Мой шейх

Отрывисто киваю и принимаю единственное возможное решение. Для этого взываю к Висаму как к другу своего детства. Когда-то нас действительно связывала крепкая дружба, и никто не мог подумать, к чему она однажды приведет.

— Висам, я буду говорить не для протокола. Начинать наше сотрудничество с обмана и недосказанности — путь в тупик.

— Что может нивелировать тот факт, что ты вернул мою сестру и мою дорогую супругу, а также спас мне жизнь?

Правда для нас обоих губительна. Она как острая сталь. И этот дамоклов меч прямо сейчас зависает над нами.

— Только то, что Газаль не была моей гостьей, Висам. Я не спас ее из рук туарегов. Это я организовал ее похищение чужими усилиями. Ты знаешь этот давно забытый закон прошлого. Она должна была когда-то стать моей женой. И я счел нужным вернуть это право.

Тишина становится зловещей. В глазах Аль Махаби ничего не меняется, но я ощущаю, как воздух буквально пропитывается электрическими разрядами. Их настолько много, что взрыв неминуем.

— Ты отдаешь себе отчет в своих словах? — голос эмира дрожит от ярости и ненависти. — Ты готов повторить, что насильно похитил и удерживал мою сестру… у себя в плену?

— Ты сам об этом догадывался, разве нет? Мне стоило сказать это сразу. Иногда даже сильным людям свойственно малодушие. Прости за то, что узнал об этом только сейчас.

— Законы чести, за которые я отрекся от своего отца. Которые искоренил в эмирате и ввел отдельное наказание?.. — Висам поднимается с места, и его черные глаза яростно сверкают из-под белой куфии. — Ты решил использовать их для того, чтобы…

Все так резко, что я не успеваю увернуться от кулака, прилетевшего мне в челюсть. Удар настолько силен, что я не могу устоять на ногах, но падая, придерживаю кресло, чтобы не опрокинулось следом и не встревожило охрану грохотом.

— Висам, — в скуле пульсирующая боль. — Не забывай, ты слаб после ранения…

— Это не помешает мне убить тебя, Аль Мактум, — звучит уже холодный голос, полный решимости. — Ты заплатишь кровью за все обиды, что причинил моей сестре. Мир между нами отныне невозможен. Эту обиду смоет только кровь!

Газаль

Я делаю глоток кофе, и внезапно какая-то неведомая сила бьёт меня наотмашь в солнечное сплетение, выстреливает слабостью по рукам, запустив по венам отраву панической тревоги.

— Кира… — чашка выскальзывает из рук, тонкий фарфор раскалывается, едва коснувшись поверхности стола.

Я не замечаю кофейных брызг на своей белоснежной абайе, огромный зал ресторана плывет перед моими глазами, сердце колотится со скоростью не менее тысячи ударов в минуту, а в висках пульсирует надсадный крик внутреннего голоса: бежать. Бежать, не разбирая дороги.

Мой прежний правильный мир идет тектоническими разломами, и только я одна в силах пока еще остановить этот апокалипсис. Не зная, как именно, какой ценой и с каким планом чётких действий, но зная одно — без меня остановить процесс разрушения невозможно.

— Газаль! Ты слышишь меня? Держи себя в руках…

— Он в опасности… — шепчу, задыхаясь, уже даже не понимая, что все скрытые в глубине души чувства и переживания превращаются в слова. — Где зал заседаний?

— Что ты собираешься делать? Дождись окончания переговоров… Газаль!

А я ее уже не слышу. Меня сейчас не в силах остановить ни отряд воинов, ни песчаная буря, ни правила приличий. Выбегаю, наткнувшись на грудь Далиля.

— Луна! Что тебя так встревожило?

Откуда силы берутся… просто сдвигаю его с пути. То ли во мне сейчас энергии столько, что можно осветить столицу эмирата, то ли мой муж все понимает без слов и позволяет сдвинуть себя в сторону. Кажется, он же пытается ненавязчиво задержать рванувшую за мной Киру.

Не разбирая дороги, даже не думая, куда в итоге прибегу, просто иду, ускоряя шаг. В этот момент кажется, что меня точно ведет сердце. И его не в силах заглушить и остановить ни одна сила в мире, кроме, пожалуй, моей собственной.

Меня зовут Газаль бин Зареми. И я оказалась бессильна перед чувствами, что были далеки от чисел и не поддавались никакому контролю. Все, что мне оставалось — бороться за свое будущее.

Бороться за нас.

При моем появлении в огромном зале охрана — отряды Висама и Кемаля — на миг теряются. Кто-то узнает меня и бьётся над дилеммой — проявить почтение к члену правящей семьи и великому ученому, или задержать до соответствующих распоряжений. Едва успеваю остановиться, чтобы не налететь на живую цепь.

— Отворите двери. Срочно.

— Госпожа бин Зареми, — болезненным напоминанием о том, что я все еще жена Далиля, и между нами с Кемалем неразрешимое препятствие, говорит начальник охраны Висама. — Это невозможно. Продолжаются переговоры…

— Вы не понимаете…

Объяснить не могу — шестое чувство и внезапная тревога для них совсем не аргумент. Пытаюсь просто пройти, даже не осознавая, что задача невыполнимая.

— Прошу вас, — бьётся как сквозь вату голос секьюрити. — У нас ситуация под контролем…

Она не под контролем у меня, и это сводит с ума. Я готова даже идти в нападение… только эта участь, хвала Аллаху, всех нас минует.

Двери переговорной открываются сами. И я застываю, не в силах сдвинуться с места, когда высокая фигура Кемаля в строгом европейском костюме попадает в поле моего зрения.

Висам выходит следом, только мне нет никакого дела до брата. Мое внимание впредь и навсегда будет приковано только к тому, кто захватил в плен душу и сердце.

Аль Мактум поворачивает голову, и, завидев меня, застывает на месте. Так мы и смотрим друг другу в глаза, не замечая никого вокруг. Ни Висама, на лице которого ярость, ни охраны, готовой в любой момент перейти в нападение… ни Далиля и Киры, замерших у входа.

На его скуле кровоподтек. А мне хочется подойти и прижать к его лицу свою теплую ладонь, чтобы исцелить одним прикосновением. Паника и готовность сделать все, лишь бы уберечь дорогого сердцу мужчину… даже забыв о том, через что он не столь давно провел меня.

Я отдаю себе отчет, что не сразу забуду. Может быть, что-то даже не прощу. Романтика похищения хороша только в сказках, а в реальности она оставила след на моем сердце. Только любовь не выбирает. Она видит куда глубже то, что скрыто от глаз. Видит в сердце того, кто любит тебя едва ли не сильнее, чем ты.

— Газаль? — Висам первым приходит в себя. — Возвращайся в ресторан. Тебя отвезут домой.

— Нет, Висам. — Для меня рушатся все мыслимые и немыслимые авторитеты. — Ты должен узнать первым. И я прошу выслушать меня, даже если мои слова тебе не понравятся. Ты однажды сказал, что свою судьбу я имею право решать сама. И знаешь, пришло это время. Я требую своего права незамедлительно.

— Мы поговорим после. Сейчас не самый…

— Прости меня, брат, но я настаиваю, мы поговорим именно сейчас. Втроем. То, что я хочу тебе сказать, изменит многое.