Мой (не)любимый дракон

Стоило подумать о Герхильде, как настроение, и без того паршивое, и вовсе провалилось под плинтус.

Выйдя из замка, прогретого пламенем каминов, мы сразу пожалели о том, что даже накидок с собой не захватили. Мороз будто только того и ждал: оголодавшим зверем набросился на нас и принялся безжалостно щипать за щёки, ледяными иглами колол плечи, дёргал за уши, отчего те сразу покраснели. Пальцы же вмиг онемели. Снежинки, вихрившиеся в воздухе, так и норовили прилипнуть к ресницам, слепили глаза.

— Уже бывала в парке? — громко стуча зубами, поинтересовалась Ариэлла.

— Пару раз, — обхватив плечи руками, ответила я, выдыхая густое облачко пара.

Брр, холодрыга-то какая. Наверное, зря прогулку по городу затеяла.

— Ледяные статуи наверняка видела…

— Прекрасных юных дев? Да, — кивнула, вздрагивая. Мы быстро отдалялись от замка, идя по дорожке, белой лентой стелившейся меж деревьев, сплетавших над нашими головами свои промёрзшие ветви. Надо будет попросить Мабли раздобыть для меня того животворного отвара, которым нас на озере отпаивали, иначе точно простужусь. — Очень красивые. Если бы не холод, я бы каждой по полдня любовалась. Совсем как живые.

— Так они и были живыми, — усмехнулась Ариэлла и чуть слышно сказала: — Ари, правившие Сумеречной империей одну короткую ночь.

Глава 15

Я чуть не подавилась воздухом. Сделала по инерции ещё несколько шагов и встала как вкопанная перед ледяной красавицей, чей скорбный взгляд был устремлён на узкую тропу, теряющуюся под разросшимся колючим кустарником. Цветы Арделии, днём закрывавшиеся в бутоны, змеями оплетали подножие статуи, цеплялись за стопы императрицы, безжалостно вонзая в неё свои шипы.

Ладони девушки перекрещивались на груди, как будто она защищала от всех своё сердце. А может, держалась за то, что так отчаянно болело.

Пару дней назад я долго рассматривала эту нежную и такую грустную прекрасную нимфу. Она ближе всех остальных находилась к замку. Чтобы добраться до других императриц, следовало попетлять по неприметным, бесчисленным стёжкам парка, рискуя в нём потеряться и тоже превратиться в статую. От холода.

Помню, искренне восхищалась работой неведомого скульптора, дивясь его таланту. Восторженным взглядом скользила по струящемуся фалдами платью, льнущему к стройным ногам юной красавицы. По шлейфу, искусно развевающемуся на ветру. По длинным волосам, отброшенным на спину незнакомки разбушевавшейся стихией. Любовалась идеальной красоты лицом.

Скульптура была совершенной, поразила моё воображение.

И вот выясняется, что никакая это не скульптура. А живая девушка. Вернее, она раньше была живой, но благодаря убийственной силе какого-то из императоров превратилась в бездушное изваяние.

— Они и летом такие, — вырвали меня из оцепенения пронизанные горечью слова алианы. — Как и цветы Арделии не тают, круглый год остаются ледяными. Эту девушку зовут… звали, — горькая усмешка, — Мавена, дочь герцога Корсена. Она стала ари Скальде, а после брачной ночи погибла. Её убила сила наследника.

— Очуметь… — Я перевела на Ариэллу потерянный взгляд и почувствовала, как в сердце искрами вспыхивает негодование. — И что, здесь так принято? Выставлять мёртвых императриц на всеобщее обозрение. Это в порядке вещей? Что, больше нечем было украсить парк?!

Претёмную вашу мать!

У потомков Валантена не только сердца ледяные, но и в голове вместо мозгов ледяное крошево. Больная императорская семейка! А дурочки вроде Керис ещё мечтают с ними породниться. Не терпится им увековечить свою красоту в виде такой вот неординарной скульптуры.

— Всё немного сложнее, Фьярра. Первую ари, превратившуюся в лёд, упокоили в императорском склепе. Вместе с остальными ушедшими за грань предками Герхильдов. А утром следующего дня Её Лучезарность обнаружили в саду. Их никто сюда не ставил. Они сами…

— Выставляются? — хлопая заиндевевшими ресницами, глупо брякнула я. Отпрянув от ледяной скульптуры, больше не казавшейся такой завораживающе прекрасной, всё ещё переваривая сногсшибательную информацию, пробормотала: — И что, на них просто махнули рукой? Пусть, мол, стоят девочки, раз им здесь так нравится. А Его Великолепие… часто здесь гуляет? Извращение какое-то — каждый раз, оказываясь в парке, видеть свою несостоявшуюся жену, которую сам же фактически и убил. Да и любоваться жёнами своих предков — тоже удовольствие ниже среднего.

Но я, конечно, не Герхильд. Может, ему в кайф такие променады.

Прямо ожившая сказка про Синюю бороду.

Ариэлла развела руками.

— Поговаривают, статуи пытались убрать. И не раз. Но они начинали… кричать.

Я поёжилась.

— В смысле кричать? Они же статуи.

— Мне почём знать? — нервно дёрнула плечами девушка и принялась ещё усерднее растирать их побелевшими ладонями.

Я же, узнав страшную правду, увидев возможные последствия связи с этим роковым ледяным красавцем — Скальде, даже о холоде позабыла.

— Я в Ледяном Логе, как и ты, впервые. Но если верить молве… — Ариэлла понизила голос до шёпота, хотя кроме мёртвой императрицы, неизвестно какой по счёту, нас больше никто не мог услышать. Вообще, раз уж статуи не желали убираться из замка, могли бы хоть какие-то таблички к ним приторочить, так сказать, для потомков. — Ледяные ари могут издавать звуки, чем-то напоминающие крик раненой птицы. Если им что-то не нравится.

Жуть какая.

— Это всё злые чары, довлеющие над родом Герхильдов. Их бремя и их проклятие.

Кстати, о проклятиях. Мне вот сейчас тоже очень хотелось кое-кого проклясть. Обрушить на голову ненавистной ведьмы самые страшные кары. Земные и небесные.

— Холодно. Лучше вернёмся в замок. — В последний раз оглянувшись на несостоявшуюся жену Его убийственного Великолепия, Ариэлла поспешила обратно.

Всю дорогу до императорского логова мы хранили молчание, нарушаемое лишь жалобным постаныванием ветра над нашими головами и скрипом снега у нас под ногами.

Возле покоев Ариэллы так же молча, угрюмые, подавленные, распрощались. Позабыв о том, что алиане надлежит перемещаться с достоинством, еле-еле передвигая ногами, я рванула к себе метеором. А ворвавшись в спальню, застала Мабли за занятием, которое ей так нравилось: девушка перебирала украшения, расфасованные по многочисленным резным ларцам и шкатулкам, выбирая, какие лучше подойдут к моему лавандового цвета наряду.

Для свиданки с маньяком.

— Немедленно свяжись с Блодейной! Живо! — налетела я на служанку, чуть не сбив её с ног.

От неожиданности Мабли аж подпрыгнула. Коротко вскрикнула. Сдёрнув с кровати платье, зачем-то прикрылась им, словно щитом.

Наверное, вид у меня был дикий. И взгляд шальной.

А ещё руки чесались и скрипели зубы: так хотелось что-нибудь разбить, расколотить. Или кого-нибудь укусить.

Мабли, например. Если сейчас же не перестанет изображать из себя пень с глазами!