Мой палач

Они уже пришли.

– Боже мой, Марк, что с лицом?
– долетают до меня аханья мамы, и я шмыгаю на кухню за салатами.

Помню, что Марку в лицо прилетело кулаком, и там, похоже, фингал теперь, а он вот так спокойно пришел в квартиру Кирилла, как ни в чем ни бывало.

Шаги прибилижаются, шуршат пакеты, и Марк вырастает в проеме кухни.

Толкаю большую пластмассовую ложку в миску с салатом и смотрю на него.

На скуле красное пятно и царапина, она припухла, и почему-то ни капли не портит его, наоборот, впервые вижу Марка с ссадинами, он ведь даже подростком ни с кем не дрался, никто и не лез. Сначала он всем про отца и его службу рассказывал, а потом и вовсе уехал учиться в другую страну.

– Почему телефон выключила, Анюта?
– спрашивает он и пересекает кухню, ставит пакеты на стол.
– Дозвониться тебе не мог.

Рассматриваю его светлые брюки, белый джемпер, волосы в модной стрижке, как у канадских хокеистов, от него веет привычной уверенностью в собственной неотразимости, и я опускаю глаза.

– Больно?
– киваю на его скулу и подхватываю миску.

– До свадьбы заживет, - Марк наклоняется над столом, ловит мой взгляд и белоснежно улыбается.
– Конечно, не надо было в твоей комнате этим заниматься. Но я не сдержался. Ты же знаешь. Я и год назад этого хотел. Трусики с тебя содрать.

– И твое хотение не мешало тебе выкладывать в соцсети фотографии с чужими девками, - волнуюсь, не знаю куда деться, ставлю салат обратно и сую нос в принесенные им пакеты.

– Ты мне долго эти фотки с немками будешь напоминать?
– он выгружает на стол конфеты, - Что мне надо было делать? Круглосуточно в квартире сидеть, не выходить никуда? Так не бывает, Аня. Человку нужна соицализация. Необходима. И вообще, я думал, мы закрыли вопрос, нет?

– Да, - вываливаю фрукты в раковину и пускаю воду. 

– После ужина поедем ко мне?
– Марк подходит сзади, спиной его чувствую, кажется, что сейчас обнимет, но он сдвигается чуть вбок, и локтями опирается на стол. Наблюдает, как я мою яблоки.
– Ты еще ни разу у меня не была. Завтра с утра мне на работу, - он сверяется со временем на наручных часах.
– Поваляешься, поешь, в холодильнике всего полно. Телик посмотришь. А вечером я вернусь.

– Ты писал мне сообщения?
– выключаю воду и требовательно смотрю ему в лицо. 

Он изучает меня в ответ, молча, долго, взглядом скользит по губам, и их пощипывать начинает, иголочки впиваются. Если бы Кирилл сегодня не помешал, то я уже была бы женщиной.

– Ань, - он наклоняется ближе, губами почти касается моих.

– Добрый вечер, Марк, - раздается от двери, и мы на это сухое, колкое приветствие оборачиваемся. Кирилл стоит в проеме, он переоделся в черную рубашку, застегивает запонку на рукаве, - как здоровье? 

– Мой врач сказал: ничего серьезного, - Марк выпрямляется, - но, вообще...поразился он. Циливизованное общество, а некоторые индивиды до сих пор размахивают кулаками, как дикари. Словно русского языка не знают.

– Отличная позиция, - Кирилл усмехается, шаг за шагом сокращает расстояние.
– Действуй словом, Марк. Дураки люди, так и скажи отцу. Мол, зачем с инженерами-проектировщиками сотрудничаете, не нужно нашей стране оружия, есть же слова. Только порепетируй для начала. На отморозке в темной подворотне. Или с маньяком в лесу.

Вздрагиваю и роняю яблоко.

Маньяк в лесу - он же про базу сейчас говорит, про одноклассницу Антона?

– Ты намекаешь на что-то, Кирилл?
– Марк меняется в лице. Встряхнув руками разворачивается всем корпусом, и я оказываюсь между ними, незаметной, какой-то хлипкой преградой, они смотрят друг на друга поверх моей головы.

– Я говорю прямо, Марк.

– Марк, - цепляюсь в его руку.
– Помоги с салатами.

– Помогу, конечно, детка, - спокойно соглашается Марк, не отрывая взгляда от Кирилла.
– Как ты только живешь здесь, маленькая моя. Некоторые люди до сих пор симпатизируют естественному отбору, и это очень грустно. 

Он отходит первым, разворачивается к столу и подхватывает миску с "Цезарем".

– После ужина собирай вещи, - приказывает.
– Мы уезжаем.

Смотрю ему в спину, перевожу взгляд на Кирилла. Он наклоняется, поднимает мое яблоко. Перебрасывает его в руках, стоит рядом.

– Какой у него любимый художник?
– кивает он в сторону столовой, где скрылся Марк.

От его вопроса теряюсь. Жму плечами.

– А у тебя Ван Гог, - Кирилл бросает яблоко в раковину.
– Ты если за столько лет человека не узнала, Аня. То и не захочешь узнать. Вызубришь распорядок дня. И меню. И будет вся твоя жизнь однообразной. Как миссионерская позиция в сексе. Тебе это нужно?

Слабо понимаю о чем, лишь взглядом его пожираю, кажется, врать себе дальше бессмысленно, это перед ним я на коленях в гостинице стояла, а он толкался мне в рот, от него веет этим, искусством порока, дьявольским искушением, он с ног до головы им пропитан, оно вместо крови по венам к сердцу.

– Аня!
– голос Марка разрезает тяжелый воздух.
– Все уже за столом.

Кирилл не двигается. Ждет ответа на свой вопрос, и я тоже не тороплюсь никуда, неуверенно качаю головой.

– Нет, мне не нужно однообразную миссионерскую позицию.

И, выдохнув, добавляю:

 - Я телефон включила. 

Пульс оглушающе стучит в висках.

Кирилл смотрит на меня, и ни один мускул в лице не дергается, а меня потряхивает, уверена уже.

Сейчас, едва сяду за стол - от Виконта придет сообщение.

Глава 23

– Что творится с миром, я просто не понимаю, - жалуется мама и накладывает в тарелку салат.
– Девушку не нашли до сих пор?

– Вроде нет, - отвечает ей мама Марка, тетя Марина и разглядывает блюдо с красной рыбой.
– Марк, положи мне немножко. У меня у дочки сегодня поезд ведь, с друзьями поехали на юг. Так я отпускать ее не хотела, просто вот не могла, вот здесь неспокойно, - рассказывает Марина и прижимает руку к груди.
– Но уже и гостиницу забронировали, билеты оплатили, она на отдых столько всего накупила, в общем, чуть истерика с ней не случилась. Марк настоял, мол, пусть едет. Не можем же мы теперь дома запереться и сидеть.

– Конечно, - подтверждает Марк.
– Найдется девушка, загуляла где-то. Молодежь нынче свободных нравов, моральных принципов никаких, - веско рассуждает он и накладывает в тарелку рыбу. Поворачивается к моей маме.
– Лиза?

– Давай мне тоже, - она кивает. Продолжает смаковать тему.
– Вот Анькин папа, например. Тоже ведь. В институт с водителем ее отправляет, после пар ее ждут. Дома экономка, или как ее. Командирша. Так до чего доходит, знаешь?
– мама наклоняется над столом.
– Тетка эта уроки у Аньки проверяет. Двадцать лет дочери, а они...

– Мам, я тоже здесь, - в раздражении отодвигаю тарелку, апеттита нет.
– Не надо обо мне в третьем лице разговаривать.

– Посмотрите на нее, деловая стала, - она хмыкает. Треплет Антона по волосам, оглядывает собравщихся и хмурится.
– Кирилл, вообще, собирается ужинать? Кирилл, - негромко зовет она, повернувшись к проходу.

Опускаю голову и беру вилку.

Под столом на коленях лежит телефон, я жду сообщения. И это дико, странно, я знаю, кто такой Виконт - и все равно жду, кажется, у меня и выбора-то не было, ни год назад, ни сейчас, когда я привыкла к нему и не хочу, чтобы все обрывалось.