Мой палач

Осталась бы с папой, все каникулы просидела дома, в компании его домоправительницы, которую я тайком зову Фрекен Бок, как в мультике.

И это было бы лучше. 

– Что для вас?
– по ту сторону стойки вырастает парень с колечком в ухе и татуировкой, заползающей на висок.

Представляю Марка, его элегантные гвоздики в ушах, это совсем не мужское украшение, но ему почему-то идёт, может, потому, что в мужественности Марка не возникает сомнений? 

– Что будешь пить, Аня?
– толкает меня локтем Кристина. 

Смотрю на батарею разнокалиберных бутылок на полках, знаю лишь, как выглядит папин бурбон, но здесь его нет, цены гораздо доступнее тех, к которым привык отец.

– Что-то покрепче, - заказываю обтекаемо.
– Чтобы сразу в нокаут. 

– Водку?
– бармен окидывает меня изучающим взглядом. Хмыкает. 

И я знаю, что не похожа на завсегдатая подобных заведений, меня скорее в театре можно встретить или на премьере нашумевшего фильма, ибо это престижно, как заверяет папа. 

Но вздергиваю подбородок и киваю:

– Да, водку. 

– Аня, ты рехнулась, - Кристина по-детски крутит пальцем у виска.
– Давайте нам два мартини со спрайтом. 

– Нет, водку, - стою на своем. 

И для убедительности хлопаю ладонью по стойке.

Кристина жмёт плечом. 

Бармен гремит бокалами, бутылками, я смотрю на свои ногти и на украшающий безымянный палец массивный перстень с гравировкой от пансиона в подарок. 

Мне девятнадцать, и я сегодня впервые попробую алкоголь. И никто мне слова не скажет. 

Решительным взглядом упираюсь в подругу, только она может возмутиться. Испортить и без того убитое настроение, но Кристина молчит, лишь смотрит на меня так, словно видит впервые. 

– Что случилось?
– спрашивает она в тот момент, когда бармен ставит перед нами заказ.
– Марк твой всегда таким был. А на Кирилла нет смысла внимание обращать, сама знаешь.

– Я хочу хоть раз в жизни повеселиться так, как мои одногруппники веселятся каждые выходные, что в этом такого, это что, преступление?
– отрезаю общие фразы подруги, которыми она пыталась меня вразумить.

Мне сейчас это не нужно. 

– Чем немцы закусывают водку?
– наклоняюсь к бармену. 

– Они пьют шнапс, - парень улыбается. 

Морщусь.

Нет уж, пусть Марк в своей Германии хлещет шнапс, а я в России и беру стопку со стойки. Лихо, залпом, расправляюсь с содержимым.

И горло жжет, морщусь и кашляю, держусь за шею. Я огнедышащий дракон, Змеей-Горыныч с тремя головами, перед глазами плывет все, предметы множатся. 

– Такими темпами веселье кончится уже через час, Аня, - хихикает рядом Кристина и зовёт бармена.
– Дайте скорее какой-нибудь сок. 

– Нет, давайте ещё, - справляюсь с собой.
– Только что-нибудь другое. 

– Аня! 

– Что?
– поворачиваюсь к ней.
– Я ненавижу обывательщину гораздо больше, чем порок, - цитирую таким тоном, словно эта мудрость возводится в ранг закона. 

И неожиданно для самой себя оглядываюсь.

В баре темно, лиц посетителей не различить, но чувствую пристальный взгляд. Завожу руку назад, чешу спину.

– Коньяк, - бармен брякает пузатым бокалом.
– Не знаю, как немцы, но французы закусывают шоколадкой, - он хмыкает. Ставит рядом блюдце с кубиками шоколада. 

Подношу бокал ко рту. 

Снова морщусь, но по телу быстро разливается приятное тепло, а в голове рассеивается туман. Его место занимает лёгкость. 

Ем шоколадку. 

– Ну смотри, - Кристина мелкими глоточками цедит мартини.
– Ты позвонила и сказала, что подъехала, стоишь у моего дома. Я все дела бросила, конечно, ведь мы видимся два раза в год. Я думала в клуб сходить попозже, потанцевать, поболтать. С парнем хорошим тебя познакомить хочу.

Выслушав, киваю и делаю как в фильмах - щёлкаю пальцами.

Догадливый бармен ставит передо мной третью порцию.

– Виски, - оповещает. Возле стакана появляется блюдечко с какими-то копчёными палочками. Он подмигивает.
– Немцы закусывают виски мясными колбасками.

Смеюсь. 

Вот это да, как он так все понимает, смотрю на Кристину и такое бескрайнее море уверенности в моей крови плещется, чувство, что горы способна свернуть.

– А что за парень?
– заинтересованно прикидываю рядом с собой молодого человека, и злость моя отступает, рассеивается.

Мысли о Марке выстраиваются в новую картинку. Какой он молодец, Германия это здорово. 

И Кирилл отличный мужчина, такой чистоплотный, кому понравится, когда по дому в уличной обуви ходят? 

Мне бы не понравилось. 

Слушаю Кристину, ее претензацию про хорошего парня, и мне нетерпится, беззаботной компанией пойти в клуб, где я запросто хоть всю ночь до утра могу нижним брейк-дансом крутиться на исцарапанном танцевальном полу ночного клуба. 

На голове стоять могу.

Кристина по телефону договаривается о встрече, и мы собираемся.

– Так, а напоследок, - кошусь на треугольные бокалы Кристины.
– Тоже мартини. 

– Градус понижать не советую, - спорит со мной бармен. Ставит последний шот.
– "Егермайстер", традиционный немецкий, - рядом он пристраивает блюдце с апельсиновыми дольками.

– Ох, - вздыхает Кристина, пока я расправляюсь с немецкими традициями.
– Ты только при парнях о других не говори, про Марка, Кирилла, а то обидятся.

– Еще нехватало, - громко хмыкаю, много чести.

Выходим из бара, держусь за Кристину, босиком по асфальту, надо где-то достать обувь. 

Кристина достает сигареты. Опирается на мою машину, закуривает. 

– Клуб ты говорила в двух шагах?
– смотрю по сторонам, выискиваю обувной магазин. Вечер, скоро стемнеет, но вокруг оживленно, не так жарко, как днём, запрокидываю голову к небу, так хорошо на свободе, без правил, без рамок, просто с друзьями встречаться, гулять, танцевать, я сегодня возьму от жизни все сполна.

Но тут вдруг кто-то обрывает высокий полет моей мысли, хватает меня за плечи и с силой встряхивает.