Мой невозможный дракон

— Ой, это точно… — передёргивает плечами она, явно представляя себе эту картину.

Мы спрыгиваем с повозки. Ко мне подходит Серый, коротко, по-военному рапортует:

— Филин, доставлены вода, припасы, одежда — на первое время хватит. А там уже и спасатели от Царя подтянутся.

Киваю, бегло окидывая взглядом деревню. Вертушки ещё гудят двигателями, создавая вихри пыли. Некоторые из деревенских копошатся, разбирая коробки с продовольствием и одеждой. На лицах читается облегчение — не везде, конечно, но многие впервые за долгое время выглядят хоть немного спокойными.

Первая фаза завершена. Люди сыты, одеты, спасатели уже в пути. Дальше — забота царских мчсников.

— Нам пора, Ирина Герасимовна. Прошу к вертолёту.

Наступает момент прощания. Мой взгляд останавливается на Екатерине. Она стоит чуть в стороне, руки сжаты в замок, плечи напряжены. Глаза встречаются с моими — в них слишком много эмоций: благодарность, сожаление, усталость. Девушка грустно качает головой, затем, с трудом подбирая слова, тихо говорит:

— Ваше Сиятельство, спасибо вам большое за всё, что вы сделали для нас, Данила Степанович!

Старик и старуха, спасённые из темницы, тоже кивают, присоединяясь:

— Спасибо, милок! Дай бог тебе здоровья!

Вслед тянутся и другие голоса. Кто-то машет рукой. Я не привык к подобным сценам. Благодарности, тёплые слова, добрые взгляды — всё это странно. Привычнее, когда тебя боятся. Привычнее, когда пытаются использовать, а ты в ответ только веселишься.

Но задерживаться нельзя. Я с улыбкой киваю жителям деревни и разворачиваюсь к вертолётам. Светлана, Кострица, Змейка, Красивая и княжна Ирина следуют за мной.

Подходим к открытой кабине, ветер от лопастей вздымает пыль.

Я любезно улыбаюсь и, слегка наклонив голову, жестом приглашаю внутрь:

— Прошу.

Протягиваю руку, помогая Светке и Ирине подняться. Захожу следом. Остальные спокойно следуют за мной.

Двери закрываются, вертушки плавно поднимаются в воздух. Деревня остаётся внизу, всё мельчает, пока не превращается в крошечные пятна среди зелени.

Мы уносимся с острова. Вертушка набирает высоту, оставляя позади бухту в форме рога и огоньки костров. Я устраиваюсь поудобнее, откидываюсь на спинку кресла, прикрываю глаза, но отдыхать долго не приходится.

Почти сразу в голове раздаётся голос Лакомки. «Мелиндо, у тебя появилась минутка? У меня залежалась одна занятная информация.» Конечно же, у неё что-то накопилось. Первое сообщение касается Председателя Организации. «Раз уж время есть, мелиндо, давай кое-что покажу.»

Поток памяти обрушивается на меня. Я вижу детскую. В кроватке смеется Олежек, свернувшись калачиком. И рядом он. Председатель. Мало кто его видел. Но теперь и я, и моя семья входим в этот узкий круг тех, кто видел его бородатое лицо.

Второе сообщение заставляет меня задуматься. Оно касается некоего Мефистофеля.

В костяной башне моя бессмертная тёща называла меня этим именем, и, похоже, это было не просто минутное помутнение. Оказывается, Мефистофель — не фигура речи, не поэтическая аллюзия, а реальный рогатый сударь из плоти и крови. Причём выглядел он в точности как я, когда заразил себя мутировавшей вирусной бактерией. В эбонитовой чешуе и с рогами.

Совпадение? Слишком странное.

Что, если этот Мефистофель стал прародителем того самого вируса, который использовали монахи? Ведь именно благодаря этой дряни я нарастил эбонитовую чешую и ветвистые рога.

А теперь ещё одно интересное совпадение. Когда-то Мефистофель встречался с королевой Алирой. Просто мимолётный роман? Или нечто большее? А спустя годы её народ заражён тем самым вирусом, который, возможно, создал он же.

Как вирус оказался в руках монахов Обители? Они работали с Мефистофелем? Или служили ему? Значит ли это, что Мефистофель испытывал вирус на альвах?

Если да… монахи не были создателями вируса, а лишь пользователями.

Вертушки летят над островом Баян, рассеивая тучи морского воздуха, приближаясь к знакомому причалу и деревне, где мы когда-то садились в ржавый катер. С высоты открывается вид на поселение: дома с выцветшими крышами, деревянные мостки, рыбацкие сети, развешанные на кольях вдоль берега. Люди уже собрались у пристани, растянувшись плотной толпой.

Рыбаки, женщины, дети — все тянутся к небу, кто-то машет руками, кто-то даже подпрыгивает, завидев нас.

Среди них я сразу замечаю знакомое лицо — Серафим, рыбак. Лицо загорелое, веснушчатое, рот расплывается в широкой улыбке.

— Сядем ненадолго в этой деревне, — приказываю пилоту через мыслеречь.

— Да, конечно, шеф, — отвечает он без лишних вопросов и тут же передаёт команду остальным экипажам.

Вертушки идут на спуск. Ветер от винтов вздымает облака песка и брызги солёной воды. Развешенные сети колышутся, на крышах домов хлопают не до конца прибитые полотна. Шум машин гулко отдаётся в деревянных стенах пристани, но толпа не разбегается — наоборот, они только плотнее жмутся к берегу, вытягивая шеи, стараясь разглядеть нас.

Как только машины касаются земли, люди начинают приходить в движение. Шумная, оживлённая, жужжащая в предвкушении толпа бросается к нам. Глаза у всех сияют, лица взволнованы, на губах уже играют улыбки.

Бросаю взгляд на Ирину Герасимовну — княжна всё ещё пристёгнута ремнями, смотрит в иллюминатор. В глазах удивление, даже смятение.

— Данила Степанович, что они делают? — спрашивает княжна.

— Думаю, они бегут к вам, Ваше Сиятельство, — ухмыляюсь.

Она распахивает глаза, явно не ожидая такого приёма.

Первым спрыгиваю вниз. Ветер мгновенно бьёт в лицо, приносит с собой запах моря, рыбы, мокрой древесины.

Протягиваю руку княжне, помогаю ей спуститься. Она слегка задерживается, словно всё ещё сомневается, но затем твёрдо делает шаг вперёд. Как только её ноги касаются земли, кто-то из толпы радостно вскрикивает.

Следом за ней спрыгивает Светка при помощи моей руки.

Едва девушки оказываются на земле, как к нам тут же подлетает Серафим. Обветренное лицо сияет, глаза горят энтузиазмом.

— А мы уже в курсе! — радостно объявляет он, хлопая себя по ладоням так, что аж пыль взлетает. — Граф, ваши бойцы уже всё рассказали! Вы грохнули сволочь-Демона и спасли княжну! Буяник освобождён!

Я усмехаюсь без тени удивления. Ну конечно, они уже в курсе. Это ж я и позаботился, чтобы информация дошла туда, куда нужно. Ирине Герасимовне не помешает тёплый приём от её подданных — такие вещи запоминаются надолго.

— Вот ваша княжна, Серафим, — представляю Ирину. — Любите и жалуйте!