спальне нежный голос, наполнив её звоном тысячи колокольчиков.

Не хрустальных — ледяных.

Стало ещё холоднее. Настолько, что меня начало знобить. Не от магии, которую разделил со мной любимый мужчина. А от той, что вдруг ни с того ни с сего здесь появилась.

Я медленно обернулась. На негнущихся ногах, под глухое шипение кьёрда. Увидела взметнувшийся к каменным сводам снежный вихрь, осыпавшийся в кресло сверкающими песчинками. Спустя мгновения, которые рваными ударами отсчитывало моё сердце, крупинки снега стали соприкасаться друг с другом, превращаясь в… девушку. Изящную и обманчиво хрупкую. Серебристое платье струилось по точёной фигуре. Кожа незнакомой красавицы была неестественно светлой. Как будто на неё ложилось, выбеливая, призрачное мерцание луны. Глаза — почти прозрачные, ничего не выражающие. Мёртвые, как лёд, зимой сковывавший мраморные надгробия на кладбище.

Наверное, так могла бы выглядеть Снежная королева. Холодная, высокомерная. Страшно красивая и опасная.

Смертельно.

— Куда это вы собрались, Ваша Лучезарность? — От взгляда незнакомки защипало всё тело. Как если бы меня, в чём была — в дышащей на ладан ночной рубашке и простыне — вдруг забросило на самую вершину горы. Одну из тех, что своими обледенелыми пиками разрывали вокруг Хрустального города небо. — А познакомиться? Какие невоспитанные нынче пошли алианы. Ни тебе здравствуй, ни тебе прощай.

— Здравствуй и прощай, — стараясь совладать со страхом, что вызывала во мне неизвестная, резко оборвала её я.

— А манеры-то, манеры! — зацокала языком снежная дева.

— Кем бы ты ни была, тебя сюда не приглашали. Так что давай, проваливай!

Меня продолжало потряхивать. От напряжения, с появлением странной девушки достигшего своего предела. От холода, который она источала. От плохого, совершенно гадкого предчувствия, что сейчас случится что-то ужасное. Поведение Снежка это только подтверждало. Кьёрд пугливо жался к моим ногам, шипел, утробно завывал, и весь его вид говорил о том, что этот соперник ему не по клыкам.