Мой (не)любимый дракон

Мимо прошмыгнула одна из невест. Которая — не заметил. Попросту не обратил на неё внимания. И сразу же о ней позабыл, увидев девушку, сидящую у камина. Алиана мягко поднялась. Немного взволнованная, явно смущённая. С распущенными светлыми волосами, струящимися непокорной волной. С блестящими глазами и в такого же цвета — лазоревого, ясного — платье. Нежный шёлк дразняще льнул к округлым бёдрам, соблазнительно обтекал тонкую талию и часто вздымающуюся грудь.

Девушка опустилась в реверансе, смиренно склонив и голову, и даже взгляд кротко потупила.

«Это уже что-то новое», — мелькнуло в мыслях у тальдена, прежде чем он разрешил невесте подняться.

Алиана грациозно выпрямилась и вдруг неожиданно, лукаво улыбнувшись, предложила:

— Не желаете отведать наливочки? Ежевичной.

Он желал. Но только не наливки.

Глава 29

Тальден застыл, словно заледеневший. И я вместе с ним. Замерла напротив, не в силах пошевелиться, чувствуя себя под пристальным взглядом серых сумрачных глаз тающей сосулькой или потёкшим мороженым. А попробуй тут не растаять и не растечься сладкой лужицей, когда температура тела внезапно подскакивает до наивысшей отметки. Как будто только что вокруг меня простирались айсберги, и вот уже я посреди знойной пустыни. Стою на гребне высокого бархана, безжалостно обдуваемая знойными ветрами.

И так всегда, стоит ему оказаться рядом. С ним то невозможно холодно, то невыносимо жарко. Странный коктейль из самых невероятных ощущений. Гремучая, опасная смесь.

От неё голова кружится сильнее, чем от любой, даже самой крепкой наливки. И дышать получается с переменным успехом, а сердце и вовсе сходит с ума. Сбивается с ритма и стучит так громко, так часто, словно какой-то обезумевший дикарь, забравшись ко мне в грудную клетку, от всей души колотит по нему, ошибочно приняв моё бедное сердечко за ритуальный тамбурин.

— Нет? — всё-таки прорезался голос, показавшийся мне каким-то чужим, незнакомым. А ещё в нём, в предателе, отчётливо слышались взволнованные нотки. — Ну и зря. Наливка очень вкусная.

И, зараза такая, шибучая. Вон уже даже кажется, будто глаза дракона затягиваются тьмой, скрывающей стальную радужку. Хищной, опасной и… как ни странно, такой манящей.

— Эррол Хордис прописал? — Перестав изображать статую, возведённую в честь великолепного себя, тальден двинулся в мою сторону.

Непонятно, опять иронизирует или спрашивает на полном серьёзе. Хотя мало ли, может, у них действительно принято лечить занедуживших алиан спиртными напитками.

— Я сама себе прописала, — сказала, отступая.

Я ведь по-прежнему мужняя жена, хоть в браке и нескольких часов не пробыла. Поэтому нужно держать себя в руках. Отступать, отступать и ещё раз отступать! Не поддаваться действию загадочных чар, завладевших моим сознанием.

— Возможно, это сомнительный комплимент, но болезнь вам к лицу, — не останавливался коварный, привнося в мой маленький уютный мирок, в мою спальню — оазис покоя, хаос.

Вот зачем спрашивается пришёл? Зачем смотрит, не сводя глаз, разжигая во мне самый настоящий пожар. Одним своим присутствием превращая кровь в венах в раскалённую лаву. Лёшка тоже бывало одаривал меня страстными взглядами. Но от них никогда ноги не подкашивались, не становилось так жарко. Настолько, что хочется нырнуть в ледяную прорубь или на крайний случай распахнуть форточку и сигануть в ближайший сугроб.

— Сейчас ты другая. Хочу всегда видеть тебя такой, — не просьба, приказ, отданный тихим низким голосом, от которого мурашки бегут по коже.

Герхильд приближался, я продолжала пятиться.

От него, от себя. От сумасшедших чувств, что он во мне пробуждал.

— Такой — в смысле больной и на последнем издыхании?

— Настоящей. Не наряженной, как кукла. Без всяких причёсок. С распущенными волосами. У вас очень красивые волосы, Фьярра. — Локон, на миг оказавшийся в плену его пальцев, вобравший в себя тепло его кожи, скользнул мне на оголённое плечо, и тело будто пронзило электрическим разрядом. Я вздрогнула и услышала хриплый шёпот: — Вам идут простые, без всяких украшений платья.

— На мне ваш подарок.

— Вижу, — обронил мрачно. — Надеюсь, вы им довольны.

Не особо, потому как от булавки никакого толку.

Делиться наболевшим я, понятное дело, не стала. Вместо этого, снова попятившись, сказала:

— Вы же вроде как на свидание собирались.

— Свидание подождёт.

Отступать больше было некуда, Скальде припёр меня к стенке. В прямом смысле слова. Вернее, к гобелену, в который я вжалась всем телом. Иначе бы пришлось вжиматься в тальдена, вдруг ни с того ни с сего решившего взять штурмом и так уже готовую пасть крепость.

Взять… Какое волнующее слово.

Неожиданное наступление Герхильда заставляло нервничать и, не переставая, кусать губы. С которых Его непонятное Великолепие не сводил глаз, будто клеймил своим обычно таким холодным, а сейчас опасно потемневшим, обжигающим взглядом.

— Вы что-то хотели?

— Хотел. И хочу сейчас, — ещё одно не менее волнующее словечко. Лёгким касанием пальцев тальден приподнял моё лицо за подбородок. Я заглянула ему в глаза, рискуя потеряться в этой серой буре навсегда. — Хочу поцеловать вас, — просто поставил перед фактом.

Я шумно сглотнула. Ну ладно я под наливкой, мне простительно немножко сходить с ума. А он, стесняюсь спросить, под чем?

— Разве это не противоречит правилам отбора?

— Разве вы не из тех, кто любит нарушать правила? — ответный выпад, и ладонь медленно, лаская, опускается мне на шею. Пальцы, чуть щекоча, перебирают волосы на затылке. Ещё немного и я, взяв пример со Снежка, зажмурюсь и начну мурлыкать как кошка. Только не снежная — огненная.

— А вы? — шепчу.

Неосознанно тянусь к нему. К своему вельможному жениху, вместо ежевичной наливки пожелавшему «продегустировать» мои губы. Искусанные, приоткрытые покорно, опаляемые горячим дыханием. Которое, смешавшись с моим, на короткий миг превратилось в одно на двоих.

А потом…

— Ваша Утончённость! — раздался громкий вопль из смежной со спальней комнаты. — Ваша Утончённость, к вам тут эссель Тьюлин!

Убью гадину. Не Мабли, конечно, так вовремя меня предупредившую. Служанке маленький плюсик в карму. А вот вредную сваху, примчавшуюся блюсти мою честь и не позволить ещё больше понизиться уровню моей нравственности, пусть за это черти вечно жарят на сковороде!

Как ни странно, несмотря на всё выпитое, среагировала я быстро. Даже быстрее Скальде, не спешившего выпускать меня из объятий. Ему-то, впрочем, чего волноваться и торопиться. Из нас двоих это ведь не он невинная юная дева, которой строго-настрого запрещено принимать жениха у себя в спальне. Да ещё и оставаться с ним тет-а-тет. Да ещё и, умирая от страсти, с ним целоваться.

Оттолкнув от себя мага, птицей подлетела к камину, кулем рухнула на мягкую шкуру. Дрожащими пальцами подцепив шаль, натянула её на плечи. Замерла, чувствуя, как губы, едва почувствовавшие прикосновение его губ, пылают. А с ними и щёки и что-то в груди, какой-то огненный шар, разрастаясь, неудовлетворённым желанием сжигает меня изнутри.

В то время как Его драконистое Великолепие, буквально вытряхнувший из меня душу своим неожиданным появлением и этим своим безапелляционным «хочу», выглядел спокойным и совершенно невозмутимым.