Мой сиамский брат - Генеральный секретарь

– Иосиф Виссарионович я уже старый, может, кого другого назначить на мое место?

– Мальчишка!
– произнес Сталин с характерным грузинским акцентом. Сколько в его голосе было иронии, презрения, возмущения.

– Мальчишка. Боишься трудностей. Ну, пускай тебе мамочка поменяет штанишки и сопли утрет.
– Что -то резко, грубо сказал по-грузинки. Возникла пауза. Было видно, что “Хозяин” сильно раздражен и рассержен. Ильич опять был близок к обморочному состоянию. Судорожно расплескивая воду, налил себе стакан воды, когда пил зубы, стучали о край стакана.
– Викторин ты где?
– В ответ молчание.

Сталин подошел совсем близко к Брежневу. Взял за плечо, ладонь такая, маленькая с виду, неожиданно оказалась сильной, как в тиски стиснула плечо.

– Ничего, товарищ Брежнев. Других кадров у нас сейчас нет. …Вижу большевик ты, хотя и слабак. Но это я сам виноват - не оставил замены после себя…. Не надо бояться принимать ответственные решения. Не надо. А мафия, это что такое? При мне не было мафии. Врагов надо не бояться, а уничтожать. У тебя НКВД, госбезопасность есть?

– Ильич как-то замялся, смущенно заерзал на стуле, робко, дрожащим голосом ответил.

– Иосиф Виссарионович партия на 20-том Съезде осудила политику репрессий. И культ личности.

Сталин снова отошел к окну, удивленно посмотрел на Брежнева.

– Какие репрессии, какой культ личности? Чепуха, вздор! Была борьба или мы, или они! Это война.
– Глаза Сталина стали янтарно желтыми, как у тигра. Склонил голову набок, иронично улыбнулся.

– Крови испугался. Да?… Не надо бояться. Это кровь врагов. А на войне убивают, это нормально. У партии большевиков нет выхода, как я уже говорил - мы или они. Товарищ Брежнев, вас партия поставила на ответственный пост, а вы хотите дезертировать. А надо работать и бороться, и не бойтесь замарать манишку в крови врагов. Ленин, Сталин не боялись, и вы не бойтесь. Опирайтесь на учения марксизма - ленинизма, и победа будет за нами, враг будет разбит. Это историческая диалектика, а значит истина…..До свидания, товарищ Брежнев. Идите пока и подумайте над вашим поведением…. Да, и трубочку положи на место.

Опять закружилась голова, как комар зазвенел в ушах. Брежнев с удивлением обнаружил, что лежит на полу сталинского кабинета. С трудом встал, голова была тяжелая, как чугунная, слегка поташнивало. Ко лбу прилипла горелая спичка.

– Что это со мной? Как я на полу оказался?

В голове опять зазвучал знакомый голос “братца”.

– Что, что? Больше спортом надо заниматься, а не у телевизора мамон отращивать. Вот прошел пешком немного, зашел в кабинет и мордой об пол, “прилег” отдохнуть. А потом другие вкалывают, спасают, ни тебе благодарности, ни премии в квартал. Чего застыл, пошли в столовку перекусим, чем Бог послал, в смысле выпьем грамм 150 красненького - сегодня тебе можно, а то ишь, как курсистка перед ….в обморок падаешь.

– Брежнев растеряно посмотрел по сторонам. Вспомнил разговор со Сталиным.

– Что это было? Наваждение, какое - то.

Ильич отряхнулся, неуверенно, слегка пошатываясь, пошел на выход. На столе Вождя из трубки клубился голубовато-сизый дымок - оставалось еще немного табачку, на одну затяжку. Глава 9.

В последнее время все вопросы коллег-шоферов стали раздражать Валерия Никаноровича. Прямо нельзя и в домино козла “забить”. Сразу вопросы. Разговоры. Оно, конечно, все в рамках, как ни как все понимают, где работают - первый гараж, и подписку за не разглашение давали. Но все люди. Валерий Никандрович даже матюгнулся про себя -” ну достали - расскажи Никанорыч как сам-то твой-то. Настроение как бодрое у “деда”? Спасибо ему за торговлю взялся. Теперь главное строго линию на порядок держать, как при Иосифе, что бы было строго. Как у него здоровье? Говорят, помолодел, опять с медсестрами крутит “. Валера посмотрел в зеркало заднего вида, шеф что-то писал в маленькую записную книжку. Непривычно. Раньше по дороге в Кремль спал или смотрел в окно. А теперь вот все в книжечку записную, что-то пишет, но странно так - замрет и сидит, отомрет, пишет. Прям мурашки по спине. На себя не похож “дед”. Странно. А вчера? Вдруг опустил перегородку, поздоровался, ну это как обычно, а потом как спросит: ” Ну что там, в народе, Валера, про Афганистан говорят?
– Я так и замер, но потом вижу, Леонид Ильич смотрит внимательно, ждет ответа. Ну и я ведь не из робкого десятка, на границе служил, всякого повидал и диверсанты вражеские в меня стреляли и вообще мужик.

– Да, что говорят, не хотят…. Бояться, Леонид Ильич. Кому же хочется, чтобы его сын, которого всю жизнь ростили домой в гробу привезли или, того хуже без ног или без рук.

– Вот значит как - бояться…. А как насчет мер по наведению порядка в торговле, что думаешь?

Ну, тут я подумал маленько, все ж не часто Генеральный секретарь со мною советывается, мнения моего спрашивает.

– Тык, Леонид Ильич, давно пора, а то привыкли в торговле все, что получше под прилавок прятать. Тут мы рабочий класс вас всемерно и полностью поддерживаем. Порядок там надо навести, как при Сталине, что бы красть боялись.

Брежнев помолчал, улыбнулся мне так хорошо по доброму.

– Ну спасибо Валера, что правду не побоялся сказать.

Еще хочу отметить, взгляд у него в последнее время изменился. Какой-то огонек в глазах зажегся. Сморишь пожилой, седой уже ну старик. А глаза молодые с огоньком, во как.

Никанорыч посмотрел в зеркало - ну вот опять пишет, пишет.

Сегодня Генеральный секретарь торопился на Старую площадь. Утром после завтрака и зарядки, засел за телефон разговаривал с нужными людьми. Не забыл поговорить и с редакторами газет и журналов. Сейчас проверял кандидатов, к ноябрьским праздникам. Утверждал списки на награждение орденами. Викторин комментировал, как обычно с иронией, но без прежней злости - сил не было, много работал по оздоровлению “подшефного”.

– Леня, а это кто? Ты уж очень-то орденами не разбрасывайся - ценить перестанут, обесценишь награды.

– Так ….Софронов Анатолий Владимирович кто?

– Это главный редактор “Огонька”, хороший товарищ, правильный партиец.

– Ну конечно, сам читал.- Кукушка хвалит петуха, усмехнулся “братец”.

– Афанасьев…Виктор Григорьевич, что за фрукт?

– Главный редактор “Правды”. Тоже наш человек.- Брежнев упрямо шевельнул бровями.

– Афанасьев,…Афанасьев, что-то припоминаю…Слушай Ильич вычеркни его из списка. Вот не помню точно. Но в мое, время при Меченом он “светился”, как “перестроечник”.

– Да?…Гм..Ну ладно вычеркнем. Маленький красный карандаш жирно перечеркнул фамилию, а заодно и биографию успешного функционера. Но каждому свое.

– Ильич помнишь, о чем сегодня договорились с Громыко говорить?

– Помню, помню. Не мешай, сбиваешь с мысли.
– Генеральный раздраженно ударил карандашом по листку.

– Вот сбил. Какой орден давать Юре Никулину, Ленина или Красного знамени? В прошлый раз, каким награждали?

За окнами “Зила” стремительно менялся пейзаж, а вот уже и золотые купола колокольни Ивана Великого Московского Кремля, Боровицкая башня. Валерий Никанорович знал свое дел хорошо - быстро домчали, любил Брежнев быструю езду. Да и какой русский не любит? Позади кортежа гаишники только-только дали отмашку, машины и пешеходы начал движения. Улицы Москвы зажили своей обычной будничной жизнью.

Брежнев стремительно вошел в приемную на ходу дал указание секретарю.

– Как прибудет Председатель КГБ Андропов проводите сразу ко мне.

– Юрий Владимирович уже звонил и через несколько минут будет.- Секретарь стоял по стойке “смирно”.

– Хорошо, и еще принесите два чая с лимоном.- Дав указание, Генсек прошел в кабинет.

Через пять минут в кабинет Брежнева прошел Андропов. За прошедшие дни с последней встречи Юрий Владимирович похудел, лицо еще более пожелтело. Глаза лихорадочно блестели. Вслед за ним вошел секретарь принес два стакана чая в ажурных серебряных подстаканниках. Пока Ильич размешивал ложкой сахар в стакане с чаем, Андропов достал из портфеля документы, положил перед Брежневым.

– Леонид Ильич это стенограмма аудиозаписи беседы Суслова и Черненко. Они встречались на Кадашевской набережной позавчера.

Ильич неторопливо надел очки. Внимательно прочитал стенограмму.

– Ну, мне про эту встречу, Костя рассказал уже, но спасибо за бдительность. Оперативно твои ребята сработали, спасибо.
– Генсек закусил долькой лимона, лицо перекосилось. Ильич стал похож на бульдога, но с китайским разрезом глаз. Выпил чаю. Указательным пальцем постучал по стопке документов.