Мой (не)любимый дракон

— И тебя совсем не смущает, — кашлянув, начала было Гленда, а я затаила дыхание, — что он…

Он что? Что?!

Как назло, в тот самый момент так некстати распахнулись двери, и слуга в синем кафтане, красных лосинах и коротких пышных штанах объявил:

— Её Сиятельство графиня Далива Ниана д’Ольжи!

— Фаворитка, — прокомментировала наша ходячая Герхильдопедия, и все девушки опустили взгляды.

Поднявшись, слаженно присели в реверансах. Я последовала их примеру.

Послышались шаги и шелест юбок. Оставаясь верной самой себе, я вскинула взгляд и быстренько просканировала им незваную гостью. Чтобы уже в следующее мгновение мысленно застонать. Ещё одна красотка на мою голову.

Как будто их без этой Даливы в комнате было мало. У меня скоро случится передоз от избытка прекрасного.

Любовница наследника была сногсшибательно хороша и казалась полной ему противоположностью. Если Скальде был как глубокая ночь, безлунная и беззвёздная, то графиня предстала в моём воображении ясным, в самом разгаре полднем. Идеально-красивое лицо девушки обрамляли густые золотистые волосы, собранные в замысловатую причёску и украшенные головным убором с аппликациями из золотых колосьев.

Выпрямившись, я поймала лучащийся взгляд больших изумрудных глаз — в них словно отражались огоньки всех свечей разом. Нежный абрис лица, чувственные губы и россыпь веснушек на щеках. Одета фаворитка была в медового цвета платье, отороченное снизу и на рукавах коричневым мехом. На груди и в ушах — массивные украшения из янтаря, подчёркивавшие нежную с персиковым отливом кожу.

И сдалась Герхильду ари, когда у него под боком такое сокровище.

Её Сиятельство изобразила нечто вроде книксена: едва согнула колени и тут же царственно распрямилась. Стала пристально нас оглядывать, обходя каждую по кругу. Просвечивала взглядом, словно рентгеном, от макушки до самых пят и при этом не произносила ни звука. Алианы тоже почему-то молчали и, если и были недовольны столь бесцеремонным досмотром, виду не подавали.

Во мне же вспыхнуло раздражение. Мало того что Герхильд утром нас, как товар, разглядывал (ладно, не нас, а их; я в поле зрения его отмороженности почти не попала), так теперь ещё и эта пялится так, словно рабыню себе выбирает. Этакую Золушку на побегушках.

— Может, монокль дать? — поинтересовалась с улыбкой. Наверное, она вышла несколько ядовитой, потому что графиня наморщила свой идеальный носик и резко притормозила.

Приблизившись ко мне вплотную, упёрлась в меня немигающим взглядом. Теперь в её глазах отражалось не согревающее пламя, а щетинились ледяные осколки.

У Герхильда поди нахваталась.

— Эсселин Сольвер, полагаю?

— Вы полагаете верно.

Далива нахмурилась, отчего у неё на переносице обозначилась глубокая складка. Поджала губы, и те вытянулись в тонкую блеклую нитку.

Гримаса недовольства её сиятельству явно не шла, портила эту совершенную красоту.

Отступив на несколько шагов, графиня гордо вздёрнула подбородок и проговорила, обращаясь ко всем нам:

— На протяжении следующих недель вы будете находиться под неусыпным надзором. За вами днём и ночью будут следить слуги, придворные, наследник, эссель Тьюлин. И я, — жёсткой усмешкой подчеркнула свои последние слова. — Смысл моей жизни заключается в том, чтобы служить Его Великолепию и помочь ему сделать правильный выбор.

«Какой-то ограниченный и унылый смысл», — отметила я про себя.

А Далива тем временем вдохновенно частила:

— И я сделаю всё, возможное и невозможное, чтобы ари стала достойнейшая из достойнейших. А те, которые, по моему мнению, окажутся недостаточно хороши для Скальде, — и снова я удостоилась внимания приближённой к королевскому телу шлю… многоуважаемой эсселин, — долго в Ледяном Логе не загостятся.

Я совершала ошибку за ошибкой. Впору было рвать на себе волосы и посыпать голову пеплом. Вместо того, чтобы заручиться поддержкой этой выпендрёжницы, опрометчиво брошенной фразой построила между нами стену.

Мне следовало вести себя, как вела бы Фьярра: быть кроткой и предупредительной. Вот только беда в том, что я не Фьярра. И хоть разумом понимала, что от моего поведения зависит наше с Лёшей будущее, измениться за каких-то несколько дней не могла.

Меня тошнило от того, что приходилось пресмыкаться перед Блодейной. Вертеть хвостом перед тальденом. Ещё и любовнице его в рот заглядывать? Нет уж, увольте.

Я не хочу и не буду потворствовать их средневековым замашкам! А начнёт ставить мне палки в колёса — пожалеет, что на свет родилась и связалась с землянкой.

Я, правда, ещё не представляла, как в случае чего буду устранять проблемы в лице Её Сиятельства и ей подобных. Но внутренний страстный монолог помог воспрянуть духом и приободриться. В иные моменты, если захочу, я могу быть очень изобретательной.

— Надеюсь, мы друг друга поняли, эсселин. Приятного вам вечера, — бросила на прощание графиня с таким видом, словно объедок со стола швырнула крутившимся у её ног болонкам.

После чего горделиво удалилась в сопровождении слуги.

Глава 7

— Думаете, она и правда на это способна? Избавиться от невесты, которая ей не понравится, — подала голос Майруэн.

Как уже успела заметить, девушка была тихоней и скромницей, по большей части предпочитала молчать. И, кажется, побаивалась Скальде. По крайней мере, всякий раз, когда в поле зрения Майруэн попадал наследник, вальяжно развалившийся в кресле с бокальчиком чего-то крепкого, алиана становилась белее мела и спешила отвести взгляд.

— Ещё как, — досадливо поморщилась Керис. Девушка цепко оглядывала тронный зал, битком набитый придворными.

«Нет, она не змея, она — ястреб, высматривающий добычу, — вдруг подумалось мне. Взглянув на алиану в очередной раз — красавицу, преисполненную холодного высокомерия, я мечтательно добавила про себя: — Вот было бы здорово стравить их с Даливой!».

Что-то мне подсказывало, что из Керис получится достойная фаворитке соперница.

— Пока что мы здесь на птичьих правах. Да и в будущем графиня д’Ольжи может значительно усложнить жизнь императрице. То есть любой из нас, — тем временем, не догадываясь о моих, нашёптываемых злым гением мыслях, вслух рассуждала княжна Серых пустошей. — Мало выйти замуж за наследника, нужно пробудить в нём чувства. Если не любовь, так хотя бы страсть. И тогда — прощай златогривая мымра! Правда, говорят, этот тальден вообще не способен на сильные чувства. Из-за магии своего рода.

Стоящая рядом со мной Майлона горестно вздохнула. Полагаю, в своих дерзких мечтах алиана не только примеряла корону императрицы и купалась в лучах славы, но и принимала солнечные ванны, обласканная жаром любви Герхильда, этой ледышки.

Как и Керис, Майлона была брюнеткой. С тонкой талией и крутыми бёдрами, на которых в виде лишних сантиметров оседали калории. Девушка не переставала жевать нугу и засахаренные фрукты. Старалась делать это украдкой, но, боюсь, её чрезмерная любовь к сладкому не укрылась от пытливого взора месье Герхильда и эссель Тьюлин — той самой представительной дамы, что утром на площади толкала приветственную речь. Насколько я поняла, на плечах этой женщины лежали все оргмоменты, связанные с отбором невест. Наделённая широкими полномочиями, эссель Тьюлин вилась вокруг нас коршуном, следила за каждым нашим движением. Чаще хмурилась, реже благосклонно улыбалась.