Мой (не)любимый дракон

Кожу слегка закололо — серебристая вязь магического рисунка заструилась по телу. Ещё одна реакция на близость тальдена, означавшая, что алиана откликается на его силу. Если бы узоров не было — не было бы и помолвки. Считалось, что чем ярче и чётче на коже проявляются рисунки, тем острее алиана чувствует своего избранника и его магию.

Тем больше у неё шансов стать ари.

Не знаю, как другие невесты при общении с наследником, а я сейчас сверкала, словно новогодняя ёлка, сплошь обвешанная серебристым дождиком. Кисти рук сияли. Лицо и грудь в глубоком вырезе платья, полагаю, тоже. Вон как Его Великолепие ею заинтересовался. Должно быть, какой-то из рисунков ему особенно понравился…

Накинув мне на плечи свой камзол и запахнув его посильнее, наверное, чтобы зря не искушаться, отстранился, и волшебное мерцание на коже тут же померкло.

Не успела я как следует удивиться столь неожиданному проявлению заботы, как тальден снова принялся препарировать меня жёстким взглядом, казалось, способным не только проникнуть в самую душу, но и вывернуть её наизнанку, дабы хорошенько покопаться в её содержимом.

— Так зачем вам цветок Арделии?

— Просто очень понравился. Думала, если сорву один, никто не заметит.

После моих слов, произнесённых с самым искренним и невинным видом, черты лица мага немного смягчились. Исчезла глубокая складка, пересекавшая высокий лоб, и хищный прищур серых глаз сменился удивлённым взглядом. На резко очерченных губах, которым ничего не стоило смять мои в жёстком, жадном поцелуе (гремучая смесь — магия и гормоны), появилась тень улыбки.

— Такое ощущение, что вы впервые слышите об этом растении.

Я мысленно выругалась. Чёрт бы тебя побрал, Блодейна! Нельзя что ли было рассказать мне про эти аленькие цветочки, сорвав которые можно и жизни лишиться. Благодаря беспечности ведьмы я снова балансировала на краю пропасти. И неизвестно, сколько ещё раз из-за своей неосведомлённости буду попадать впросак.

— Нет, нет, конечно же, я о них читала и много слышала. Когда-то. Очень давно, — попыталась выкрутиться. — Просто немного подзабыла.

Тальден пренебрежительно усмехнулся. Наверное, решил, что у меня память куриная. И мозг тоже размером с птичий.

Но пусть уж лучше считает меня дурой набитой, чем догадается, что перед ним самозванка. Не факт, что станет разбираться, кто прав, а кто виноват. Не факт, что захочет понять, что я жертва чужого коварства. Если у них за кражу несчастного цветика руки отрубают, то я даже представить боюсь, что могут сделать с посягнувшей на императорский трон иномирянкой.

— Но хоть что-то же должно было отложиться в памяти, — облокотившись на обледеневшие перила балкона, продолжил играть на моих нервах, как на электрогитаре, Скальде.

Музыкант хренов.

— Должно… было, — выцедила. Гормоны присмирели. Осталось только одно желание — поскорее избавиться от общества тальдена и от его нездорового любопытства.

И чего, спрашивается, привязался со своей «лианой»? Непонятно, то ли меня допрашивают, то ли просто от скуки развлекаются. Лучше бы, конечно, второе. Не очень приятно и бесит жутко, но зато не чревато последствиями. Да и вообще, даже обидно будет, если меня раскусят в первый же день моего здесь пребывания.

— И-и-и? — покосился на меня «нервотрепатель», не меняя своей расслабленной позы.

Я же, было такое ощущение, как будто босая стояла на раскалённых углях. Или шла по канату, перекинутому через пропасть. С завязанными глазами, на шпильках.

— Читала о том, что это очень редкие цветы, а потому бесценные, — ткнула пальцем в небо и замолчала, надеясь, что таким ответом Его Великолепие удовлетворится и наконец-то от меня отстанет.

Дракон кивнул:

— Они растут только в садах Ледяного Лога. По легенде, первый цветок распустился на могиле эсселин Арделии, которая должна была стать императрицей. Но, — горькая усмешка, — так ею и не стала. Несмотря на всю любовь к ней императора.

— Не прошла отбор? — стараясь заполнить возникнувшую после слов тальдена неуютную паузу, спросила я.

— Вроде того.

И снова тишина. Нет, это не общение — это издевательство над психикой. Возможно, будь я настоящей Фьяррой, чувствовала бы себя спокойнее и уверенней.

Да, определённо, всё дело в этом.

— О том, что каждый цветок, как в зеркале, способен показать его обладателю любого человека, неважно, какие расстояния их разделяют, вы тоже, полагаю, читали, но забыли?

Вздохнула обречённо. Интересно, меня допустят к первому испытанию, или я уже сейчас вылечу из замка со штампом «бракованная невеста».

— Читала, — согласилась, тушуясь под откровенно насмешливым взглядом. Приказав себе не дрейфить, уже более твёрдо сказала: — И да, забыла.

«Память-то девичья», — добавила мысленно, а вслух справедливости ради заметила:

— Со всяким может случиться.

Тальден неопределённо хмыкнул, мол, не с ним так точно.

— Потому-то никто, кроме членов императорской семьи, не имеет права их касаться. В иных руках цветы Арделии могут превратиться в опасное оружие.

Да уж, весьма полезная для шпиона штучка. А ещё… бесценная возможность увидеть Лёшу. Хотя бы на одну короткую минуту. Просто убедиться, что он в порядке. Жив-здоров и… счастлив.

Пусть и не со мной.

Наверное, что-то такое отразилось в моём взгляде. Погружённая в мысли о муже, я даже не заметила, что Скальде пристально меня разглядывает. Со столь несвойственным ему выражением интереса всматривается в моё лицо.

— Вы по кому-то очень сильно скучаете.

Вот ведь какой проницательный.

— По папеньке? — прозвучало, скорее, как вопрос, нежели утверждение.

И снова на губах мага промелькнула улыбка. Определённо, я разнообразила ему вечер.

Его Великолепие явно собирался продолжить разговор об объекте моей ностальгии, когда из зала послышался громкий голос церемониймейстера. Оборвалась музыка, а с нею в тишине растворились и все остальные звуки.

— Его Светлость, князь Игрэйт Теудур Хентебесир!

Мгновение, и будущий император поменялся в лице. Оно как будто закаменело, и выражение, маской скрывшее и блеск глаз, и улыбку, заставило меня вздрогнуть.

Тальден тут же позабыл о моём существовании. Сразу вернулся в зал. Я, подождав несколько секунд, последовала за ним. Замерла с краю у стены. Привстав на носочках, принялась вытягивать шею. Макушки придворных, высокие головные уборы дам закрывали обзор, мешая рассмотреть князя Темнодолья и его немногочисленную свиту.

Пока что мне были видны только их спины в широких, отороченных мехом тёмных плащах. Его Великолепие уже успел занять своё место на троне и теперь принимал от гостей приветствия и поклоны. Подталкиваемая любопытством, вдоль дверей, ведущих на балконы, осторожно пододвигая придворных, стала пробираться в сторону трона.