Мой (не)любимый дракон

— И во лбу звезда горит, — прокомментировала я, когда девушка поправила украшение, так, чтобы волшебная капелька мерцала точнёхонько у меня над переносицей.

Один из многочисленных подарков месье Герхильда, проявившего небывалую щедрость. Хотя, признаюсь, я ожидала, что мне в шкатулку по его приказу положат дохлых лягушек. Ан нет, вон и перстенёчки с сапфирами, и жемчужные подвески, и шикарная рубиновая парюра. И много-много чего другого.

Не жмот и на том спасибо. Жаль, домой с собой это добро не заберёшь.

Покончив с причёской, Мабли стянула со спинки кресла нижнее платье из серебристой ткани, по подолу украшенное россыпями прозрачных, словно роса на лепестках роз, камней. Верхнее, распашное, — из плотного шуршащего шёлка было василькового цвета, с глубоким прямоугольным вырезом и расклешёнными от локтей рукавами. Широкий пояс, пущенный под грудью, подчёркивал пусть и скромных размеров, но всё-таки имевшиеся у нас с Фьяррой в наличии формы.

Не прошло и часа, как я была во всеоружии. Пожелав себе удачи, отправилась знакомиться с алианами. Авось повезёт, и они расскажут мне о Скальде что-нибудь интересное. А главное, полезное.

Распахнув передо мною двери уютной гостиной, Мабли юркнула обратно в коридор. А я застыла на пороге, сражённая наповал взглядами-копьями, метнувшимися в мою сторону. Сердце испуганно ёкнуло, мурашки побежали по коже.

Не сразу, но всё же заметила, что не все девушки смотрят на меня, как на врага народа или на бомбу замедленного действия, которая пусть и не сейчас, но всё равно когда-нибудь обязательно рванёт.

В глазах некоторых читалось любопытство, а губ касались вполне тёплые улыбки.

Правда, я всё равно нервничала и чувствовала, как на меня всё сильнее давит атмосфера враждебности. Она исходила от пятёрки красоток, оккупировавших дальний диванчик, тонувший в полумраке. Другая, малочисленная группка невест расположилась на подушках, в творческом беспорядке разбросанных возле камина. Эти алианы, наоборот, источали радушие. Оставалось надеяться, что искреннее.

Я условно поделила гостий Его Великолепия на команду светлых и тёмных.

— Доброго вечера, леди… эсселин! — поправилась спешно. Закусила губу, боясь ляпнуть ещё какую глупость.

Дабы уровнять счёт, примкнула к «светлым». Тем более что тоже хотела погреть косточки у камина. Блодейна вырвала меня из душного московского лета и безжалостно забросила в зимнюю стужу. Не то чтобы я была неженкой и не привыкла к морозу, но всё же считала себя созданием теплокровным и мечтала о переезде куда-нибудь поближе к югу. Где в холодное время года солнце не только светит, но ещё иногда и греет.

Вздохнув тихонько, едва не прослезилась от жалости к самой себе. Лёшик с этой фальшивкой сейчас на пляжах в Тенерифе загорают. А я тут, коченею.

— Эсселин Сольвер, рада знакомству, — лучезарно улыбнулась шатенка, обладательница задорных кудряшек, спрятанных под чёрной сеткой в бриллиантах, и очаровательных ямочек на щеках.

Девушка сидела ближе всех к камину и хрустела сухариками, которые жарили тут же на маленьких шампурах, или как там они называются. Поварёнок в светлом колпаке нанизывал на них комочки теста и протягивал к огню.

— Меня зовут Ариэлла. Ариэлла Талврин, старшая дочь князя Деррена.

«Номер семь», — вспомнила я и ответила Ариэлле такой же открытой улыбкой.

Следом представились номера шесть и четыре. Нежная блондинка Майруэн, у которой волосы были ещё светлее, чем у меня. И фигуристая, пышногрудая Гленда с роскошной, слегка вьющейся медной копной. Девушка явно гордилась таким богатством, а потому оставила волосы распущенными, украсив изящной серебряной диадемой. В бликах света, отбрасываемых камином и свечами в кованых канделябрах, казалось, будто плечи красавицы укрывает пелерина, сотканная из языков пламени.

Беря пример с княжны Талврин, алианы то и дело опускали свои беленькие ручки в корзинку с сухариками. Бедолага поварёнок не успевал их жарить. Понятное дело, сухарики, а не руки. Я хоть и плотно поужинала, тоже соблазнилась ароматом и зачерпнула горсточку золотистых шариков.

Поварёнок горестно вздохнул. Ещё одна дармоедка прибавилась.

Неловкое молчание, возникшее после того, как назвала себя Гленда, нарушила горделиво поднявшаяся с диванчика и представившаяся брюнетка. Та самая, которая на сцене стояла рядом со мной и флиртовала со Скальде.

Пока я на глазах у всей столицы корячилась в реверансе.

Подняв на девушку взгляд, поняла, что, будь я господином Герхильдом, тоже, наверное, не захотела бы от неё отлипать. Красота Керис, княжны Серых пустошей, была холодной, но броской и притягательной. Утончённые черты её лица завораживали, лишали возможности отвести взгляд. Как и природная грация, и чистый, будто перезвон хрусталя, голос. Пусть сейчас в нём звучали ледяные нотки, я готова была слушать его бесконечно.

И смотрела на неё, как кролик, загипнотизированный удавом. Очень красивым и породистым.

Почему-то подумалось, что эта холёная Снежная Королева и айсберг Герхильд составили бы идеальную пару.

Вот будет облом Блодейне, если мои прогнозы сбудутся.

Остальные девушки предпочли остаться на своих местах. В полумраке их лиц и фигур было особо не разглядеть, поэтому я сделала себе пометку в памяти: присмотреться к ним позже, во время бала. А пока что попыталась запомнить имена: Бриаллен, Хелет, Рианнон и Майлона.

Мне повезло, прямо-таки сказочно: Майлона оказалась той ещё сплетницей, и все её разговоры сводились к расчудесному тальдену. Похоже, девица была без ума от будущего императора. Не уставая, пела ему дифирамбы. И знала о Скальде, наверное, даже больше него самого.

Майлона мне напомнила молоденькую фанатку, визжащую от восторга при взгляде на своего кумира: музыканта, актёра — без разницы. А здесь целый будущий император.

Обрадованная тем, что наконец обнаружился источник информации, я как бы между прочим сказала:

— Стать невестой Его Великолепия большая честь. Странно, что некоторые алианы от неё отказываются.

Как по мановению волшебной палочки все звуки стихли. Повисло молчание, заставившее меня напрячься. Переглянувшись, девушки уставились на меня немигающими взглядами. Даже поварёнок позабыл о том, что должен жарить сухарики. Принялся озадаченно почёсывать остриём шампура свою макушку, отчего белоснежный колпак съехал набок.

— Знаете, а я вот тоже так считаю! — неожиданно поддержала меня Майлона, тем самым немного понизив градус напряжения.