Мой сводный враг

В то лето перед выпускным классом отец отправил меня к матери в Лондон, а она, сославшись на дела, скинула в языковой лагерь в Греции. Там ко мне клеилась одна бельгийка, но я честно всем говорил, что у меня есть девушка и хранил верность, как самый настоящий идиот. А потом вернулся и решил, что вот теперь пора бы перейти с Викой на новую ступень. Купил резинок, цветов, удостоверился, что ее предки свалили из дома, и отправился прямиком в ее комнату, такой загорелый и готовый ко всему.

Ее стоны было слышно даже на лестнице. Но вместо того, чтобы развернуться и уйти, я как загипнотизированный пошел на звуки, открыл дверь. Никогда не забуду эту картину: ее раскинутые ноги, между ними суетливо вдалбливается Пашка, сжимая бледную задницу, а ниже болтаются его спущенные до колен труселя с бэтменом, которые я ему по приколу подарил на днюху.

Тогда я усвоил важный урок. Женщинам нельзя доверять, даже если знаешь их с детства. Нет, мать, конечно, постаралась обучить меня этой прописной истине гораздо раньше, но Вика закрепила результат. Я не знаю, любил ли я Вику, в том возрасте, наверное, сложно говорить о любви. А вот предательство прочувствовал отлично. Пашке набил морду, хотя он говорил, что не собирался, просто пришел к Вике сыграть в новую компьютерную игрушку. Отчасти я ему верил, но нельзя же, черт возьми, споткнуться и упасть в чью-то вагину! Так и представляю разговор: «Паша, это твой джойстик?» – «Нет, это мой член. И когда закончишь на нем прыгать, отодвинься, я вот-вот пройду на девятый уровень». Бред.

Паша еще ладно, но Вика выжала из той ситуации максимум. Преследовала меня, а потом сама же еще и умудрилась обидеться! Я стал встречаться с другой девчонкой, а Вика изображала депрессию, угрожала покончить с собой, один раз наглоталась таблеток, чем до усрачки напугала родителей. Таблетки, правда, были от кашля, но кому какая разница, если есть Артем, которого можно во всем обвинить? Бессердечная тварь, бросил бедную девочку умирать от любви!

Совесть не позволяла мне рассказать, что если эта девочка и умрет от любви, то только от ее венерических последствий. И я молча выслушивал упреки Викиных родителей, терпел косые взгляды одноклассников, учителей и, в особенности, головомойки отца.

И когда я, наконец, сдал экзамены и свалил из этой дыры в Лондон, я больше всего радовался именно тому, что не увижу Вику. И поскольку в мои прошлые визиты домой мы с ней не пересекались, я тихо надеялся, что она уже куда-нибудь свалила и рушит жизнь какому-нибудь олуху на другом конце земного шара.

Но нет. Приперлась, радостная и сияющая, как новогодняя елка, старательно делает вид, что не орала мне из окна: «Сдохни, сука! Бросишь меня – я себе вены вскрою!» Чуть ли реверансы не выделывает.

Чисто внешне, она, может, похорошела. Угловатая девчонка уступила место женщине: движения стали плавными, грудь потяжелела и округлилась, что Вика не стесняется демонстрировать миру своим глубоким вырезом. Но я смотрю на нее – и меня передергивает от брезгливости. Перед глазами опять всплывает Пашкин зад, а в ушах звенят ее истеричные визги. Лучше бы отец пригласил на ужин Витю Хряща, честное слово.

Я в жизни так сосредоточенно не резал стейк, как сегодня. Медленно и терпеливо двигаю ножиком из стороны в сторону, умоляя, чтобы Вика заткнулась, подавилась или свалила в туман. Но нет, сука, щебечет, как заводная канарейка, что-то там рассказывает про институт, про какой-то свой бизнес… И вдруг я понимаю, что за столом тихо, а все смотрят на меня.

 – Так что, Артем? – с нажимом спрашивает отец. – Расскажешь Вике и нам всем, как твоя учеба в Англии?

 Я сжимаю вилку так, что белеют костяшки пальцев.

 – Нормально, – выдавливаю через силу и отодвигаюсь от стола. – Извините, забыл средство от изжоги.

 – У меня есть, – торопливо вмешивается Вика и лезет в сумочку.

 – Не от зуда и жжения, Вика, – едва слышно шепчу я, чтобы отец со своего конца стола не смог разобрать. – От изжоги, – и, мстительно отметив, что фальшивая улыбочка, наконец, сползает с ее лица, выхожу на кухню.

Никакой изжоги у меня, разумеется, нет. Первое, что пришло в голову. В Лондоне у половины моей компании проблемы с желудком, потому что англичане едят дико жирную пищу. Про овсянку – это сплошные байки, а вот что-нибудь, прожаренное в масле с беконом – пожалуйста.

И вот сейчас после встречи с Викой меня не покидает чувство, будто я отпил из фритюра. Та же брезгливость и желание вставить два пальца в рот.

 – Тебе что-нибудь нужно? – обеспокоенно спрашивает Людмила Михайловна, заглядывая в мое, очевидно, позеленевшее лицо.

 – Воды холодной. Со льдом и лимоном. Там до десерта еще долго?

Я интересуюсь не потому, что соскучился по сладкому. Просто если уйду к себе сейчас, отец потом будет песочить меня за бестактность. И неизвестно, что Олеся успеет наговорить им всем в мое отсутствие. Нажалуется, что я бросил ее на трассе? Или усадил за руль? Или чуть не подрался с ментом… Все беды от баб, надо будет набить такую татушку. Наверняка же есть подобная мудрость на латыни.

Не успеваю я принять из рук Людмилы Михайловны стакан ледяной воды, как в кухню заходит Вика, и я с трудом сдерживаю желание, вылить ей содержимое стакана за шиворот.

 – Теть Люд, не оставите нас? – мурлычет Вика.

 – Погодите…

Но Людмила Михайловна уже исчезает в коридоре, оставив меня с этой шалавой наедине. Спасибо, блин, поужинал в кругу семьи.

 – Тём, ну ты чего, – Вика подходит ближе и будто бы невзначай приглаживает мою футболку. Ниже, ниже, прощупывает грудь, живот, царапает пальцем пресс. – Я же соскучилась.

 – Шла б ты… – глотаю матерные координаты. – Домой.

 – Ты всегда был таким резким… – ее зрачки расширяются, язык скользит по нижней губе. – Хочешь, давай по-грубому. У меня есть шикарный латексный костюмчик… Можешь меня даже отшлепать.

 – Вика, иди на…

Но она накрывает ладонью то место, куда я хотел ее послать, быстрее, чем я его называют.

 – Вот сюда? – сладострастно шепчет она и тянется к моему уху. – С удовольствием…

Я перехватываю ее запястье, хочу оттолкнуть, но вдруг мне на глаза попадается Олеся. Стоит в дверях кухни и ошарашенно таращится на нас с Викой. Твою мать… Только этого мне не хватало… Сейчас скажет отцу, тот проболтается соседям, – и здравствуй игра в жениха и невесту с Викой по второму раунду.

 – Стой! – выпутываюсь из Викиной паутины и бросаюсь к Олесе. – Ты что-то хотела?

 – Твой отец просил узнать, все ли в порядке, – холодно отвечает она. – Вижу, у тебя личный доктор.

 – Да, милая, скажи дяде Сереже, что Артемка в безопасности, – Вика по-хозяйски облокачивается на стол. – И иди пока погуляй, раз уж тебя не учили стучаться.

 – Без проблем.

 – Олесь, я сейчас вернусь! – кричу я ей вслед, но она уже не оборачивается, просто поднимает обе руки, давая понять, что это ее не касается. – Твою мать… Вик, тебе не надоело?