Мой палач

Послушно выхожу в подъезд. Как только ответа дождусь сразу уйду, за мной приедут сейчас, с меня хватит.

– Чтобы не сбежала запер, - Марк закрывает дверь.
– Ты не в себе. Могла глупостей натворить.

– А кто решает, в себе я или нет, - давлю на кнопку, и двери лифта с гудением распахиваются.
– Не в себе те, кто людей запирает.

– Анют, ладно тебе, - говорит он с примирением в голосе и заходит за мной в лифт.
– Сейчас поедем отдохнем.

– Я с тобой не поеду, - качаю головой.

В зеркало смотрю на наши отражения. Мне казалось, мы подходим друг дуруг, и по возрасту, и внешне, но в очередной раз сравниваю его с Кириллом, и невольно улыбаюсь.

– Что ты?
– Марк тоже улыбается.

– Мне не стыдно, - выговариваю ему, выхожу на первом этаже.
– У него точно причины были так себя вести. Он приедет за мной. Так и передай. Лизе, - это имя вырывается само.

Она уже просила меня по имени ее называть, когда у Антона выпускной был.

А теперь я сама буду. Если мы продолжим общаться.

Все это так нехорошо, но сделанного не воротишь.

– Анюта, я тебе уже говорил, что ты дура, - Марк выходит за мной на крыльцо и спускает на глаза солнечные очки.
– Ты ведь жалеть будешь. Ты меня кучу лет любишь, - он вдруг ловит меня за руку и резко разворачивает к себе.

Наклоняется.

Пальцами зарывается в волосы, на затылок давит, притискивая себе.

Касается губ языком.

Вздрагиваю и, очнувшись, вырываюсь.

– Ты что делаешь?

– Тебе не понятно?
– он убирает прядку волос мне за ухо, так и стоит, согнувшись, поднимает очки и пристально смотрит на меня.
– Я если бы знал, что на тебя глаз положили - раньше бы кольцо купил.

– Просто из-под носа уводят, - киваю.
– Ладно, Марк, поезжай.

Отступаю от него. Он снова хватает меня за руку.

И чуть ли не волоком тащит к машине.

– Ты спятил что ли?
– поражаюсь, пытаюсь вырвать руку.
– Марк! Отпусти!

– Да не отпущу я тебя, - он давит брелок сигнализации, распахивает дверь.

И грубо толкает меня в салон.

Ударяюсь локтем и с шипением потираю его, вижу, как Марк обходит машину и спускаю ноги на асфальт.

Совсем рехнулся.

Это похищение.

Вылезти обратно не успеваю, он садится за руль и дергает меня обратно.

– Я кричать буду, - уже всерьез пугаюсь, когда он хлопком закрывает дверь, одним щелчком пристегивает меня ремнем и молча, не говоря ни слова, трогается с места.

– За мной Кирилл приедет, - напоминаю ему.
– Куда ты меня везешь?

– Я же сказал. Отдыхать.

– Я не устала.

– Устала, Аня, - он прячет глаза за солнечными очками.
– Замуж не хочешь выходить. Дерешься.

– Это ты меня толкнул, - боль в локте иголочками колет.
– Что за зверство?

– Зверства пока не было. Но все от тебя зависит. Не зли меня сейчас. И про Кирилла этого заткнись уже, слушать тошно.

– Марк...

– Все, Аня, - он добавляет скорость.
– Сиди молча. И вот, - он роется в кармане, достает золотой ободок с блестящим камушком.
– Другое купил, - кладет его на панель.
– Примерь.

Сижу в кабинете. Напротив мужчина в белом халате. Он сцепил руки замком на столе и пристально смотрит на меня.

– Я, вообще, ничего не понимаю, - подаюсь ближе к нему.
– У меня нет никаких проблем. Кроме той, - показываю глазами на дверь.

Она приоткрыта, и видно, как в коридоре расхаживает Марк.

А еще там два охранника, в черной форме, на вид, как злые собаки.

– Он у меня телефон отобрал, - киваю на Марка.
– Это разве законно? Мне двадцать лет, я давно совершеннолетняя.

Мужчина берет ручку со стола. Постукивает ей по открытым документам.

– Вы скандал устроили, Анна, - напоминает он мне.
– Из машины хотели на ходу выпрыгнуть. С полицейскими ругались, оскорбляли их.

Молча смотрю на свои руки со сломанными ногтями.

Да, я скандалила. Потому, что Марк телефон отобрал. И здесь тоже буду кричать. Если меня не выпустят.

– Мне надо позвонить, - поднимаю глаза.

– Ваша мать уже едет.

– Не ей, - морщусь.
– Отцу. Он не разрешит меня здесь держать.

– Здесь вам помочь хотят.

– Мне помощь не нужна.

Он черкается в документах.

Тихо злюсь.

Ночь была такой чудесной. И машина, и гостиница. А дальше со мной черте что творится.

От людей зло, от которых я в последнюю очередь такое ждала.

– На самом деле - это он не в себе, Марк, - снова облокачиваюсь на стол.
– И это личное. 

Слышу, как в холле лязгает засов и с надеждой привстаю со стула. Может, Кирилл узнал, ему позвонили, я пока не отчаиваюсь.

Шагаю к двери и распахиваю ее шире.

И кончики пальцев холодеют, когда вижу маму, довольную, она врывается в холл и показывает документы.

Ее пропускают.

Марк ей навстречу встает с дивана.

– Я хочу уехать, - тоже выхожу в холл. Стараюсь не смотреть на охранников. Складываю руки на груди - Зачем меня сюда притащили?

– Потому что ты мне в лицо кольцо швырнула, Аня, - Марк трогает лоб, словно я камнем кинула, и у него в черепе вмятина осталась.
– А потом ты из машины на ходу выйти хотела. Мы чуть в аварию не попали. А полиция...

– Надо было просто остановиться и дверь открыть, - перебираю.

Смотрю на маму.

Она слушает и кивает.

Оглядывается на кабинет, где сидит врач. И поправляет сумочку на плече.

– Пойду узнаю, в чем дело, Аня. Не нервничай.

Кошусь на проход в коридор, где еще одна комната и люди в зеленых халатах. И на маму, как она скрывается внутри кабинета и закрывает дверь за собой.

Может, она меня тут не бросит. Ведь я...

Представляю Кирилла и быстро моргаю, чтобы не разводить сырость, вину свою чувствую.

– Правда, Анюта, не нервничай, - Марк протягивает руку и подталкивает меня к черному дивану.
– Сядь, посиди.

Плюхаюсь на скрипучую кожу и вскидываю голову.